Как я спасал бомжиху от поезда

    Десять часов вечера, самарский железнодорожный вокзал. Откуда-то из-под платформы пьяный голос вопит: "Дорогие мои лю-у-у-ди!" Далее неразборчиво. Платформа имеет в высоту метра полтора, а между ее краем и рельсами - около полуметра. В этом полуметре лежит нечто напоминающее груду тряпок. Голая тощая нога указывает на наличие человеческого существа, а голос позволяет сделать вывод, что этим существом является старая пьяная бомжиха.
    Около края платформы стоят три молодых человека, пьют пиво. Иногда, после особо громкого сообщения старухи о том, как дороги ей человеческие существа, один из них бросает в темноту: "Заткнись, бля!" Безрезультатно.
    Два солдатика в шинелях, переходят через рельсы, приближаются, всматриваются.
  -  Тьфу, ё! - говорит один, - Мы-то думали и правда чё, а тут!..
    Минут двадцать спустя. Молодые люди, урезонивавшие бомжиху с помощью ненормативной лексики, ушли. Кучка молодежи стоит поодаль. Ждут электричку. Каждый новый вопль вызывает у них пятисекундное оживленное хихиканье. Какой-то парень в черном пальто и черной же кепке подходит к краю платформы:
  -  Эй, старух!….
  -  До-о-орогие мои лю-у-уди-и-и!
  -  Вставай, ё! Щас поезд пройдет, раздавит на хрен!
  -  Никак мне к ва-а-ам не добра-а-аться!….
  -  Вставай, бля! Давай руку!
    Бомжиха уже переползла из-под платформы прямо-таки на самые рельсы. Но не совсем. Через двадцать минут на этот путь подадут электричку до Безенчука, и если старая карга не изменит своего положения, то переехать ее не переедет, а вот оторвать ей голову какой-нибудь пружиной или рессорой, наверное, может.
  -  Ну, че с ней делать? - обращается спасатель ко мне, как к наиболее близко расположенному представителю рода человеческого. Пожимаю плечами:
  -  Давай, что ли, на платформу ее затащим. А то раздавит, стремно будет.
    Вдвоем затаскиваем старуху на платформу. В свете фонарей предстает классическая старая пропойца, с опухшим лицом, грязными космами, свалявшимися подобно войлоку, в замурзанной шубе, со спущенными штанами и в одном валенке. Нахожу под платформой второй валенок, преподношу спасенной незнакомке. Та и не думает его надевать, сидит, шатаясь, поставив босую ногу на каменные плиты платформы. Температура окружающей среды составляет на тот момент пятнадцать цельсиев ниже нуля. Бррррр….
    Старуха тем временем выдает новый вопль:
  -  Дороги-и-ие мои лю-у-уди!
    Правда, из-за пьяности, это звучит неразборчиво, примерно как "Ооы-ы-ые ои юу-у-уы-ы-ы!"
  -  Вот однажды в Липягах человека сбило электричкой. - обращается ко мне парень, инициировавший спасение бомжихи от погибели. - Пьяненький стоял на платформе, шатался-шатался, - он делает рукой жест, должный продемонстрировать шатания пьяненького, - а тут его бац! На двести метров раскидало, куда ноги, куда голову.
  -  С какой же скоростью электричка шла? - спрашиваю я. - Обычно у пассажирских платформ электрички тормозят….
  -  А это товарняк шел.
  -  Ааа... В смысле, безостановочно? - делаю рукой жест, призванный продемонстрировать безостановочность движения товарняка.
  -  Ага.
    К сидящей на лавке бомжихе подходит бабка с сумкой, одетая и выглядящая, как и подобает среднестатистической бабке среднего достатка.
  -  Ну что, опять ты тут? Опять напилась уже?
    Обращается к нам:
  -  Она каждый вечер тут. Ей уже и вещи давали, и хорошие вещи, а она все пропьет, и вылазит вот, людям на жалость давит. Ууу, скажи вот спасибо молодым ребятам, что подняли тебя.
  -  Нууу извините меня! - пьяно воет бомжиха. "Ууу изыыте еняа!"
  -  А ведь она еще не старая, - продолжает среднестатистическая бабка, - могла бы, как я, на жизнь семечками зарабатывать. А тут еще мужики - ведь видят, какая она, а еще затаскивают ее куда-то, кидаются на нее! - в слове "кидаются" она ставит ударение на "и". Да, трудно представить, что на такое создание еще кто-то "кИдается".
    Подходит моя электричка.