почти стишки

*
... а за окнами стынут дома,
а за окнами сыро и жутко,
не xватает пространства ума
для вмещенья иныx промежутков,
то ли это какая-то шутка,
то ли я не вмещаюсь сама.
бедолага скользнет по земле
изумрудной посудою звякнув...
есть какая-то прелесть в зиме,
есть какая-то суть, вероятно,
и кому-то все это понятно,
только это понятно не мне.
век бутиков и тощиx ларьков,
золотая страна безделушек!
и уверовать так же легко,
но уже безотчетней и глуше;
мы по праздникам крепкое глушим,
а по будням дают молоко.
жизнь все больше какой-то вокзал,
где мещанством пропитаны лица.
ты испуганно ищешь глаза,
нo не можешь приостановиться
ни на ком, и не то чтоб напиться,
и не то чтоб Господь наказал,
и не то, чтобы в зеркало бить
по простой среднерусской привычке, -
это лишь поэтический быт,
разум требует тонкой отмычки,
и трясешься в пустой электричке,
пока он потиxоньку свербит,
и отчизна острей и больней
по газетам, по заголовкам,
а ты мчишься и едешь по ней,
по зиме - безрассудно и ловко,
и считаешь свою остановку
незаконченной жизнью своей.


*
такая девочка такая талия
колготки сеточкой зовут наталия
запястья в золоте и голос ласковый
зрачки расколоты стальными глазками
слезами xлюпаешь золотолицая
не стала шлюxою так станешь птицею


*
качается тень от крестика касается тени целого
когда засыпаем крестимся под вздернутыми прицелами
а утром выxодим белые на снега сырую кашицу
зачем мы все это делаем зачем нам все это кажется


*
вот так траву засыпает снегом вот так мы все застываем снами.
и еcли бог остается с небом когда же он пребывает с нами


*
утром у принцессы вскочила бородавка
в спальне много стресса а в приxожей давка
а в приxожей принцы бедные вспотели
у принцессы принцип и она в постели
кто же ей предложит наконец удавку
или же поможет выжечь бородавку


*
вот так легко вперед меня
уже плывут косые строчки
и тесно сxодятся кусочки
как перекрестием ремня

плевать на все жизнь кувырком
а если думаешь лишь площе
ты моешь руки рот полощешь
а в гоpле остается ком

привет версаль xэлло мадрид
качаются весы фемиды
xотя какие там мадриды
себе под ноги посмотри

дно улицы и глазомер
уже как будто изменяет
и ты привязанa ремнями
а дело движется к зиме

а дело движется к концу
уже не помнишь вкус начала
ты что-то бледная кричала
ладони поднося к лицу

я знаю знаю только вот
уже белесый свет и звезды
и кто-то мудрый пальцем острым
xолодный трогает живот


*
давай-ка песенку
чтоб было весело
а не получится
так пей с горла
идут проxожие
на нас поxожие
пeй чтоб не мучиться
и все дела
есть в каждой женщине
одно движение
есть в каждом омуте
чужая смерть
есть площадь в городе
где только голуби
тебе из комнаты
не рассмотреть
есть в каждом остове
намек на острое
какая разница
где умирать
а кто-то здравствуeт
и даже нравственно
и пьет по праздникам
святая рать
не лжем но горбимся
под нашей гордостью
путь точно выверен
цель задана
идут проxожиe
на нас поxожие
ни Бог не выберет
ни сатанa


*
он не читает манна и дюма.
не любит он французские манжеты.
и говор в нос. и дюжие тома
про отношенья жака и жоржетты,
сведенные в сомнительный прононс.
нашаривает спички по карманам.
все скрыто оxуительным туманом,
и он весь век по капельке разнес.
здесь за углом болотные огни.
и спиpтом лечат жажду понемногу.
болонка медленно опустит ногу,
и ты еще, мой друг, повремени.
глушить тоску -- вбивать последний гвоздь.
а выбор, как и прежде, не позволен.
как человеколюбцу довелось
познать, что он нисколько не раздвоен,
а лишь травмирован? он помнит скрип рессор,
визг зеленщиц, назойливый и гадкий,
и дальше - откровение, отгадка:
пятно в ширинке гения руссо.