северная ода

Если ты не горец, значит ты стремишься на воды.
Широта не важна, а видно важны приливы.
Что болезненный Питер, что наши южные звезды.
Трепетание нервное мысли. Отголоски молитвы
самой древней. Есть еще один город,

где архангела прячут под снег с октября
до начала мая. А потом он, зевая,
взлетает в холодное лето,
поправляя ворот.

По серым бревнам церквушки заскребутся косые
неумелые еще лучики язычного бога, и только
то тебя прощает, чужестранец, что ты здесь впервые,
если ты еще не понял, где к Богу дорога.

И как там сейчас она, та, которую я запомнил
вечно босой, отразившей красу и веру сурового края,
сохранившей цвет темперы на гниющих досках,
тех, что учат нас жить, медленно умирая

в паутине лет. Я помню, нашел приют в подвале,
где глыбы времени лежат тихонько, но только тронь их
они взорвутся. Мы пили чай, болтали, срывали
нескромно покров с истории русской. И до сих

пор мне, наследнику гуннов диких, неясны
оседлость и тишина безветрия в озерах,
где вода превращается в лед также быстро,
как растет трава-мурава в наших степных просторах.

В октябре в этом городе светят электролуны.
Снова стелит варяжский бог белое одеяло.
Я приеду, если смогу, то накануне
Нового года. Во что бы то ни стало
прикоснусь ослепшей
рукой к святому овалу
твоего лица.