*** эта сволочь привычка...

   * * *
Эта сволочь - привычка
Снова гонит бродить по Тверской,
Эта дура - весна
Бередит мою бедную душу.
Я спешу оказаться в толпе,
как в консерве с треской,
Я ищу там покоя,
Который никто не нарушит,
И ныряю под площадь
В подвалы метро,
Где старушка уборщица
Тащит ведро.
А в ведре грязь и стружка.
Все толкают старушку.

Что во мне, что меня
Заставляет вставать по утрам?
Что извне, что так давит на плечи,
что трудно дышать?
И ломает меня лезть наружу
К дождям и ветрам.
Страх пространства во мне
Мне по-прежнему будет мешать.
Я до Марьиной Рощи
Поеду в метро,
Где старушка уборщица
Тащит ведро.
А в ведре грязь и стружка.
Все толкают старушку.

Я могу всю Тверскую не глядя
Пройти под землей.
Мне знакомо там все,
Там теплее, светлее и суше.
Там подземные чада
Единой московской семьей
Ходят взад и вперед,
И вовнутрь и наружу.
Не пристало мне морщиться,
сидя в метро,
Где старушка уборщица
Тащит ведро
А в ведре грязь и стружка.
Все толкают старушку.

Выход в город к большому Кино,
Где великий Поэт, и большая Газета,
Где беспечную Лиру
променяли на толстый Биг-Мак.
Наша бедная Лира!
Кто-то должен ответить за это,
Оплатить нашу память о ней
пачкой ценных бумаг.
Жизнь усторена проще
чем схема метро,
Где старушка уборщица
Тащит ведро.
А в ведре грязь и стружка.
Все толкают старушку.

Я смирился с привычкой своей
Растворяться в толпе.
Я могу быть один
Сам с собой и в набитом вагоне,
На бумаге излить
И повесить на каждом столбе
Свою душу и пусть
Ее корчит в агонии.
Я продам свою “тачку”
И вспомню метро,
И старушку впридачу,
И даже ведро.
И душа уже просто горит
Сыпать стружку на грязный гранит.