Третий лоскуток апрель-июнь 2001

Писать исторический обзор – все равно что листать альбом со старыми фото: вот «9 на 13 на фоне неба или пальм», вот «групповой портрет в московском интерьере», вот «иных уж нет, а те далече…». А еще это игры с памятью. Сначала всегда кажется, что ничего-то она не хранит. Но стоит заглянуть в давние рецензии, пройтись по забытым стихам, потянуть за пестрые ниточки… Как из плотно набитого шкафа, вывалится навстречу такой ворох милых сердцу лоскутков-историй – грустных и смешных, красивых и не очень – только руки подставляй… Увлекательнейшее занятие, всем рекомендую. Один уговор: белье не перетряхивать. :)
А пока вы собираетесь с мыслями, пишу сама. И сегодня это — продолжение лоскутка «весна 2001» с переходом в июнь.
Сначала о фактологии мая-июня, которая, по моим воспоминаниям, относительно небогата. В мае главным редактором сайта стал Максим Потапов /Goodzoo/, и одновременно с этим историческим событием был объявлен конкурс на замещение мест в редколлегии. Не знаю в точности обстоятельств конкурса, но могу предположить, что ожидания на его счет не оправдались. Так или иначе, вскоре Максим начал активную деятельность по сбору команды путем личных переговоров, а точнее — уговоров.
Уговоры были необходимы: всех нас и так неплохо кормили. Народ слишком хорошо осознавал, что полномочия редактора на 80 процентов состоят из общественной работы, а еще 20 процентов составляют вериги козла отпущения. Решиться на такое было пока еще психологически тяжко. По крайней мере, я несколько раз от соответствующего предложения уворачивалась и продолжала заниматься вольным чтением стихов.





Кстати, о стихах и капризах памяти: пока не занялась раскопками, была абсолютно уверена, что Влад Васюхин появился на сайте именно весной. Ан нет: оказывается, первые тексты опубликованы еще зимой. Популярность Владу принес цикл "ЛЮБОВНИК ЛАГУНЫ", а я процитирую здесь другие стихи:

"Флоренция, два стихотворения "

1.
Флоренция, декабрь

Хвост в галерею Уффици
такой, что можно сто раз упиться.
Среди ценителей столько пьяни
дышит друг другу в затылки!
Впрочем, мне тоже мигает кьянти
из запотевшей бутылки.

Давай отойдем к реке (не запомнил имени),
бегущей, как молоко из вымени,
утешимся славным глотком,
посплетничаем о Данте
или еще о ком.

2.
Флоренция

Если в ночи обернуться резко,
сквозь туман,
напоминающий имперский снег,
твое лицо проступит, как фреска
неизвестного мастера,
пятнадцатый век.





Под действием общего информационного облака (см. “Второй лоскуток”) в марте на свет появилась "Флоренция (Т.Г.)" ms.

<…>
2.

Восторгаться ли тем, что купол – купол – купол
Не имеет ствола, только крону – крону – крону.

Или тем, что расстрига-взляд поменял монастырский угол
Пристальности на мономашью корону
Бездонной вселенской чаши, голубоватого «Глобо».

Не выдержав сгустившейся немоты
Язык автоматом находит округлое нёбо,-
приходится цокнуть и выдохнуть на «ух-ты!»

...озорное желанье спрыгнуть вверх с пёстрой колонны Джотто...

3.

Перспектива Uffizi держит на мушке ратушу, но
Дома на расстрел не смотрят, прикрывая устало ставнями окна-глаза.
Я часами гулял по безлюдной набережной грязного Арно,
Я купил на мосту тебе серьги- серебро, бирюза.

Как подходят небесные камушки к голубым глазам!
Под полуденным солнцем я их подбирал по памяти,
Обрамляя окладом овал-пустоту твоего лица.
Как подходят зеленые камушки к золотым волосам!

Перспектива Uffizi держит на мушке башню ратуши.
Дома не мешают расстрелу, отводят окна-глаза.

Пусть горит над тобой благовестьем двухцветной радуги
Флорентийское низкое небо- серебро, бирюза.

<…>





Я об ms заговорила не случайно. Как уже говорилось ранее, весной 2001 крепли, а местами даже крепчали связи между реалом и виртуалом, в том числе — интернациональные. Так вот, в прошлом апреле в Москве одновременно оказались и, разумеется, повстречались такие редкие зарубежные гости, как ms, Plunger и Chiguita_Banana. И где-то среди знакомств, братаний и гуляний по столице Майку встретилась настоящая муза. Поэтому май прошлого года в моих воспоминаниях – это сплошной эмоциональный фонтан по имени ms. Тогда же, прямо у нас на глазах, была написана прославленная НВЮ "Игла и нить. Опера в 4-х действиях с эпилогом. (Б.И.)" ;), а также многое-многое другое.

Вообще, в чем-то правы создатели известного рекламного слогана. Часто встречаться – вредно для печени, но чрезвычайно полезно для творчества. Одна встреча влечет за собой целую вспышку реминисценций, посвящений, оправданий, объяснений и других малых стихотворных форм. Приводить перечни наших стихов, привязанных к конкретным событиям в реале весны 2001, я не берусь, чтобы нечаянно не сказать А ;). Но знаю точно: Поручик Ржевский всякий раз смахивает слезинку, вспоминая, при каких душераздирающих обстоятельствах Кира Таюрова сочинила свой
"Романс к ПР"

Я
не люблю Вас –
Вы смешны и молоды,
И склонны
превращать похмелье в подвиги,
Но
отчего же,
в самом деле, мне так холодно,
Когда старательно
Вы на меня не смотрите?

Теперь мы снова
не увидимся неделями,
Но
просыпаюсь оттого,
что где-то в этот миг
Вы в суете себя
опять с другими делите,
Пусть даже просто
делитесь секретами.

Я не надеюсь –
это для романтиков,
И
невозможность
разговора нашего –
Еще один из тех
аляповатых бантиков,
Какими жизнь моя
столь вычурно украшена.

Что ж,
оправданья находить
несовместимости –
Мое занятие,
излюбленное исстари.
В который раз
мне удалось
так развести мосты,
Что остается лишь
махать рукою с пристани…





А вот что по этому поводу думал совсем еще «ранний» Герман (Прочие Опасности).

"Любовь пуглива, да и сам испуг..."
Любовь пуглива, да и сам испуг
не есть ли обращение к чужому
лицу, движенью, времени,
к авто:
(как будто едешь на чужой машине,
нелепым валенком в педаль не попадая).

Любовь иная – новая, чужая.
Неведомая, как погода в марте,
невидимая – как туман на карте,
как эпизод из детских похождений
(заметят или нет? а черт бы с ней!).
Любовь – это обилие гостей,
и рук венок, и разноцветных глаз
песочные часы, и бесконечность –
верней, её анфас,
неона абрис.

Любовь – это смущение и завязь:
завидовать искусственной луне,
что светит над тобой. Без разрешенья
забыть язык, завязнуть, запереть
ума палату веточкою вербы
(К небесной охре – стрелкою кармина).

И продышать окошко слюдяное
в огромном зеркале:
- Я трушу. Чур меня.





Весной – каждый в свой срок – на сайте появились еще несколько ярких авторов.
На страничке schwarz нет сейчас ни одного стиха из тех, с которыми она дебютировала. Думаю, в этом есть резон: Римма – из тех авторов, которые невероятно “выросли” на благодатной почве стихиры. Сейчас она сама – старожил, и пишет совсем, совсем по-другому.
Шатыбелко Олег первое время аккуратно существовал на нескольких страничках сразу, присматриваясь к стихирному быту и не привлекая к себе особого внимания. Впрочем, его заметили, и довольно быстро, — по длинным, «вольным», перенасыщенным яркими образами текстам, которые всегда были и остаются «на любителя». Однако мне кажется, что даже на Олега, зрелого и сформировавшегося автора, пребывание на сайте оказало свое влияние.
Как бы там ни было, одним из первых опубликованных текстов было уже знаменитое "счастливочно".

Мы шагаем за мороженым. Он и я.
В день рожденья так положено. В день РождениЯ.
За клубничным и за сливочным. И за крем-брюле.
Как бывает нам СЧАСТЛИВОЧНО — на земле.
Полушагом — полубегом — далеко вперед -
Я отстал и запыхался – полсекунды ждет:
Миг — и снова через лужи — и по ним.
Позабыт сегодня ужин. И режим.
Возвратился и с разбега — мне на грудь:
"Папка! Папка! Побыстрее — хоть чуть-чуть!"
Мы шагаем дружно в ногу — папа — сын -
Этой сливочной дорогой в ма-га-зин.

За клубничным и за сливочным. И за крем-брюле.
Как бывает нам СЧАСТЛИВОЧНО — на земле.





Стала искать стих, с которого для меня начинался Андрей Орлов, - про швейную машинку - и не нашла. Опечалилась. Утешилась другим, в высшей степени жизненным.

"КУЛИНАРНОЕ"
Какое наслажденье —
Чистить лук,
Поговорив с тобой по телефону.





Зато очень хорошо помню эффектное появление на сайте такого персонажа, как Анна Гершаник. Одним прекрасным днем ступив на территорию сайта, Аня для начала распотрошила список номинантов на главной странице. Беспрецедентный на тот момент скандал составил бы конкуренцию сегодняшним разборкам: перья и пух летели во все стороны. Из всего предложенного ассортимента строгий критик признал “приличными авторами” только двоих персонажей, один из которых (Николай Голиков), разумеется, хмыкнул, мол, если эти приличные, то что же тогда неприличные?
Тем не менее, Аня заявила о своем решении остаться. И разъяренный рой рецензентов, полетевший было восстанавливать равновесие на страничку автора, обнаружил там очень и очень хорошие стихи.

"Сегодня вечер распался на красные дольки"

* * *

Сегодня вечер распался на красные дольки:
Кто-то делил апельсин за тучей, только
Не удержал — и, расплескивая всюду золото,
Апельсин раскололся о линию горизонта.

Там теперь, наверно, вмятина метра два глубиной -
Остывающий шрам на затылке коры земной,
Темного неба обугленный с краю ситец,
И колхозник дает интервью как очевидец.

Это лирика, это слова, но нельзя иначе.
Я давно излечилась от детства: уже не плачу
При виде мертвой птицы, прохожу стороной, но
Все еще не умею думать об этом спокойно.

Не умею, а надо. "Надо" — такое слово.
В гости жду доброго — получаю, естественно, злого,
По-рыбьи скользкого, но слишком рукастого для рыбы,
Отправляю его восвояси, откуда прибыл,

Запираю комнату, отгораживаюсь от зимы и лета.
Да, конечно — лирика. Но мне важно знать, что где-то
Бабка-колхозница прячет в подпол глубОко
Большую банку еще теплого апельсинового сока.





Кстати, Анна Гершаник спросила совета: что же ей почитать. За советом не заржавело ни у меня, ни у Натальи «BHF», которая скромно отправила Аню куда угодно, только не к себе самой. А зачем скромничать-то было? Вот, например, такой стих: чем не повод заглянуть в гости?

"Раздымье"
До разрыва натянута нить...
Сколько легкости! А силы —
под силу опустокамнить каменоломню.
Меня известили, что недавно
мне не хотелось жить.
Врут, наверное, раз я этого не помню.
Шагнув под машины — машин же и держись,
думая, как забавно светофорное
сочетание зеленого с красным.
Между ними — вся оставшаяся жизнь,
которая, как чье-то будущее,
светла и прекрасна.
А зеркало чертовски правдиво:
отраженье — красиво,
за спиной отраженья — жилище,
уже часов пять как уютное.
С чем там принято сравнивать лицо,
со сливой?
Ах нет, с персиком. Вечно я
со съедобным что-то напутаю.
И настоящая трагедия лишь в том,
что в холодильнике — шиш,
ибо, что бы ни говорила
скептически настроенная братия,
если вечером куришь гашиш,
то потом всю ночь хочется жрать. И я
догрызаю завалявшуюся головку репчатого лука,
со смехом переживая разлуку.





Вообще, в мае-июне сайту крепко везло на хороших поэтесс. В дополнение к благополучно перезимовавшим прекрасным леди появлялись и расцветали новые - яркие, сильные, свободные от условностей и традиций. Солнечно-желтые, как одуванчики на запыленных обочинах, и горьковатые, как одуванчиковый сок.
В подборку "Солнечные стихи.(2001) " Наиля Ямако включила тексты разного времени, но датирована текстовая страничка июнем 2001. Я процитирую несколько: вчитайтесь, молодежь. По-моему, это здорово.

* * *

Летний мотив (энтомонелогичное)

выжимаю сок вручную: через марлю —
сонм оранжевых бобов марли
осел брызгами на запястьях,
лейтмотивом несчастья.

твои рассказы липкие, личные.
я залита сиропом столичного.
лишнее думаешь, напрасное говорю.
завидую гусенице и муравью.

разлетаюсь по веранде бабочками
в поисках лапы, ласки, лампочки,
флакончика солнечных таблеток...

разве_депрессии_бывают_летом?

* * *

Выздоровление от мая (про майку)

Белая майка высохла на балконе,
Только немного пожелтела от солнца.
Май убегает коротконогим пони.
Я расплетаю связанные волоконца

По строчкам и датам, по вечеринкам и лицам
(Только косу не расплести — отрезала рано),
Распутываю дни, солнце льется и злится,
Ткань превращая из цельной в рваную.

Солнце высушит от лишней влаги,
После искупает в желтом фритюре
Белую майку: страницу бумаги?
мою ладонь? — пустоту в миниатюре.

Расплетаю себя до последней нитки,
До струны, натянутой вдоль поясницы.
Майка высохла — жалко к веревке никнет.
Пони прочь убегает. Стучат копытца.

* * *

постлетнее

убираю платья поглубже в шкаф.
разлетелось тысячей золотых прости,
поперек и вдоль меня прошагав,
лето. не удержать в горсти.

завожу часы, вытираю пыль,
привожу в порядок черновики;
как калека, свой уронив костыль, —
опираюсь на рифмы, — вместо руки.
мне зима по-прежнему дорога
красной шерстью и ароматом смол.
больше друга в тебе я люблю врага.
мы сидим вдвоем, молча глядя в пол.
у зимы в запасе есть пестрый шарф,
мандарины, елка и мятный чай.
снег повсюду: на площадях, щеках.
разбиваюсь тысячей золотых прощай.
и я знаю: как, только вот: зачем
протекает время мимо рта и лба?
солнцем или снегом осев на плече.
на мое: "уйди" — говоришь: "судьба"

пережив листопад, дотянуть до зимы...
и попасть в нее, как рукой в рукав.
осень мне дает пару дней взаймы.
убираю платья, взаймы не взяв.





А вот Елена Моревна видит

"Сон о лунной дорожке (Наиле)"

Как мамина улыбка,
Сон-покой:
Прозрачный,
Лёгкий,
Радостный и милый,-
Лик дочки мельника:
"Луна" красотки Пилы,
Всю жизнь
Припорошённая мукой...
Луна...
Да,-
Это было
Как... летать
(О, боги!
Мама только и любила,
Да Банга)...
Да,-
Тогда собака выла
(Не он,-
Он умница:
Служить и защищать)...
Да, так:
Ночной Ершалаим.
Луна.
К ней -
Голубая блёсткая дорога.
Отринуты
Интрига,
Суд,
Тревога;
Душа свободна,
Суть — обнажена.
И, глядя вниз,
На капли серебра,
Сверкающие
На верхушках пиний,
Мы говорим
О сочетаньях линий,
Пороках,
Людях,
Сущности Добра,
О Вечности,
Бессмертии,
Любви,-
Как он наивен,
Тот смешной философ!-
И ширится безмерно
Круг вопросов.
И казни
Не было.
И руки
Не в крови...





Kseniya_mar появилась на сайте еще в 2000 году, но долгое время публиковалась изредка, общалась мало... А тут вдруг взяла и стала – нашим достоянием. :)

"ЧЕТЫРЕ ГОРОДСКИХ"





Ты меня звать не будешь, короткие
ноги перебирают себя по быстрому,
дышится с именем твоим, легкие
заржавели мальборо и чистятся
только при крике в себя, не так –
выкрикнув что-то, идти как и не было;
Боже мой, разве такой пустяк
способен задобрить хотя бы тело.
Тогда зачем, выходя во двор,
ты проверяешь не машину и лужи, а
смотришь до рези в глазах в упор
на меня, и я понимаю с ужасом –
через себя, не выкрикнув, смяв
в груди осторожное «ты меня бесишь»,
как если бы покупаешь мясо и
пол часа только взвешиваешь.





Хорошо мне смотреть за водой,
повторять про себя «сколько времени?»,
покупать загодя проездной
на трамваи – ночные деления
не москвы, но скорее окраины
(Беговой разрешимы все прочие
разрешимости – пусть не знали мы
этих тонкостей), двоеточие
перечислит затем мгновения
некой страсти, некой поруки –
доучить друг в друге
стихотворение
или формулу полного круга.





Городское пишу как не видела
иного селения, домов, вросших
в землю, что корни дерева –
голые но не пошлые.
Тебя прописываю в квартире
на Осеннем бульваре – рощица
умещается на картине
что на последнем листе рожица.
Грустно так – вроде рядом ты,
но я не делюсь жилплощадью, даже ничей…
и не смотря на август – погода, мы
дождливы, скупы, мелочны.





Сижу уже час над листами, грязными
будто ботинки, лужи и иже с ними.
Не спасает и то, что мы разные –
ты, я, топи, болота лесные,
могильные холмики за неимением денег на
достойный куплет под датой рождения и того
самого (смерти, хотя – я молчу о
возможной кончине от запахов и тепла
весны, поворотов в обратную сторону рек,
моей головы при прощании – больше я
не представляю себя,
да и ты – старик).





Еще подарок прошлой весны: в очередной раз вернулась на сайт Olwen. А вы помните, какой она была год назад? Совсем не такой, какой мы ее знаем сегодня.

"Орфей и Эвридика"

Сакс замолчал. Джаз плачет по-мужски,
Так судорожно, сдержанно и скупо,
Захлебываясь низким, темным звуком,
Заламывая холодом виски.

И снова сакс. Все резче, жарче, чище
Играет джаз в полупустом кафе.
Сейчас сюда опять придет Орфей,
Мне говорили — он кого-то ищет.

Ко мне подсядет. Забормочет:"Да,
Отлично помню, я спустился, чтобы..."
Его слова меня забьют ознобом,
Прокравшись сквозняком продоль хребта.

"...Найти ее" — придвинется тесней,
Крылатые — тревожно вскинет брови
И скажет:"Мы займемся с ней любовью..
Конечно...Что еще? Любовью. С ней."

Закурит, нервно выпуская дым,
Завертится — как будто в клетке птица
На жердочке:"А Вы могли мне сниться?
Еще тогда...когда я видел сны...

Шампанского?" -Гарсон разлил "Надежду":
"За встречу, друг! До дна, до дна, до дна!
Вас звать.... я забываю имена,
но Вас...скажите, мы встречались прежде?"

Я улыбаюсь. Мне тепло и так
Так непроизносимо-невесомо.
Я улыбаюсь: "Нет, мы незнакомы".
Сакс заново вступил, разрезав такт

На две неравных ноты. Вдруг,вскочив
И на пределе связок или легких,
Так, что забьют в набат столы и стекла,
Крещендо пианиста перекрыв,

Переломившись надвое, как в бездну
Сорвавшись и пугаясь пустоты,
Он выдохнет: "Так значит, это ты?"
И затаит дыханье — вдруг исчезну?

Огромный, черный, сумасшедший грач,
Влетев в окно, на пианино сядет.
Расстроено, растерянно, не глядя,
Не в такт — разочарованный трубач

Вступает, тут же поперхнувшись звуком.
Болезненно прищурившись, Орфей
прошепчет хрипло: "Я Вас спутал с ней,
Простите!" — и с такою мукой

Посмотрит мне в глаза, что захочу
Зажмуриться. Мне сразу станет тесно,
Как будто съежатся в размерах стулья, кресла,
Столы под скатертью, похожей на парчу.

Он обернется только у дверей,
Меня он не увидит...

Этим летом
По пятницам и, кажется, по средам
Божественный играют джаз в кафе.





Ну, хватит уже о талантливых дамах, пора и демографическое равновесие соблюсти.
Одно из ценнейших приобретений весны 2001 - grin_vip. И что-то тоже такое было для начала… скупые взаимные «Неплохо», скандалы из-за неоднозначного текста… и всегда меньше рецензий, чем автор того заслуживает.

"А мы вдвоём с тобой подельники"





А мы вдвоём с тобой подельники
В моём-твоём грехопадении.
Мелькают в окнах понедельники,
За ними вторники торопятся,
И календарь с рублёвской Троицей,
Ввиду узлом связавшей тайны
Два тела на одном диване,
Становится неактуальным.

А мы вдвоём с тобою ранены,
Соприкоснувшись звонко гранями,
Мы распадаемся на гранулы,
И в обретеньи формы новой
Ни ты, ни я, ни мы виновны.
И размываются границы
Меж тем, что есть и тем, что снится,
И, покачнувшись, мир кренится,

И, наклонившись до критической
Какой-то точки, электричество
Погаснет в нём, теоретически
Давая нам возможность снова
Познать зачатья невиновность.
И ты, и я, неосторожные,
Впадаем в ритм синхронной дрожи,
С вибрацией Вселенной тоже

Совпавшей так, что, видишь – точно
Теряет всё свою устойчивость,
И мы с тобой – первоисточник
Звёзд, удержаться не сумевших
На чёрном небе, и замешана
Ты напрямую, снявши платье,
В ночном осеннем звездопаде...





Еще представитель весенних мачо - Aspid, а также его "Here,there and where?"

Миф, что нам с тобой не попасть туда -
Натурально, чушь, ерунда, бурда.
Попадēм, зане, если там — не тут,
Даже нас с тобой персонально ждут.
Не в один прыжок, и не в два броска,
А ценой тоски; ну и что — тоска?
Доползти, взлететь — невеликий труд,
Но великий шаг, ибо там — не тут!

Впрочем, есть одно небольшое "но":
Если там — не тут, если тут темно,
Значит, там светло; значит, нам, кротам,
Прикрывать глаза предстоит и там.
Небольшое "но", но большое "за":
Ведь мои глаза — не твои глаза,
А твоя беда — не моя беда,
Так что я скорей доберусь туда.

Я бесценный клад, что закопан там,
Заберу себе и тебе не дам,
И устрою там небольшое "тут"
Для тебя и тех, что с тобой придут!
А затем, прожив пару лет вождēм,
Прокляну судьбу, подпалю ваш дом,
Плюну там и тут, закопаю клад
И уйду искать неземное "над"...





А вот Илона Якимова, дебютант мая 2001, рассказывает кое-что о взаимоотношениях мачо и прекрасных леди — в классическом интерьере.

"Сценарий тот же"

***
…Вы ко мне писали, не отпирайтесь.
Пушкин, «Евгений Онегин»

Сценарий тот же. В неземной тоске
Какая-то застенчивая дура,
От наглости случайно обалдев,
Строчит герою томное посланье,
Рассказывая все, как на духу:
Что он ей, факт, теперь ниспослан Богом,
Чтоб всю до гроба бережно хранить
(Хотя до гроба вроде далеко,
Но до любви, ей кажется, чуть дальше);
Что, мол, когда бы он на уик-энд
Наведывался в пригород – конечно,
Она б молчала, но вообще заткнуться –
У ней не тот по жизни темперамент;
Что он, мол, ей мерещился давно
В фантазиях кислотного отпада,
А ныне срисовался во плоти;
Что, мол… там было много ерунды.
Она с большим усердием сопела
И списывала из затертой книжки
К запоминанью трудные слова.
Ее герой, отнюдь не Аполлон,
Не треть, не даже четверть Аполлона,
И не одна восьмая – что обидно –
Прочтет с ухмылкой это воровство,
Не подвергая строгому разбору
Причастный, крайне черствый оборот,
Отсутствие метафоры, дуплетом
Влипающей ему и в бровь, и в глаз,
И на зубах растертое до скрипа
Количество ласкательных имен,
Таких, как котик, мальчик, толстячок…
Передохнем. В нем чувства взволновались.
Он материт не слишком виртуозно
К эпистолярной лирике влеченье
Всех юных добродетельных девиц
И обрекает драму целой жизни
В строках неловких нежного письма
Летейским водам в брюхе унитаза.
Закон возмездия над ним уж пропорхнул,
Ужо и кульминация доспела,
И автор облизнулся в упоенье…
Да только героиня – не Татьяна,
И сможет обтатьяниться едва ль.
У ней не тот по жизни темперамент.





Несколькими днями позже почти на эту же тему (однако на базе совсем другой сюжетной линии) отказалась страдать malvina.

"Ответ предателю Пьеро, который явился к Мальвине и приставал"

А ты, Пьероша, все в балахоне,
Личико анемично, пудра бела.
Хотел по-хорошему, а жизнь по-плохому
Любовь пьерошину выдробила.

Куплеты пел, мандолиной тренькал,
Звал невестой голубоволосой,
А перед Карабасом на четвереньках
Ползал, ползал, пустышка-философ.

Рыдал:- Не бей, мол, девятихвосткой,
Пожалей, Карабасушка, ты хороший…
Зато, когда за мною ухлестывал,
Гоголем гордым ходил, Пьероша,

Просил, чтобы величали Пьером,
Супчик мальвинин ел не спеша ты,
Жизнь сокращая гусиным перьям,
Скрипел ночами, строча стишата.

Нет, я покорно страдать не буду
Как трус-ягненок в крыловских баснях,
Пьероше скалкой размажу пудру.
- Не лезь к Мальвине, подкарабасник!





Чтобы уже покончить со всеми межполовыми и интертекстуальными заморочками, wa просил по-хорошему:

"налейте"

налейте мне ванну яду
в нее я бесстрашно сяду
расслаблюсь в последний раз
и дальше уже — без вaс





К июню страсти поулеглись, народу захотелось нежности и чего попроще.

Медведь, например, переживал такое:

"Ночь плеснула нежности из ведра..."

Ночь плеснула нежности из ведра,
Окатила с темечка до сапог.
Нам на хлеб намазана жизнь-икра,
Нам разлит по легким вишневый смог.
Неприлично ночью быть одному,
Так беги скорей и "cherchez la femme",
Распахни души неприкрытый срам:
"Забирайте все! Налетай! Кому?!"
Отдавай за так, не проси взамен,
От скорлупки до самогО ядра.
Вся любовь — набор пантомим и сцен…
Ночь плеснула нежности из ведра.





Тогда же Евгений Юрьев подарил нам стих удивительный: одновременно мрачный и эротичный.

"Когда б ты умерла"

Похоже, ты похожа на меня.
Как видишь, идентична даже кожа.
Я быстро не люблю, ты тоже — может
Придется захватить начало дня?

Пройти из ванной нужно босиком,
Чтоб над твоими влажными следами
Мои друзья потом рыдали бы годами,
А я бы врал, что был с тобой знаком.

Ты знаешь, я имею свой приход
В скучнейшей имитации науки -
Я изучаю, как успешны наши руки
На Фронте Эротических Работ.

Внутри тобой очерченного круга
Курить во тьме, еще сидеть как Будды.
И тонким огоньком глядеть друг в друга,
И тихо ждать, когда же нас не будет.

Ложись! В укрытие. Оконными крестами
Прицелясь в незастегнутые груди,
Стреляют в нас газетными листами
Несчастные, но правильные люди.

Как думаешь, — мы в чем-то их сильней,
Когда, сквозь телефонные лианы,
Степные обротни, любовники Виана,
По бедра погружаясь в пену дней,

Мы движем наши мокрые тела..
Но.Губами не проникнешь внутрь кожи.
При вскрытии, когда б ты умерла
Я бы прозрел — ах, как мы непохожи!

Но, может Бог с тем, что у нас внутри,
Ведь плечи означают просто плечи,
Рот — просто рот. И можно снова лечь и
Не замолчать. Но и не говорить.





Прогуливаясь по старым стихам, наткнулась на записи типа “Отредактирую, если получится” и еще раз удивилась тому, как же быстро человек привыкает к хорошему и забывает плохое. Какие восхитительные глюки одолевали сайт в прошлом июне и позже, вплоть до октября: медленная работа, отсутствие нижней части страницы под стихами, на порядок больше перекрестных рецензий… Все-таки спасибо всем, кто позаботился о новом сервере для сайта.
В остальном же июнь протекал неторопливо и спокойно. Народ расползался по отпускам или на каникулы, или по крайней мере хотел туда. А московская фракция готовилась к Слету Стихиры в Липках. Замечательное сие мероприятие благополучно состоялось в начале июля и, с одной стороны, заслуживает отдельного обзора, а с другой - не имеет к стихам ровно никакого отношения. И, пожалуй, не буду я писать про Липки. Сами довообразите – чем могут три дня подряд развлекать себя тридцать-тире-шестьдесят романтически настроенных персон под безоблачным июльским небом Подмосковья. Думаю, пансионат нас запомнил надолго.
Вскоре же после этого жизнь на сайте для некоторых из нас кардинально изменилась. Уговоры Максима Потапова достигли своей цели, и 7 июля первый состав “народной” редколлегии официально приступил к исполнению обязанностей. Но это - уже совсем другая сказка.

Проект “Пишем историю Стихиры” продолжается – присоединяйтесь!