Триптих

1.

"И дым отечества...
...Карету мне, карету!"
      из Горя от Ума

     *   *   *

Ах, зачем ты, запах дыма,
Так  зовёшь неодолимо
Мимо рек теченья, мимо
ветра в поле. Как во сне
родника строка в истоке
расслоила все потоки
и стекают в море сроки
Жизни на крутой волне.

Ах, зачем ты, птичья стая
Улетаешь, вырастая,
На печали обрекая
Одинокого птенца?
Ведь на целом белом свете
Только волны, только ветер.
Но не им дано в ответе
быть за каверзность конца.

Видно, зря дрожало пламя
Под озябшими перстами,
Оставались между нами
Недомолвки суеты.
Заболачивались реки,
Расставались человеки,
Не найдя ответ навеки
на вопрос - ну, где же ты?

Искажал оттенок цвета
Родовую суть предмета,
А замена зим на лето
Не уемлет лет поток.
Осуждали все пророки
Изначальные пороки,
Но извечные упрёки
Исчезали между строк.

Ах, зачем считаешь время
Человеческое племя?
И по кругу гонят бремя
Пара стрелок на часах,
На излёте тают миги,
В темноте пылятся книги,
Привыкая к виду фиги,
Нивелируется страх.

Образ рыцаря печально
Сиротеет изначально.
Крылья мельницы прощально
Совершают оборот.
Устанавливают вехи
Предыдущие огрехи,
Предаётся впрок утехе
Независимости кот.

Обнимбируют зарницы
Озадаченные лица
В направлении границы
Стережётся каждый шаг.
Одоление деленьем
И престиж происхожденья
В каждом новом поколеньи
Бередит ареопаг.

Роковое вожделенье
Между жаждою и ленью
Сослагает наклоненье
Поминутно в прах и пух,
Простодушие устоя
Собирается по трое,
К состоянию покоя
Направляя взгляд и слух.

Тонет в глу-бине аллеи
Тихий шепот: "Сожалею..."
Сон истории эФ.Лея
про превратности любви
в безмятежном зарубежьи
расшевеливает реже
Дух бродяжий по безбрежью
Фресок Спаса-на-Крови.

Ах, зачем ты вьёшься мимо,
Сигареты струйка дыма?
В пепле призрак пилигрима,
В гари горечь на губах.
В четырёх истоках света
Истин нет и счастья нету,
О-пылённая карета
Миражем парит в мирах...

2.

   *   *   *

Как по капле из крана
Истекает вода.
Мы бредём беспрестанно
В никуда, в никуда...

Очарованно-странно
Параноей вреда
Сумасбродство барана
Наполняет стада.

Обнажение чрева
У врача натощак
Абстиненцию гнева
Не снимает никак.

Отрицание боли
И привычность к узде
Упоительно молят
О приюте в нигде.

Опалённые светом
При простреле виска
Оседают в планету
По крупинкам песка.

Между полем и краем
Нет последней черты,
Мало мир познаваем
В суете пустоты...

Апогеем обмана,
Не оставив следа,
Планомерно из крана
Истекает вода.

3.

    *   *   *

В чаше моей остаётся немного воды,
Видят глаза уголок просветлённого неба.
Сумрачный снег понемногу заносит следы.
Ищет рука хоть кусочек напрасного хлеба.

Детство героя уходит корнями во тьму,
Слёзы служанок далёки от признаков горя.
Я не могу объяснить никому почему
свойство империй - ложиться от моря до моря?

Кавалергарды устало поникли в степи,
Кони остыли, без сёдел остаться рискуя,
Песнь ямщика замолкает на слове "Поспи"...
Нежно во сне обнажённые плечи целую.

Вымерен скрип по сугробам пустого возка,
Полночь останется у подворотни трактира.
Не поднимается кавалергарда рука
Вновь обменять вороного хотя б на пол-мира.

Полк изошёл по нужде в дележе барыша -
Благо окрестности прибыли в меру безлунны.
Стой часовой на постое среди куража.
Для дележа вы, увы, преждевременно юн-ны.

Ветром уносится очередное "Прости..."
Необратимы утраты проказы повесы.
Кто мне укажет отметку средины пути?
Но возвращаться скорее, что нет интереса.

По поднебесью блуждает дежурно звезда
Стынут в далёком подъезде осевшие двери.
Преобразить не сумеет никто никогда
Менталитет вещества сердцевины империй.

...Чаша моя постепенно пребудет пуста,
Стол равнодушен уже к неприсутствию хлеба,
Глазу достаточно и половины холста
Всей широты необъятной истории неба.