Алану на

Алан. "Эмигрантская молитва".

Стою на часах у армейского  штаба,
Мне снятся не подвиги: русская баба.
Она в сарафане до серых подошв.
В кусты её тянет зачуханный бош.
Он бряцает мелочью, сыпет словами,
Мол, он обладает на бабу правами,
Что русская баба всего лишь, станок.
Так,  дескать, задумал и выполнил Бог.

Не бош здесь командует нашим парадом.
А тот,  кто заведует Родиной – адом.
Кто старше небес и страшнее чумы.
Кто злобой и страхом засрал нам умы.
Кто вялой ступнёй по могилам шагает.
Людские шеренги рядами пугает.
А я затаившись, смотрю из засады:
И тот и другой одинаково: гады.

Моя эта баба. В похмельном бреду
Я с голою саблей на сволочь иду.
И пусть у неё нет ни кожи, ни рожи,
Но мне эта баба всех самок дороже.
В ней шарма на минус.
Но плоти на плюс.
В любовь её ринусь
В глазах утоплюсь.
Люблю я узоры на бабьих копытцах
Но тщетно пытаюсь в их юбках забыться.

                Проснулся. У штаба стою на часах.
                Винтовку роняю…Стреляет мне в пах.