readme. best 2001

* * * * * * * * * * * * * * * * * *
скажи  халва
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

……..Сколько ни говори  «халва»,
……..во рту слаще не станет.
………………..Ходжа Насреддин.

Невыносимую нормальность бытия
Я компенсирую банальностью фантазий.
Мой точно выверенный сдвиг по лунной фазе –
как переменный ток от А до Я,
и, худосочный вымысел доя,
я изолирую завистливое рацио
от нашей связи, чтобы с ним не препираться о
процентах, подскочивших до Плеяд,
о том, что сны опасности таят
и прочие… О ценах на цикуту,
о том, что в эту самую минуту
мы в розыске, и, как тут ни прият-
но, пора обратно – на круги своя,
поскольку роли – тоже вид измены,
а экспорт боли за пределы сцены –
не  панацея от здоровья бытия…


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Письмо славянской сестре
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Ночь была не напрасна,
но изысканно бестолкова:
Долгие проводы…
Доводы contra и pro…
С каждым словом - по фазе –
по кругу – своё,
что-то, кажется, из Гумилёва…
за шиворот дождь
и стихи из горла у метро,

закрытого на ночь,
бездомность, бессайтовость…
строчки, успешно забытые напрочь…
желание
наперекор всему просто праздновать,
радоваться
наивно
такой концентрации
высокой поэзии
на душу двух круглосуточных магазинов…
бомжи, как один, просветленно-пасхальные,
и поэты, подозрительно смахивающие на бомжей –
группа программистов
и старших менеджеров по продажам,
сменившая на посту
поколение дворников и сторожей…

в замен сафари практикующие тантру успеха,
отпетые себялюбцы, отказавшиеся от сумы…
перебравшие жидкости, друг друга и смеха…
полубоги в отключке…
и почти уже - мы…


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Любовь во всех временах
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

- - - - - - - - - - - - - - - - - - -
***Любовь в неопределенной форме
- - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Просыпаешься - то на пороге хандры,
То от сверхзвукового предчувствия счастья,
Чтобы, мигом взлетев, тут же снова упасть и
Затаиться в тепле одеяльной норы.

Стоит встать – сразу вечер. Спрессованной сводкой
День закрыт, как баланс, но сквозь скобки дробей
Все течет, пузырясь кока-кольной щекоткой,
То, в чем рано еще признаваться себе.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - -
***Любовь в прошедшем времени
- - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Стали двумя –
Разошлись, как боксеры, по разным углам,
Сталью звеня,
Голоса научились цепляться к словам,
Ночи и дни –
На отдельные льдины, терпение – в дым,
Из полыньи
Потянулись уже за спасеньем к другим,

А были одним…

- - - - - - - - - - - - - - - - -
***Любовь в будущем времени
- - - - - - - - - - - - - - - - -

Это будет. Замкнется реле,
Выпуская на волю смятенье,
И снежком, угодившим в сплетенье,
Отзовется: «Ты есть на земле…»

И детально просчитанный путь,
Как прощальный подарок рассудка,
Растворится в вине промежутка
Между вдохом и выдохом: «Будь!»

- - - - - - - - - - - - - - - - - -
***Любовь в настоящем времени
- - - - - - - - - - - - - - - - - -

Над сплетенными,
Словно судорогой сведенными,

Над неспящими,
Океанами разделенными,
И над сонными,
В одной постели лежащими,

Над голодными
И полумертвыми от насыщения,
Над свободными
И пригодными к порабощению,
Над бесплодными,
Над кормящими и беременными –

Любовь
в настоящем
времени.


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
«Одиссей»
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Я вернусь. Не обессудьте
Все, кто верит безвозмездно
В то, что мой окончен путь здесь
Вереницей дальних мест. Но
Смерть бродяги Одиссея,
«Преисполненного козней» –
Только миф, а правды всей – я,
И любовь моя, и злость. Не
Обольщайтесь, мол, на дне я:
«Океан, ты мягко стелешь…» -
Возвращаюсь, сатанея
От прогорклых слухов. Мне лишь
Верь, родное захолустье,
Номос мой, мой дом, Итака,
Я вернусь к тебе! И пусть все,
Кто зовет во снах, в мечтах как
Сына, и отца, и мужа
Еще плачут по ночам, пусть
Нет пути, пусть в реку ту же
Не войти –
Я возвращаюсь!


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Антология мартовских химер
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

1.

Так о чем говорит
предпочтение длинной строки?
Ну, во-первых, что краткость,
таланта сестра,
отдыхает,
Во-вторых,
что за нею на юг
в отпуска за свой счет
укатили мозги,
А оставшийся –
предал и продал себя -
с головой,
с потрохами -
В царство вьюг и метелей
затейной,
особенно злой
послезимней тоски.

Да и было б с чего!
все сложилось,
как лучше нельзя.
Вроде сани свои,
по плечу полушубок,
и шапка, похоже,
по сеньке,
Ровно в меру хлопот,
баба с возу,
но все же
не тянет купить порося,
Даже, в кои то веки,
(тьфу-тьфу) неразлучны
работа и деньги,
И с публичным – прилично,
и личная жизнь -
на сносях…

Значит, я-то в порядке,
а плачется кто-то другой,
Кто-то, загнанный мной
в круговую обыденность дел
и спиральную недо-
устроенность быта,
Тот, кому не служу
столь давно,
что забыл,
кто из нас был задуман
слугой.
Оттого,
сам себе - саркофаг,
сам себе – пирамида,
Исхожу,
словно желчью,
глухой
депрессивной строкой.

2.

Между небом и землёй,
Между минусом и плюсом,
Словно в проруби… цветок,
Словно кто-нибудь другой,
Между телом и душой
Я болтаюсь мёртвым грузом,
Шестикрылый осьминог,
Не ужившийся с собой.

Между планом и мечтой,
Между пафосом и стёбом
Я застрял, стою в дверях
И набитый и пустой,
И Вселенский Постовой
Или даже Участковый,
Змеевитый жезл подъяв,
Пропускает на покой.

Между сном и суетой,
Между близким дном и бездной,
Одержим, как воровством,
Пресловутой простотой,
Направляюсь на постой,
Мерзко улыбаясь местным…
Ни живой души кругом,
Да и сам-то я –
Живой?

3.

График выверен потерь,
Простоты завод запущен -
В небеса меня теперь
Не заманишь калачом.
Просочившись в эту дверь,
Я укроюсь в самой гуще
Магазинов и карьер,
Толст, нахален и учён.

Стану мелочен и скуп.
Выбрав путь рациональный,
Вставлю выпавший шуруп
В барахлящие мозги,
В дальний ящик уберу
Мишуру воспоминаний,
Как немолод был, но глуп,
Да ещё писал стихи…


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Прибытие психопомов
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Миттельшпиль.
Цейтнот в судьбе.
Пан Гермес играет фею,
Змеи жмутся к кадуцею,
Свет в трубе.
Вот затею
на ветру,
Как здесь принято у смертных,
Запускать тех змей в конвертах
По утру.
С веток вербных
В тишине
В должный срок прибудут птицы
С пробудившимся проститься
В прежнем сне.
Завершится -
как всегда:
Два сплетающихся гада,
За оградой зоосада -
Суета.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Let My People Go…
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

1.
Мой народ. Космополиты.
Рабиновичи, Ракиты.
Гены помнящих обиды -
Идн.

Книга Судеб, Книга Судей,
Терфный туз в кошерном блюде.
Усомнившиеся в Чуде -
Юде.

Созданные быть в ответе.
Розданные по планете.
На прицеле, на примете –
Дети…

Дети своего Отца –
До конца.

2.
Две тысячи лет – разве этого мало?
Нужно, чтоб солнце на западе встало?
Властью Своей Ты еще не готов
Вечных Массонов, Твоих Мастеров
Осудить не на счастье – хотя б на покой?

Отпусти народ мой…


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Show must go on
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Настоящее горе всегда не особо красиво.
Это жизненной прозы корявой
обыденный факт.
Если умер на сцене актер,
пусть статист,
то спектакль прерывают,
и в действие пьесы вставляют поспешно
явленье носилок -
так и в жизни порой
наступает ненужный,
нелепый, бессмысленный,
но
неизбежный антракт.

И пока -
под случайным платком,
превращаясь в икону,
саднит
расписная улыбка паяца,
вытекает с арены
волнами харонов, шагающих в такт -
Нужно думать о том…
Лишь о том,
что проклятое шоу
превыше всего
и должно продолжаться.
Это глупо, избито, банально,
и не помогает -
я знаю.
Но все-таки, видимо, так…


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Продажное
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Ату его, лови! Поймай же ритм.
Нам продали еще чуть-чуть любвиTM.»
(Кира Таюрова)

Бьемся лбом о словесные рамки,
Ковыряем душевные ранки,
Чтобы боли в процессе огранки
Дали нам хоть немножко любви,
Поминаем подробности всуе,
Под обложкой героя рисуем,
Чтоб не корчился на амбразуре
И не портил читателю вид.

Наше порно задорно-топорно,
Наше предназначение спорно,
Мы, как Штирлиц, стреляем в упор, но
Несгибаемо стоек упор,
Партизаном молчит, бедолага,
Нас лишая последнего флага,
Так пустая постель или фляга
Превращается утром в укор.

Мы гордимся невнятностью данных.
Бисер мечем. Валета от Дамы
Отличает лишь вектор, куда мы
Обращаем свой алчущий стих.
Собираясь быть ходким товаром,
Продаемся легко и задаром,
Порывая эффектно со старым
Лаконичным ударом под дых.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Июль. Снято.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Наш маршрут -
. . . . он больше не выглядит
. . . . . . . . . . стрелкой на карте.
Птичку ждут,
. . . . но она не вылетит -
. . . . . . . . . . это точно.
Берег крут,
. . . . и теперь нам не выбраться,
. . . . . . . . . . как было в марте,
А потом - в апреле и в мае.
. . . . . . . . . . . . Июль - это кочка,

На которую встав,
. . . . открываешь в себе
. . . . . . . . . горизонты
Мелового листа
. . . . в предвкушенье побед
. . . . . . . . . . над молчаньем.
Как мычанье проста
. . . . мысль, что ты не поэт -
. . . . . . . . . . круг разомкнут,
И наказан порок,
. . . . . . и святые джазуют мощами,

Собираясь на марш,
. . . . как Олег сбирался
. . . . . . . . . . к хазарам,
Как кривая продаж
. . . . в ритме вальса
. . . . . . . . . пятится к старту,
Как турист (только наш!)
. . . . . . едет в Зальцбург
. . . . . . . . . с своим самоваром,
То есть с образом Юрмалы,
. . . . . . . . . Таллинна или Тарту.

Лето, как геморрой,
. . . . выпадает при каждом
. . . . . . . . . . . . поносе.
За неверный пароль
. . . . . . лупят дважды -
. . . . . . . . . оно и понятно.
Вновь июльской жарой,
. . . . . . . словно блажь,
. . . . . . . . . начинается осень,
Оставляя за кадром
. . . . . . . потерянный рай.
. . . . . . . . . . . . . . . Снято.


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Drag and Drop
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Бросить себя простыней на кровать,
И, не стесняясь ни пятен, ни складок,
Просто валяться. Покой этот - сладок,
Но ненадежен, чего уж скрывать.

Бросить себя, как исписанный лист,
В пачку таких же, исписанных прежде,
В ящик - подальше. Читать их - пореже
И удивляться несхожести лиц.

Бросить завод неоконченных дел
В папку с крестьянским названьем "Корзина",
Все, что - болело, тянуло, грузило...
Бросить себя
и уйти.

НАДОЕЛ!


* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Почти по Чайковскому
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Давай составим брачный договор.
Ты у меня - четвертая в этом году.
Знаешь, мой предыдущий партнер
Недавно сбежал, пытаясь меня надуть.
Нет, было неплохо. Но кончилось как-то нелепо.
Назовем его Лето.

У той, что жила в этом доме еще вчера,
Не хватало терпения читать мои злые петиции.
Ее яркие шмотки валялись повсюду. С утра
Не нашел ни одной - сбежала на юг с перелетными птицами.
Впрочем, я знал всегда, что она меня бросит.
Я звал ее Осень.

Что, первая? Стерва из стерв! Да уж, год не из легких.
Своенравная любительница извращенных депрессий.
Помнится, Ницше советовал общаться с такими при помощи плетки.
Сам бы попробовал на моем месте
Три месяца обходиться почти без сна.
Вот, вот - Весна,

Ты знала ее? Говоришь, вернется?
Нет уж, увольте! Теперь я предпочитаю твое спокойствие
Ее переменам - то дождь, то солнце -
Этак недолго загреметь в госпиталь…
Подпиши, пожалуйста здесь. Имя поставь сама.
Так я и думал. Зима.

Как я устал от вас, девочки и мальчики.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Индульгенция
* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Разрешается ночь серым утром,
Но плоды откровенья кислы.
Утомившись быть сильным и мудрым,
Снова делаюсь хитрым и злым.

Разрешается выйти из тени.
Тени бьются. Осколки остры.
В них былая невинность хотений
Отливает коварством игры.

Разрешается в ноль уравненье,
Мнимым корнем – иной поворот,
Невозможный, как чудо на сцене.
Потому и оплачен – вперед.

* * * * * * * * * * * * * * * *
Пока все.:)
Если еще не надоело - читайте также:
- «Разговоры со СТИХИРой 2001».
- «Фонтан»
- «Сумму оснований».