Вылезаю. Пуповину...

Вылезаю. Пуповину
перекусываю сам.
Ни приветствия, ни гимна —
зря, выходит, вылезал.
Акушерка акеушерке —
что-то про тромбофлебит,
а о новом человеке
ни полслова не звучит!

Я, конечно, возмущаюсь:
издаю истошный крик.
— Что ты, Дуся, будешь к чаю? —
Баба бабе говорит!
Умывают они руки
и трещат почем зазря,
между делом дав понюхать
мамке в нос нашатыря.

Мать едва пришла в сознанье,
улыбнулась мне слегка.
Я — к груди за пропитаньем —
нету в сиське молока!
Тут случайно отраженье
вижу в зеркале свое…
Эмбрион был — загляденье!
Человек же… Е-мое!…

Батю звал — так тот упился.
И от мамки толку нет.
И на кой я появился
из того на этот свет?!
В общем, так меня встречали,
что хотел назад, в живот.
Но меня запеленали
И заткнули кляпом рот.

Как дурак лежу на полке,
то что всунули — сосу…
То и дело идиотки:
— У-сю-сю-сю-сю-сю-сю!..
Кровь моя кипит «Портвейном» —
унаследовал вполне.
Вот батяня протрезвеет —
он развяжет руки мне!