Динамическая анатомия для художников

...Никуда она не делась.
Поселившись в моем сердце,
по утрам принимает душ, выпивает кофе.
Иногда, просыпаясь, шарит рукой рядом -
в поисках ручки и - черт побери! - бумаги.

Иногда, просыпаясь, шарит рукой ближе -
ищет меня (ну только ведь снилась, где же?).
Я вокруг.
Она мною дышит,
но этого не замечает.
И потому иногда
ей хочется заорать:
кто! отравил! этот! воздух!
почему! здесь! опять! пахнет тоской и кровью...
кровь на руках моих! и не отмыть (откуда..?)

 - стоп.

Она понимает, что дальше
думать не надо:
это помешает заваривать утренний кофе,
просматривать почту,
уничтожать мои письма,
говорить обо мне, морщась, полузнакомым.

И тогда в глубине моего сердца -
где, поселившись зачем-то, живет поныне -
она садится и чистит
длинные-длинные,
длинные ногти цвета маренго,
и шлифует края, и бархаткой нежит лунки...
... а потом начинает скрести
стенки сердечной сумки,
и когтить размеренно ткани моих предсердий,
и сдирать покровы со стенок моих сосудов.

У нее такие длинные-длинные пальцы
и острые ногти,
а у моих сосудов такие тонкие стенки.

........................................

Вот ты и спрашиваешь:
что это я бледнее
день ото дня,
с тоскою смотрю на небо,
говорю о каком-то знакомом пути в поднебесье
по облакам...

Пойми же:
у нее такие острые ногти.
А у меня такие тонкие стенки сердца.

Я пью по порядку: хванчкару, куантро, наири:
это хитрое средство,
чтобы она заснула - и перестала скрестись у меня в сердце -
с медленной и медовой улыбкой,
не понимая,
откуда -
это блаженство:
тишины вокруг.

 - А это я отпускаю
ее поспать в одиночку
на берегу багряного океана.

Сверху летят облака.

...........................

... летят облака,
мы несемся по ним вприпрыжку
мышца к мышце,
слаженно и синхронно.

Ветер ловит запястья.
В горле смешно и сладко.

Кто-то внизу, поднимая глаза, произносит:
 - Я бы их
нарисовал.