Так странно люди сближаются.
Так страстно люди сближаются.
Вот так, как веки смежаются.
Как бы навеки сближаются.
Без желчности и без жалости,
не взглядами, не делами –
своей добротой сближаются:
и душами и телами.
Над ними звёзды снижаются,
над ними мир освежается –
так жадно люди сближаются,
так жарко люди сближаются.
Так нежно люди сближаются,
забыв о грядущем, о прошлом.
Пусть кто-то снедаемый завистью,
зовёт это грязным, пошлым, -
а люди, как реки сливаются,
как бы навеки свиваются.
И топят свои страдания,
тоску своего одиночья.
Так люди сближаются странные,
в томленье сближаются ночью,
безумные или мудрые –
в величье своём беспутном.
но счастья лодчонка утлая
в щепьё разбивается утром.
и утром люди расходятся
и прячут своё отчаянье
в условности быта, в холодность,
в приличий своих молчание –
как будто не обижаются,
хоть видят: мосты разводятся.
Так люди на миг сближаются.
Так люди навек расходятся.
Близость
© Copyright: Юрий Грунин, 2001
Свидетельство о публикации №101110700116
Свидетельство о публикации №101110700116
Рецензии
Не верю, что люди столь слепы и глухи...
Великолепные, замечательные стихи... И никто не читает, никто не пишет.
Тут далеко не все, и не лучшие образцы творчества, тот, кто выбирал стихи для публикации, обошел глубинную гражданскую лирику поэта. Почему?
Но Грунин - поэт великий. Услышьте его, соотечественники!
Мосты
Я шел на войне сквозь кусты
чужими глухими местами,
чтоб к счастью разведать мосты.
А счастье лежит за мостами.
Копал я породы пласты,
чертил я листы за листами,
чтоб к счастью построить мосты.
А счастье лежит за мостами.
Но слева и справа, пусты,
застыли погосты с крестами,
и взорваны кем-то мосты.
А счастье лежит за мостами.
И я не твержу про мечты
потрескавшимися устами —
в душе сожжены все мосты.
Да было ли что за мостами?
1947.
Из плена в плен
Родина, все эти годы снилась ты.
Ждал я, что к рукам твоим прильну.
Родина, по чьей жестокой милости
мы сегодня у тебя в плену?
На допросах корчусь, как на противне.
Что ни ночь — в ушах свистящий шквал:
— Ты — предатель, изменивший Родине! —
Только я ее не предавал.
Офицер — собой довольный, розовый,
чуть взбодренный, оживленно свеж,
мягко стелет нежными угрозами:
— Ты узнаешь, что такое СМЕРШ!
«Смерть шпионам» — воля повелителя.
СМЕРШ, как смерч, основою основ.
О, триумф народа-победителя
с тюрьмами для собственных сынов!
Слушали в строю еще на фронте мы
чрезвычайный сталинский приказ:
каждый, кто в плену, — изменник Родины.
Плен страшнее смерти был для нас.
Кто в плену — над тем висит проклятие
тяжелее вражеских цепей.
Дай вам Бог не знать проклятья матери!
СМЕРШ страшнее смерти нам теперь.
Мы — репатрианты. Ходим ротами.
С ложками. В столовую. Раз-два!
Кто нас предает сегодня — Родина
или власть земного божества?
Где же он, предел сопротивления
в следственной неправедной войне?
Что же здесь творят во имя Ленина?
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
1945.
Я, з/к Грунин, СО-654
Я — Юрий. Не то чтоб юродивый,
а Юрий из Юрьева дня
и тихо молю мою родину:
верни в свое лоно меня!
Нелепо своими останками
здесь стыть мне под вечностью лет.
Ветрами, плетьми казахстанскими,
исхлестан я, сил моих нет.
Не знаю, каким заклинанием
дойдет до тебя эта весть.
Успею ли перед закланием
сказать тебе: я еще есть?
1949.
Леся Романчук 11.06.2009 17:21 • Заявить о нарушении
Великолепные, замечательные стихи... И никто не читает, никто не пишет.
Тут далеко не все, и не лучшие образцы творчества, тот, кто выбирал стихи для публикации, обошел глубинную гражданскую лирику поэта. Почему?
Но Грунин - поэт великий. Услышьте его, соотечественники!
Мосты
Я шел на войне сквозь кусты
чужими глухими местами,
чтоб к счастью разведать мосты.
А счастье лежит за мостами.
Копал я породы пласты,
чертил я листы за листами,
чтоб к счастью построить мосты.
А счастье лежит за мостами.
Но слева и справа, пусты,
застыли погосты с крестами,
и взорваны кем-то мосты.
А счастье лежит за мостами.
И я не твержу про мечты
потрескавшимися устами —
в душе сожжены все мосты.
Да было ли что за мостами?
1947.
Из плена в плен
Родина, все эти годы снилась ты.
Ждал я, что к рукам твоим прильну.
Родина, по чьей жестокой милости
мы сегодня у тебя в плену?
На допросах корчусь, как на противне.
Что ни ночь — в ушах свистящий шквал:
— Ты — предатель, изменивший Родине! —
Только я ее не предавал.
Офицер — собой довольный, розовый,
чуть взбодренный, оживленно свеж,
мягко стелет нежными угрозами:
— Ты узнаешь, что такое СМЕРШ!
«Смерть шпионам» — воля повелителя.
СМЕРШ, как смерч, основою основ.
О, триумф народа-победителя
с тюрьмами для собственных сынов!
Слушали в строю еще на фронте мы
чрезвычайный сталинский приказ:
каждый, кто в плену, — изменник Родины.
Плен страшнее смерти был для нас.
Кто в плену — над тем висит проклятие
тяжелее вражеских цепей.
Дай вам Бог не знать проклятья матери!
СМЕРШ страшнее смерти нам теперь.
Мы — репатрианты. Ходим ротами.
С ложками. В столовую. Раз-два!
Кто нас предает сегодня — Родина
или власть земного божества?
Где же он, предел сопротивления
в следственной неправедной войне?
Что же здесь творят во имя Ленина?
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
1945.
Я, з/к Грунин, СО-654
Я — Юрий. Не то чтоб юродивый,
а Юрий из Юрьева дня
и тихо молю мою родину:
верни в свое лоно меня!
Нелепо своими останками
здесь стыть мне под вечностью лет.
Ветрами, плетьми казахстанскими,
исхлестан я, сил моих нет.
Не знаю, каким заклинанием
дойдет до тебя эта весть.
Успею ли перед закланием
сказать тебе: я еще есть?
1949.
Леся Романчук 11.06.2009 17:21 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.