Я утром жив, а к ночи - пьян...

1.
Ложились тени на обои,
Я утром – жив, а к ночи – пьян,
Но сердце часто дает сбои,
А в голове – весь день туман.

И преждевременное тленье
Уже затронуло рукой
Мое живое вдохновенье,
В мечтах – лишь отдых да покой.

Огнем взялось в глазах безумье,
Слова – горшины стучат…
И тяжким гнетом лед раздумья,
Когда часы со мной молчат.

Передо мною гаснут свечи
От ветра согнанных надежд.
И слабосильно зябнут плечи
От вида сорванных одежд.

Вдали – огни воздушным шаром,
Вблизи – лишь ветки и песок.
И запах тронутых пожаром,
Но несгорающих досок.

Дома просевшие и башни,
Готовые вот-вот упасть,
И незасеянные пашни,
Неразделенная напасть.

2.
И необычным разговором
Пустым, но страждущим порой
Застала ночь за странным спором
Двоих людей своей игрой.

Им свет не нужен – в полумраке
Их необычный разговор.
Один из них в жестоком мраке,
Другой – бесчувственный прибор

С однажды вложенной программой,
И заключенной в нем навек.
Другой – простой, многострадальный
И очень странный человек.

Их долго диалог продлится:
Один в сомненьях, другой – нет,
Глядишь, порой ночной родится
У первого на все ответ…

И вот они – два человека,
Два друга даже, может быть,
Не мысля о препонах века
По жизни продолжают плыть.

А рядом тонут или топят,
Кричат о помощи, поют.
И времена их не торопят,
И жизнь виномони все пьют…

Вдали – огни воздушным шаром,
Вблизи – лишь ветки и песок,
И запах тронутых пожаром
И догорающих досок…

3.
И где-то реки красной крови,
И где-то крик, а рядом – боль,
Серьезно сдвинутые брови,
Внушенье дальше играть роль.

Святой источник и волненье,
Когда пьянеет голова,
И бесподобное забвенье,
И отрешенные слова.

Мечта о скорости желанной,
Железный беспощадный конь…
И жизни, в плату ему данной,
Ты даже в памяти не тронь.

Мечта… Мелькание дороги,
В глаза навстречу ветер, пыль –
Слепым глазам все безразлично,
Для них вся жизнь – в руке костыль.

Порой так хочется отбросить,
И самому ступить хоть шаг.
Мне очень надо его бросить,
Ведь тот костыль – мой злейший враг.

Пойми же ты, что мне так надо,
Что он – лишь средство, он – стрела
И что меня моя дорога
Лишь к этой высоте звала…

4.
Так долго длится этот странный,
Забавный даже в чем-то спор.
На лицах двух неутомимых
Незавершенный разговор.

В руках – фужеры, в мыслях – пламя,
В глазах – огням душ их гореть.
И каждый держит свое знамя,
Готовый даже умереть.

Порой слетают злые фразы –
«Пошел ты ………», «………»….
Но это тени лишь заразы,
Всего лишь безобидный стеб.

К чему придут? Чего добьются?
Что порешат и почему?
В их душах двое насмерть бьются,
И каждый – лишь в свою войну

Искренне верит, без сомненья,
Стоит (хоть в мыслях) на своем.
Для них ведь это – развлеченье –
Они – друзья, они – вдвоем…

5.
Мои раздумяь грешным делом
Вошли в обычный примитив.
И стал давно моим уделом
Весело-злой речитатив.

К чему мечтать, стонать и плакать,
Лишь скорость душу мне спасет.
От проруби привычной лунки
Он избавление несет.

Невидящим безумным взором
Я по дороге… И удар.
(По крайне мере, не позором)
И мой последний людям дар.

Огни, огни, глаза и стены,
Слова бездарности звучат,
Шептанье в волнах белой пены…
Кто здесь кричит, те там – молчат.

Забыт рассеянным поэтом
«В тумане моря голубом»,
«Белеет парус одинокий» –
То мысль моя (все об одном).

6.
Слова иссякли, и устали
У говоривших голоса.
Они в своих словах призвали
Уж и чертей, и небеса.

Их разговор уж в мирном русле
Течет спокойною рекой.
Их голоса – древние гусли,
В глазах их сон, в душе – покой.

А спор, ничем не завершившись,
Остался, где неброский свет.
И размышлениям отдавшись,
Бросают в воду горсть монет…

А стены молча созерцают
Двух непохожих, двух людей…
И звезды холодно мерцают
Несчетной россыпью гроздей.

Их разговор затронул стены –
Ведь спор их «жить иль умереть?»
Не может чувств совсем не вызвать –
Ведь стенам тяжело терпеть.

Им очень важно это вызнать –
Когда на трупы упадут,
То смогут ли они воскреснуть,
Покой ли вечный обретут?…

7.
Разбита старая машина,
Покрылась ржавчиною сталь.
Те голоса скрипят противно,
Что раньше пели, как хрусталь.

В окне видна лишь даль пустая,
В дороге спутники для всех
Грязь, вонь и ругань. Я же таю,
Я испаряюсь без помех…

Я пол газетами закрыла
И к ним свисаю с потолка,
Хоть я по-прежнему бескрыла,
Хоть я – три черных уголка…

Снегами грязными покрылись
Следы от скуки в сапогах.
Слезой прозрачною обмылись
Деревья на моих глазах.

Все заунывные стенанья
Про бесподобный чудный рай -
Все тонут в плеске от звучанья
Зазывных песен в Вечный край.

8.
…Два человека в помещеньи
Внимают сорванным словам.
Дают оценку миру, людям,
Надежде, Вере и Мечтам.

Спокойным мирным убежденьем,
Пускай не понятым порой,
Друг другу ведают про тени
На старой жизни мостовой.

Чай на столе стоит нетронут,
Остыл давно и потемнел,
И Аспарагус – хлад бетона
Слегка душою потеплел.

Струна гитары тонко дрогнет,
Польются песни по стеклу
Окна, чуть скрытого за шторой;
В них есть вопрос – но не поймут.

И будет голос теплый, терпкий
Стонать и плакать, не крича.
Он искренен и в жизнь он верит,
И поступает сгоряча.

А за окном – мороз пятнадцать,
Но в комнате – тепло, уют…
Тому, кому всего лишь двадцать,
Проблемы силы придают.

9.
Изобретенным наспех смехом
Забавно слышать смех в ответ.
О, это стало мне успехом,
И стоит ста других побед.

Ведь те, чьи жизни не спасают,
Не дорожат судьбой, собой,
И без опаски уступают
Дорогу тем, кто рвется в бой.

Зимой мужчина на коленях
И надпись: «Люди, дочь больна»
И горечь, горечь – «Нету денег!»
И чья же в этом есть вина?

Рубли и доллары, монеты –
Куски железа… Бог и власть.
И пьяные поют сонеты
Те, кто наелся ими всласть.

И униженье, боль и злоба,
И очерствевшие сердца,
Во власти хлада и озноба,
Им нет ни края, ни конца!

Все в мире складно, гармонично,
Я утром жив, а к ночи пьян,
Гармония слегка цинична,
Как преднамеренный обман…

10.
Глаза устали, покраснели,
Но Дискус бодр, рвется в бой.
А Аспарагус молчаливый
Давно расправился с собой.

Их спор… Поистине, он вечен.
В нем правды нет, но нет и лжи.
Суждений повод бесконечен
И щедр, словно поле ржи.

А у подъезда – мотоцикл,
В нем – чья-то вечная мечта
Молчанье, слезы и страданья,
И власть смертельная. Не та…

Не та, что может их заставить
Взглянуть поглубже за окно.
Не та, что может в них оставить
Чуть сумасшедшее зерно..

Два человека, друг на друга
Тяжелым взглядом бросив мост,
Умом и мышцами упруго
Свой долгий ощущают рост.

В молчании их мысли скрыты,
Но суть общения без слов
Двумя людьми не позабыта,
Они во власти только снов…

Лишь сны способны их заставить
Страдать, бояться и мечтать,
Молить неведомого Бога
Им силы, радость, Душу дать…

11.
Я обнаружила – содержит
Меня у поезда вагон.
И то, куда свой путь он держит,
Наверно, знает только он.

А за окном плывут долины,
Леса и реки, облака
И я уныло им бросаю
Чуть запоздавшее «Пока!»

Стволы, столбы вокруг несутся,
Я утром жив, а к ночи пьян.
Я не хочу опять проснуться –
Согрел мой сладостный дурман

Меня, и думы охватили
Мой мир огнем, а тело – льдом.
Такие мысли посетили,
Что я – Гоморра и Содом.

Летят по небу черны птицы,
Их власть и воля велика.
Мне некуда от них укрыться –
Они все видят свысока…

Вагон зеленый мой так мчится,
Что с рельсов он вот-вот сойдет.
А если это не случится,
Он счастье вечное найдет.

Мир скоротечен, повторяясь,
Но для песчинки вечен он.
Вновь умирая и рождаясь,
Покой не обретет и сон.

12.
Друзья опять возобновили
Свой бесконечный разговор,
И стены уши навострили,
Чтоб лучше слышать этот спор.

Он бесконечен, бесконечен –
Вот где вся вечность, рай и ад.
И в то же время быстротечен,
Возникнув, гибнет он у врат,

Что приглашают в мир покоя,
Сулят нирвану, тишину,
Что манят и зовут собою,
Лелея Истину одну…

…Им время, место - не преграда,
Им жизнь не надо понимать.
Их взглядам в жизни есть награда –
Все, что случится, принимать

Со смесью горестной насмешки
И безразличия в себе,
Поняв, что люди – только пешки
В чужой, да и своей борьбе.

Вдыхают с воздухом, чуть сжатым,
Сомненья, лень и тишину.
Дано им с верным провожатым
Пройти дорогу не одну…

13.
Злой ветер. Скалы, скалы, скалы,
Их беспощадный немой зов.
И раньше чуткий, слух усталый
Не слышит музыки и слов.

Не существуют здесь дороги,
Я утром жив, а к ночи пьян,
Здесь нет реки, одни пороги,
Здесь нет степи, один бурьян.

И камни, камни… Сотни стонов
С уступов сорванных людей
Я слышу. Медленно втирает
В мой мозг их ветер, их злодей.

Я наверху: здесь мир – игрушка,
Здесь небо – Бог, здесь ветер – Царь,
Луна – грустящая подружка…
Могила – скрытый в недрах ларь.

Здесь скалы, склаы… Умолкаю;
Ведь приближается закат…
Я воздух спешно ртом глотаю:
Увидел – нет пути назад…

Мне дела нет до их суждений,
Мне дела нет до их побед.
Черед грядущих наваждений
Настал; они мне дарят свет.

14.
Для них в окне – пустынность улиц;
И крик о помощи – всего
Визг обреченных супу куриц…
И он не стоит ничего.

Для них внизу – автомобили,
На небе – звезды, где-то сад,
Они специально позабыли
Что есть в душе и рай, и ад.

Для них прозрачность серых улиц -
Обыденность, и только лишь.
И мысль спасти несчастных куриц
Скребется тихо, словно мышь.

Дороги – что ж, пускай дороги.
Застывший труп? Ну что ж, судьба.
Безумные душа и ноги –
Слаба. Так что ж? Пускай слаба.

Есть фонари? Так паусть мерцают.
Самоубийцы? Что же, пусть;
Святые? Что ж, пускай прощают.
Тоскливо? Что ж, пусть будет грусть…

Друг с другом вечно насмерть бьются
Вода и пламя, лед – огонь…
Те двое тоже не добьются –
Крепка надуманная бронь…

15.
Застыли свечи под молитвой,
Закрылись светлые глаза,
И церковь краскою в палитру
Вписалась, точно в них – слеза.

Святого лик – само страданье,
Не знаю даже, почему.
Меня мой дух, паря в изгнаньи,
Сюда забросил. Не пойму.

Чтоб жить в покое и молитвах
Обо спасении души?
Меня такая перспектива
Пожалуй, чуточку смешит.

В итоге смутных обещаний
Не получаешь ничего.
И понимаешь, что напрасно
Ты отказался от всего.

Всего «порочного», «плохого»,
Что нам природа отдала,
И от того, что, кроме тени,
Нам постоянного дала.

Вдыхая ладан, мир сулящий,
Я скрыто, внутренне молюсь…
Мой мир… Он слишком настоящий,
В него вернуться тороплюсь.

Вокруг мерцают сотни свечек,
Глаза печалящих икон
Внушают жить нам во спасенье
И чтить потерянный закон.

И верь, не верь – но сердце скрыто
Мечтает верить и любить…
Но в мире главное забыто –
Как о Любви не позабыть.

16.
Уставши, головы склонили.
Тих Аспарагус, Дискус пьян –
Они о споре позабыли,
Лелея каждый свой обман.

Один – как снег: возможно, есть он,
Возможно – нет – бывает так.
Другой, как пламя, безграничен.
И неизвестно, кто дурак.

Один спокойно-равнодушен,
Другой – стихийный ветер, шквал.
Но ни в одной из двух отдушин
Еще никто не побеждал.

Им слишком много показали,
Пути их быстро разошлись,
И, хоть они и не сказали,
Все рады, что опять сошлись.

Что разговор? Слова безвесны
В конечном счете, словно пух.
Но чувств пути порой отвесны,
Да так, что замирает дух.

Печально скрипнул стул усталый,
Как Аспарагус встал с него.
Ведь он так стар, что понимает,
Тот знает все – и ничего.

Диван вздохнул от напряженья –
То Дискус встал, чтоб проводить.
Ему, пожалуй, будет легче –
Он может сержцем говорить.

17.
Я перед озером широким
С холодной голубой водой
Стою под ужасом глубоким –
Прощаюсь я сама с собой.

Я много видела, узнала,
И поняла: страданье – сон.
Что значат наконец познала
Мне вслед кивки деревьев крон.

Одета в белом длинном платье
И кудри светлые до плеч.
Молю, чтоб смелости хватило
Принять в себя познанья меч.

Ступая в воду, тихо вздрогнув,
Молю, чтоб, не затронув дно,
Сломалось Колесо навеки,
И не нашло меня оно.

И холод жгучий, точно пламя,
Но впереди – манящий путь…
Водою в легких стало знанье,
Оно мне не дает вздохнуть.

И странно – глубже, холоднее,
Но тем приятней Тишина.
И Абсолют в дому Молчанья,
Забвенье времени… Одна! –

Нет мыслей, стонов, размышлений,
Нет звезд и пламени огня.
Нет счастья, веры и сомнений –
Нет ничего. Нет и меня…

18.
Негромкий звук закрытой двери
Весь разговор в корзину смел.
Парящий здесь же дух потери
Опять как розочка расцвел.

И набран номер, ожиданье –
В ответ идут одни гудки.
Трепещут, бьются в трубке, плачут:
Не отвечает на звонки.

В сердцах заброшенная трубка…
Мальчишка спит, и видит сон,
Спокойный, ласковый и добрый,
И точно, не один там он.

Того же, кто чуть-чуть постарше,
Железный конь уносит прочь
По нескончаемой дороге,
Туда, куда ушла их ночь…