Что жизнь моя? Моя пустая, моя безграмотная ложь...

Что жизнь моя? Моя пустая,
Моя безграмотная ложь.
Что ищешь ты – сама не знаешь,
И потеряешь, лишь найдешь.
Что хочешь ты увидеть в яме,
В конце колодца – яркий свет?
Как жить? Подобно обезьяне?
На это сил давно уж нет.
Сама себя уничтожаешь,
Не замечая ничего:
Что жизнь твоя глупа, пустая,
А смерть не тронет никого.
В твоей любви – отчаянья корень,
Не можешь верить, как и ждать,
Отдавшись прошлой жесткой боли,
Себя стараясь обижать.
Уничтожая все попутно,
Ломая стекла, круша в пыль,
Идешь в степи тропой беспутной,
Топча простой сухой ковыль.
И нет добра в надежде света,
Коль слышишь голос – голос лжив;
И никогда не будет лета
В душе твоей, пока ты жив.
Один, испуганный, забитый,
Бредешь, не разбирая путь,
Чтоб под холмом, давно забытым,
Уставшим смертно, отдохнуть.
Кто видит эти твои слезы,
Когда они внутри, в тебе,
Кто сможет победить морозы
В непримиримой злой борьбе.
Когда кипишь, хотя бы капля
Наружу выбирает путь;
Но ты все дыры зажимаешь
И не даешь себе вздохнуть.
Идти туда, где нет начала,
Забыв, что там нет и конца,
По меньшей мере, ты устала,
И ждешь тернового венца.
Ничто уже не остановит
Неумолимый твой конец…
И кто преграды будет строить
Не дать ему сломать колец?
И даже звезды здесь не вечны,
Сама Земля почти мертва,
И где-то чья-то человечность
Как на покосе – трынь-трава.
И сердце даже знать не хочет,
Когда бороться, как и с чем.
И в нервной устали грохочет:
«Зачем живу? И бьюсь зачем?»
И вряд ли жизнь чего-то значит,
Когда ты знаешь, что лишен
Тиши покоя однозначно,
И для людей других – смешон.
Я царь. И чьих-то трель указов
Не достучится до меня…
Вся жизнь поражена проказой,
И я живу, ее кляня.
В забытой Богом черепушке
Хранятся камни прошлых лет.
И хоть сама себе не верю,
Один, другой даю обет…
И есть ли край моим мученьям,
И есть предел моей тоске?
И есть конец ли отчужденью
И мукам в мысленном песке?
Когда мне хочется забыться,
Могу я лишь мечтать о том,
Чтобы с пути прямого сбиться,
Испачкать грязью снежный ком…
Себе не верить – это ладно.
Другим не верить – это стон;
Когда бы вечною прохладой
Уж наконец унялся он…
Мои глаза уж отрешились,
Они и видеть не хотят
Тот мир, где зло сильней и шире,
Где в них лишь пыль и грязь летят.
Нет сил. Зачем мне дальше верить?
Зачем мечтать и думать, жить,
Зачем стучать в глухие двери,
Зачем поэтом даже быть?
Где цель моя? Моей задачей
Была бессмертная любовь.
Но ждать, надеясь на удачу,
Я оказался не готов.
Своей тоской лишь грею разум,
И равнодушие, как лед,
Все мне подсказывает фразу:
«Твоя печаль тебя убьет.»
Что грусть? Одна из всех эмоций,
И перед смертью – тот же пыл…
Всегда метаться ты не можешь,
Какой бы сильный ты ни был.
Кругом такая грязь, что липко
Цепляет все, что есть кругом,
И, как последняя ошибка,
Мой слабый разрушает дом.
Я не сильна. Во мне играют
Два чувства – страх и злобный пыл.
Один никак не побеждает –
Ведь кто-то хочет, чтоб я жил.
А я уже смотрю не в небо,
Смотрю на землю, на траву,
Я избегаю верить слепо,
И к осторожности зову.
Быть камнем – это тоже выход.
Хотя не лучший, и не всем,
И лучше быстро, нагло, лихо
Взять и уйти вот так, совсем.
Я даже звать, кричать устала,
Охрипло горло, голос сел…
Вот только время не настало
Все кинуть и уйти совсем.
Тоска – она, как кислотою
Мой слабый растворяет ум.
Я не смогла бы быть святою…
Но это ль повод тяжких дум?
И пепел был когда-то пламень;
Людей уж нет, а город – цел.
И только каждый помнит камень
Последний страшный беспредел.
А жизнь внезапно оказалась
Тверда, как первый мой кокос:
Возьмешь себе всего лишь малость,
А руки в кровь все изобьешь.
Куда ушли моя наивность,
Моя святая вера в то,
Что чистый помысел, невинность
Не променяют ни на что.
А люди все давно продали –
Себя, любовь, все вещи, дом,
Или же просто обменяли
На гладкий светлой ложи ком.
Теперь мне что-то нужно делать,
Решать, как мыслить, чем мне жить,
И отведенное мне время
Каким занятием убить.
Лишь прах способен быть, как небыль,
Лишь в паутине – чистота,
Лишь мысль моя дыханьем слабым
Коснулась этого листа.
Моя рука болит, но пишет,
И я не знаю лишь, о чем,
Но я ей слепо доверяю,
И лишь дрожу, как пред врачом.
Когда бы не было бумаги,
Я бы давно сошла с ума,
А так пишу стихи и саги,
И лишь немножечко больна.
Во мне осталась только правда.
Вся ложь рассеялась, как дым.
Но только выгоднее сказку
Иметь, когда душой один.
Я вновь забыла, где начало,
О чем пишу, где нахожусь,
Со сказкой жизнь не разделяла,
И вот за это я сержусь.
Мне кажется, есть выход – небо.
Но это слишком высоко.
Моя душа, наевшись хлеба,
Уйти не сможет далеко.
Закрытый мир меня все манит,
Но допускать не хочет ввысь.
Но он-то точно не обманет,
И защитит от лживых крыс.
Когда проникла внутрь обида,
И бесконечен горький стон,
Тогда уж прочно позабыто,
Чем был впервые вызван он.
Зачем я здесь? Другое время,
Другая вечность меня ждет.
Слишком гнетуще это бремя,
Когда за мной звезда придет?
Мне стоит лишь поверить в чудо,
Оно исчезнет в тот же миг.
И бесконечно глупой веры
Стал иссякать уж мой родник.
Когда кого-то, прочитавши,
Хоть на минуту бросит в дрожь,
То значит, вовсе не напрасно
Здесь на бумагу мысли льешь.
Осколки от разбитой веры –
Вот что сейчас моя мечта.
И от случаянной проказы
Исчезла в ней вся красота.
Я не поэт и не писатель.
Художник? Нет. Не музыкант.
Я незадачливый спасатель
Бездумно губящих талант.
А почему – сама не знаю,
И не пытаюсь объяснить,
Я слепо ручке доверяю,
Иначе просто мне не жить.
P.S.
Черная зависть похожа на плетку.
Это ли счастье – все время вот так?
Жизнь не как мама, а как злая тетка
Нас истязает то этак, то так.
Греет обиду, лелеет всю злобу,
Часто пытается нас напугать,
Мило потворствует смерти ознобу
И не пытается нас приласкать…