Я проснулся
А мир на этот раз предстал передо мной в таком виде. Небольшая комната. По обстановке сразу видно, что она принадлежит человеку свободных нравов и вольных взглядов, к тому же любителю всевозможных неформальных музыкальных течений. Как и вся квартира, являясь её частью, она принадлежит Серёге. В данный момент Серёга сидит, на какой то мебели, неизвестного происхождения. Эта непонятного предназначения тумба используется им как хорошая опора для седалища. Он выкинул перед собой длинные ноги. В руках ёмкость с пивом. Прищуренный взгляд направлен, куда то за пределы помещения. Он устремлён в окно. Там апрель. Со стороны кажется, что Серый отстранён от происходящего, но это не так. Он внимательно слушает Вовку.
Вовка мой старый друг. С ним у меня связано много хороших эпизодов в жизни.
Как-то я жил у него недели две. Такие были обстоятельства. Дело в том, что мы с ним долго вместе быть не можем. Начинаем сильно пить и ругаться. Слава богу, он утром уходил на работу, на завод. Я естественно не работал и бил баклуши. Я просыпался далеко за полдень. И шел, куда ни будь. Деньги были ещё. В пивняк или к кому из друзей собутыльников. Если к вечеру я в хлам возвращался, то отрубался под ноль, чем нить догнавшись. Смысл в том, что мы с ним утром не пересекались, а к ночи я уже был в дровах однозначно. Мы общались с ним записками. Утром, очухиваясь, я пёрся на кухню. Если нет водки в холодильнике пил воду из под крана. Иногда пожую что есть. А на столе обычно лежала записка.
Содержание допустим такое «Ромео, ты заебал уже. Что ты в ванной устроил. Всё убери сука!!! (в ванной я всё обрушил) Если денег у тебя нет, возьми. Купи хаванины (это его выражение означает еду). Могу вечером не придти. Если что подгребай к Ежу и Обезьяне, я у них буду».
Я тут же переворачивал бумажку чистой обратной стороной и писал в ответ. «Вова, иди на *** со своим зоопарком (имея в виду ежа и обезьяну, к тому же там мог ещё обитать товарищ по прозвищу Лис, ставший в последствии моим отличным дружком)».
Закончилось всё тем, что Вовик получил зарплату, и мы её пропили за неделю. С работы его чуть не турнули, а я сумел вновь вернуться в мир, который я продолжал наблюдать, неподвижно валяясь на старом диване.
Вова раскачивался как море во время шторма. Он то наваливался на слушателя, усиливая тем самым напор мысли, то откатывался назад, предоставляя ему возможность спокойно проглотить и начать переваривать проглоченное. Вован давно уже забросил карьеру рабочего станочника широкого профиля. Чем он теперь кормиться не знаю. Однако мудрая и справедливая жизнь нашла местечко, куда его приткнуть. Спасибо ей.
На кухне раздался грохот. Скорее всего, это новая подружка ещё одного персонажа вновь вернувшийся ко мне картины мира. Она решила начать какие-то манипуляции с продуктами и кухонной утварью, но видимо неудачно. А новый персонаж это Толик. Толик «могучий». Нет смысла о нём долго рассказывать, потому что в этом случаи этот опус будет акцентирован на нём. Скажу только что Толя сидит тут же в комнате и ведёт какие то переговоры по телефону. Сыпит загадочные фразы. Например - «Мне нужно, что бы они упали в цене» и всё в таком духе. Ой….забыл Ирку. Ирочку. Милая девчонка. Видимо пришла уже утром. Сидит у меня в ногах на диване. Она бренчит на гитаре. Что я о ней буду рассказывать. Она хорошенькая, поверьте и так.
Ирочка, на протяжении ближайшего повествования, будет заниматься только двумя вещами. Первое – отдавливать мне левую ногу. Второе – не обращая никакого внимания на происходящие, напевать себе под нос песню Бориса Борисовича Гребеньщикова «Сидя на красивом холме». Причём интересно, что песня у неё не заканчивалась, а продолжалась бесконечно. Но что меня удивило больше всего, куплеты не повторялись, хотя их там всего несколько.
Но я всё же сосредоточился на Вовке. Тема, которую он затронул, была мне интересна, даже спросонья. Он пытался убедить Серёгу в том, что искусство, это самовнушение публики. Как всегда он говорил очень образно, мерно раскачиваясь и периодически делая странные пассы руками, как будто хочет отвернуть голову своему слушателю. То, что эти манипуляции безобидны я не сомневаюсь. Выслушав множество его телег, я до сих пор цел и голова моя не отделена от остальной массы организма.
Так вот. Периодически перебиваемый эмоциональными выкриками Толика, типа – «Это всё надо просечь!!! Они просто ****ят часть выручки!!! Бля буду!!!» он бережно уложил в серёгины уши следующее:
«Поскольку в искусстве стояние на месте невозможно, то существуют два пути действия, движения. Первый путь – вертикальный. Этим путём идут очень немногие. Большинство же из этих немногих довольно быстро обнаруживают, что им не суждено одолеть его. Столкнувшись с трудностями выбранного маршрута, они быстро сдаются. Не потому что они малодушны, или являются хрупкими существами. Просто они не были предназначены для этого изначально. Их как волной накрывает равнодушие, вследствие накопленной колоссальной усталости. Они не могут больше двигаться, и разбивают временный лагерь, на склоне горы, которую, как им казалось у подножия, можно покорить одним махом.
Но разве может быть лагерь временным? Это просто нелепо, так же, как и лагерь постоянный. Как что-то может быть постоянным? Значит, что временный, что постоянный один чёрт. Тогда чем же этот временный лагерь, уставшего восходителя отличается от лагеря постоянного? Да ни чем. Остановившийся на привал, рискует остаться в нём навсегда. Человеку вообще свойственно, однажды остановившись, мгновенно обрасти багажом предметов, разными условностями и мелкими планами улучшения своего ближайшего существования. Так же скоротечно обрастает водорослями и ракушками остановившийся корабль. Будучи красивым манёвренным и быстроходным, он теперь просел почти до ватерлинии, запаршивел со всех сторон этим наростом. Причём обычно этот нарост вызывает у всех зависть. «Посмотри как он оброс со всех сторон разной полезной ерундой. А ты то по прежнему как воробей скачешь».
Вскоре остановившиеся понимают, что им уже не подняться выше ни на миллиметр. Для одних это открытие равно смерти. Другим это уже безразлично. Но и первым и вторым становиться стыдно. Они прячутся в свою халупу и больше никогда не показываются. Душа-Чайка, умевшая неистово рвать крыльями воздух навсегда скрывается там же.
Некоторые кстати не только не переживают, за то что с ними случилось, а напротив активно пользуются этим положением. Они всё время маячат, обозначая себя. Смысл действий – Я то вон где, а вы внизу….
Продолжать разговор о них с этой секунды бессмысленно. Потому что некто, полуживой, всё же забрался на пик. Он ни разу не уснул, за время долгого, скорее всего даже вечного восхождения. Он не растратил ни секунды времени, на то, что бы утолить голод и жажду терзавшие его. Он всё время совершал движение вверх. Даже когда истёртое до костей тело больше не принадлежало ему. Парализованную волю он уже умел отделять от себя, и она существовала отдельно от сознания. Сознание высвободилось окончательно.
Итак, он на вершине. Там можно не быть живым. Можно не дышать воздухом, а сердечная мышца может, наконец то отдохнуть от бесконечной работы. Но это не смерть. В отличии от всех нас, он достиг того, ради чего загубил жизнь.
Он нашёл там то, ради чего ВСЁ.
Я представляю себе это как родник, в котором бурлит настолько кристально чистая, настолько холодная вода, что водой её назвать уже нельзя. К тому же даже страшно подумать, что это простая вода. Он бережно наберет её в ладони и выплеснет на нас. Немногие увидят это. Поймать же крохотную капельку смогут единицы. Но и это уже что-то.
Оказавшийся там, на самом верху, кто он? Герой? Не в коем случаи. Он СУМАШЕДШИЙ. Что будет дальше? Он упадёт вниз, потому что дальше вверх пути человеку нет. Не собрать и клочка одежды. Да и существовать дальше ему уже незачем.
Теперь вернёмся вниз. На почву, где ютимся мы. Тут некоторые утверждают, что видели его на вершине. Иногда говорят даже, что сумели поймать капельку из разбрызганной им воды, которая и не вода вовсе. Возможно ли это? Нет, нет и ещё раз нет. Как вы можете разглядеть человека на такой огромной высоте, к тому же скрытого за облаками? Во что превратится капелька воды, которая не вода, долетев до земли? А, кроме того, я не верю в то, что кто-то побывал там, на вершине.
Значит, эти люди в совершенстве овладели самым совершенным способом самовнушения. Они научились сами себе показывать миражи. Вот в чём одна из тайн искусства».
Казалось, зачем Вове все эти пассажи, ведь уставившийся в окно Серёга, его совершенно не слушает. Он только изредка отхлёбывает из большой пиалы пиво и резко передёргивает степень прищуриности своих хитрых глазок. Потому не знающего близко хозяина этой чудной квартиры, произошедшее в следующую минуту могло шокировать. Он неожиданно повернулся к Вовке, который с чувством выполненного долга отвалился, уперевшись спиной в стену. Снова передёрнул затвор сощуриных зенок и задал гениальный в этой ситуации вопрос. «Ваван, а почему бережно?»
«Что бережно» - как то не сразу поняв о чём речь повернул на бок голову рассказчик.
«Ну ты сказал, что он бережно наберёт её в ладони и выплеснет на нас».
Ответа не последовало, а Сергей вновь перевёл взгляд на апрель.
В эту же секунду Толик нажал кнопку на радиотелефоне, и закончил свой бред, а потому заметил, что я лежу с открытыми глазами. «Рома проснулси»… замурлыкан он привычно. «В Москву хочешь?» Я кивнул головой. «Собирайся я еду, а то потом на паровозе будешь пердолить».
Я дёрнул ногами. «Ируся приветик, слезь с моих копыт, а то ты их уже расплющила». Потом я проследовал в ванну и совершил омовение своего черепа. Далее маршрут пролегал через кухню. В холодильнике пива нет. Странного вида подруга Толика, что-то там колдовала над кастрюлей с кипящей водой. Она, почему-то с нами не поехала.
Через неделю я говорил по телефону с Серёгой. Он сказал, что вечером Вова был в ударе. Он устроил невероятный по силе перфоманс по поводу искусства, двигающегося горизонтально. Правда Серёга сказал, что подробности он помнит, но единую картину этой величайшей речи сопровождаемой странными танцами сложить не получается.
Свидетельство о публикации №101081200202