Виктор дагестанский

ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН  2000 года.
 
Не мысля гордый свет забавить
Задумал я премудрую поэму
Но мысль мою кто в силах править
Мне Пушкин форму даст и тему,
Поставит мне он верный слух
Смогу я вызвать его дух
СЕГОДНЯ проявить с октав
И не кривя душой, излиться
Чредой весомых рассуждений,
Полушутливых упражнений,
В риторике быть может утвердиться
Придется, знаю, падать, подниматься.
Интимных тем не будем тут касаться
Везде и всюду ночью наяву
Я  буду видеть Пушкина главу
Спустя быть может 200 лет
Узнает кто-то мной секрет.



I


Мой дядя самых честных правил
Служил он в Мэрии Москвы.
Доклады он Лужкову правил
Не чужд ему и глас паствы.
Мой чудный радостный читатель
Я силюсь с Пушкиным начать,
Но криво смотрит наш издатель
И чепуху, и бред издать?
Вот весь роман он предо мною
Здесь чуден слог и (старины)
Все главы сшиты по покрою
Эпохи, мира и войны.
Признаюсь я не без блаженства,
Стило мне  Пушкин в руки дал.
Добьемся славно совершенства.
Слились хоры, я не украл
Ни сердца горестных замет,
Ни современности примет.
               


II


Так думал молодой повеса,
Диплом МГИМО держа в руках
Он кредитор мой и завеса
Диплом  и дядя на устах.
Учиться кончил в меру сил
Он истязал свой ум глаголом
Слова заморские вкусил
И Марсельезу пел лишь хором.
Креветки, крабы и приправы,
Меню английски прочитать
Мерси, гудбай и мира нравы
С прононсом смог перенимать.
И свод законов затвердил
Готов посол или зоил.







III


Служив отлично - благородно
Хвала отцу и слава богу
На масло с хлебом есть свободно.
Жене и детям и понемногу.
Евгений мальчик резвый был
Он рано лепетал стихи
И в ясли, детский сад ходил.
И бил коленки, рвал портки.
В пять лет он складывает буки
Бумажный змей несет в подкласс.
Как Робин Гуд и стрелы, луки
По летам рос дитя у нас.
Папа шутя его бранил,
На площадь Красную водил.





IV


Когда же юности мятежной,
Но Пушкин трудно продолжать
На высоте и неизбежной
Придет пора ответ держать.
Онегин отрок в меру славный
И джинсы «Левис» он носил
От Зайцева костюм лавсанный
Пушок лишь «Шиком» лезвий брил
И танцевал по мере нужд
Наклона три из танго и мазурки
«Брек Данс» не очень чтобы чужд
И твист и реп движенья и фигурки
Фано и песни: продолжать?
Он ноту «до» мог отличать.

               



          
                V


Мы все учились понемногу
Ученье - свет, не знанье - тьма,
И за прогрессом рвемся в ногу
И лень нам путы и тесьма.
Не первый он и не последний
И книжки заменил компьютер
По играм он советчик дельный
Экран не светит - Альма матер
Считать и пифагоровы штаны
И косинус, и площадь круга
Найти иксы, где игреки даны
И плюмбум олово подруга.
А что касается подруг
Сонеты ляпать не досуг.







VI


Латынь из моды вышла ныне,
Где суд там слово адвокат
Заходит речь о благостыне
Латынью давится Pilat.
Евгений ею в школе не болел,
Вершил с Гераклом подвиги во сне,
Он по латыне гимн когда запел
Узнал Гомер, что думал о войне.
Ему претили манускрипты.
Мышей быть может он боялся
Но находили раза два моменты,
Как кот в хранилище копался
С Рамула зная анекдоты
На «Джентельменов» ставил лоты.





               
VII


Высокой страсти не имея,
«Медведь его прижал слегка»
И ухо просит Птоломея
Что ямб, хорей, звенит дека.
Он скрипку к шее прилагал,
Смычком водил раз шесть иль семь
Прояснит музыка «Ювинал»
За толь он к лире охладел.
Конспект творил по Карлу Марксу
Леонтьев мальчик по лицо.
Он знал, товар имеет таксу
И верил в доллар как отцу.
Отец его понять не мог
Как доллар в доме стал, что бог.
               



               
VIII


Всего что знал еще Евгений
И сколь было знаний слуг?
Кто был посредственность иль гений
Как достигал и принял мук?
Порой холодных рассуждений
Горячки сердца не хватает
Ни дня, ни ночи, воскресений
Горит огонь не умолкает.
Он рано влюбчивый студент
Свою бесславность возлюбя
И приняв сан душа поэт
Себя возвысив иль губя,
Куплет заумно друг мной спет.
Куранты бьют уже обед.


               



IХ


Осилить в день по восемь глав
Мне непосильная задача
Я пенку снял с твоих октав,
Загнал коня Пегас мой - кляча
Ему сенца и отрубей?!
Брегет не бьет нам время ланча?
Вот на Тверской бистро «Андрей»
Икорки, водочки стаканчик?
Зайдем за стойкой постоим,
Наметим путь не идеальный
Ты Пушкин бог, я - херувим.
Как твой Хвостов поэт опальный
Готов я розг твоих терпеть
С пеленок встать и зазвенеть.


               



                ХV


Бывало он еще в постели
Звонят к нему со всех сторон.
Как в сказках Пушкин ныне TELE
Вас свяжет близко телефон
 Записки нынче не в чести
Но в ухе микрофон «прости»!
Гуляют ль парни в Суше-баре
Иль в фейерверках презентаций
Куда поедет в боливаре
Проказник наш и без оваций
Слетать в Пальмиру в Эрмитаж
Где Спиваков прольет пассаж.
Пешком по утру по Арбату.
По мостовой среди картин
Имел Евгений как отраду
Привычку там гулять один
Пока на завтрак кофе в «Праге»
Не подадут по - тюркски маги


ХVI


Уж темно, в санки он садится
О, Пушкин дань твоей строке
Машины полировка серебрится
Онегин без бобров и налегке
Раскрыл зеркальны двери «Метрополь»
Намедни Гиви дал пароль.
Вошел, богема платьем блещет
Играют люстры в зеркалах
Струна башметова трепещет
И гул,и смех, и пробки, бах!
Вино, улыбки на устах
Без русской кухни я зачах
Сказал гарсону мой Евгений :
«Борьща блинов и пельменей»




               


ХVII


Еще бокалов жажда просит
Залить севрюжий колорит
Столы трапезные обносит
Театров стольных замполит
Онегин просит на «Спартак».
Но матч с «Динамо» только завтра.
Ну что ж в «Большой» он рад и так
Сюзана, Марфа, Клеопатра?
Летит в театр наш герой
С большим букетом алых роз
Чтоб быть в кулисах со звездой
Пролить хоть каплю лживых слез.
В отличье  критиков жестоких
И нас бесславных и убогих.






ХVIII


Волшебный  край!Там в стары годы
Сатиры жизненный воитель
Пел внук Крылова воеводы
Наш Михалков и мой учитель
Там в след Улановой - Нуриев
Весь мир балета удивил
И Розов там родня Корнелю
Любовь на сцену водрузил
Арбузов там комедий сват
С Дидро и Вегой ведал славу
И Пушкин там и Виктор хват
Все гении мне просятся в октаву.
Там, там  под сению кулис
До срока рвется возглас «бис»
 





ХIХ


Мои богини, что вы, где вы
Услышу ль дивный голос ваш?
Сошли со сцен? Другие девы
Рисуют в танце антураж.
Времен несется колесница
Увижу ль дорогие лица?
Иль жадный взор мой не найдет
Ни божества  - души полет.
Веселый хор на сцене скучной
Чуть душу станет бередить
Слезой я буду лить ненужной.
Воспоминаньем стану жить.
На третий акт не станет сил
О, мука, лучше б я почил.




               
   
ХХ


Театр уж полон, ложи блещут
В портере публика гудит
В райке не громко рукоплещут
И к небу занавес скользит
На сцене фейерверки красок.
Дробь кастаньет, кипенье танца,
В перлинах, в платьях, кто без масок
Рисует вечного испанца.
Там Дон Кихот вступает в схватку
С врагом крылатым и большим.
Везде, повсюду правду матку
Он режет но опять гоним.
Любовь его - маяк, звезда.
Не даст погибнуть никогда.






               
ХХI


Все хлопает. Онегин входит
И взвившись занавесь летит
Все взором медленным обводит
Партер и ложи, уж сидит.
И в зале и на сцене скука
Букет оставлен в раздевалке
Нельзя уйти пока без стука,
Поехал лучше бы к гадалке
Расин, Сервантес и Дидло
Пора под корень и на смену
Опять со сказкой повезло
Бурчит под нос как будто в стену.
Театры, долго я терпел
И Дон Кихот мне надоел.





         
ХХII


Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят
Поют любовь прекрасны феи
Герои бьют о ней в набат.
Еще стучат парадны двери,
И топ, и шик слышны внутри
Еще не видно дивной пери
Чтоб сон согнать в минуты три.
Еще в авто у парапета
Играет первая кассета
Себя сомнением уморил
Домой Евгений укатил.


               




            
ХХIII


Изображу ль в картине верной
Отдельный, скучный кабинет
Где данью моды непременной
Обставлен в мебель и одет.
Не Лондон, там Парижа нет
Дубовой мебелью украшен
И лепка в светло нежный цвет
Паркет рисунком  тих и важен
Не роскошь, нега, а величье.
Старинных мастеров рука
Простое скромное отличье
По древним прелестям тоска
Что украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.





             
ХХIV


Янтарь на трубках Цареграда.
Фарфор и бронза на столе.
Все это было бы наградой
Но в шкапе книги и в стекле.
По всюду пыльны манускрипты
А на стене картины в раме
И в баре пиво под три пинты
Коралл у кресла из Бергамы
Гребенки щетки, мишура.
Сегодня в ванне обитают
Компьютер, факс, et cettera.
Приют студента украшают
Ты, Пушкин, даже важный Грим
Не мало б удивились им.





            
ХХV - ХХVI


Быть можно дельным человеком
Блюсти не грех красу ногтей
В отличье между вашим веком
В наш больше дел да новостей.
Нарядов не имев, конечно,
Не сном ни духом щеголять
Штаны из джинс носил беспечно
Хоть мог Юдашкина понять
Лишь званный ужин презентаций
Заставить мог в костюм облечь
И в галстук, в туфли без нотаций
И в шляпу фетр до самых плеч
Ты помнишь шляпу Боливар               
Твоих стихов я пью нектар.

         




ХХVII - ХХVIII


У нас теперь не то в предмете
Куда поедет мой герой
Сегодня в полночь на банкете
Он должен быть на Маховой
К парадной двери подрулил
Вручив брелок швейцару
Он в лифт бесшумный заступил
Поднялся в залу к жару
Там топ и свист и теснота
Тела гарцуют в танце
Сквозь блики женщин нагота
И в песне пошлость станса
Бренчат гитары, бьет ударник.
Я, Пушкин, знаю он не бабник.




               
ХХIХ


Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума
Сейчас по боле надо «маней»
Где Пушкин общая сума.
А в остальном не без наитья
Открыт салон для тайных встреч.
Но вы мужья без перепитья
Вам глазки жен бы постеречь
И папы с маменьками тоже.
Невест своих не упускать.
Премило, мягче и построже
Не дать им даже...
Как Пушкин ясно напишу
Давно я тоже не грешу





            
ХХХ


Увы на разные забавы
Я много жизни погубил.
Всему виною ножка павы
Ее на веки полюбил.
На дискотеках и балах
Средь блеска радости ищу,
Но где та ножка я зачах
Без стройной ножки загрущу
Награды, лица фейерверки
Опять не то, поэт грустит
В России ножек целый строй
Без той я грустный охладелый
Забыть не в силах, что не пой
Не ножка - опус перезрелый.






ХХХI


Когда ж и где в какой пустыне
Поэт забудешь там слова
Ах ножки, ножки где вы ныне?
И чья идет о вас молва
Под солнцем южным на песке
На снежном хладном покрывале
Среди цветов на бежевом лужке
Мои глаза и следа не видали
Давно ль для вас я забывал
Чем жил, стремился и страдал
Хоть Пушкин пишет заточенье
Во младость  точные ль  сравненья
Исчезло счастье, ножек нет
В мечтах теряется их след.




               

ХХХII


Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны милые друзья
Но не нужны мне уговоры
Без ножки той мне нет житья
Могу и вспомнить Терпсихору
Но ножка той почти до плеч
И даст красавицам всем фору
Но как мой ум от ней отвлечь
Будила тайные желанья
Вручить могла мне тайную награду
Но нет мне больше оправданья
Пойду искать до ночи до упаду
Среди волнующих лугов
И гор гранита вечных скал.
У моря, на песке не вижу я шагов.






ХХХIII


Я помню море пред грозою
Как волны бьются по камням
И с ними я волной живою
Стремлюсь бурля к ее ногам
Как я желал б поймать о миг рукою
Чтоб ножку милую нежданно ощутить
И в счастье зыбком так пожить
И упокоится в неведомом покое.
Как не могли уста младых Армид
Не перси полные томлением
Моих страстей унять вулкана вид
И лавы жгучую кипенья.
Я к ним стремился всей душой
Не смог я стать живой волной.





            
ХХХIV


Мне памятно другое время
Когда едва живой,устало
Шептал надеясь мало, мало
И прелагал я к ножке темя
Сейчас одно лишь сожаленье
Я к ножке потерял любовь
Одно осталось вера в пенье
И охлажденная любовь
Пегас мой вляпался в трясину
Достало ножки прославлять
Покликать верного Эльвина
Мужчин от дела отвлекать
Обмани взгляд и ножки их
Волшебниц тьма, один мой стих






               
ХХХV


Что ж мой Евгений полусонный
Кого он с бала провожал
Далекий шум колес перронный
Такси зеленный глаз мигал
Куранты Спасской били дружно
Звонок трамвая вторил вдалеке
Гудок трубил с реки натружено
И буква «М» светилась на катке.
И окна вспыхивали лампами
Дверей подъездных начат стон
И школьницы занялись бантами.
И мамы завтрак      ...................
И незаметно след луны погас
Объять постель пришел твой час.





   
ХХХУI


Но шумом бала утомленный
Как будто лес всю ночь крушил
И утром выжатый и сонный
Евгений счастливо почил
Проснется в полдень или доле
Заглянет мельком в интернет
Где ждут на даче или в холле
Концерт, крестины иль банкет
Свободы полный он воитель
Среди довольства и пиров
Когда не грех примерить китель
В служении родине отцов
Откуда эта маята,
Безделье эта ли беда.





ХХХVII


Нет рано чувства в нем остыли
Ему наскучил света шум
Измены «лилий» не горчили
В себе замкнулся среди дум
Друзья, регальи, эполеты:
Все бренно, тошно, боже святы
Устал он корчить чудака
Язвить веселым анекдотом.
Цымлямским сдобрив судака
Героя обливаться потом.
Что брань, и сабля, и свинец
Все разлюбил он наконец.





      

    
ХХХVIII


Недуг, которому причину
Как не  любовь нельзя понять
Что мучит бедного мужчину?
Кто в силах боль сердечну снять.
Наверно русская хандра,
Шутя все боли снимет сплину
И крутобедра и бодра
Не показал  бы только спину
Хандра и сплин - Евгений стонет.
Он боли явно не терпел
В сметане жизни птенчик тонет
Как рано сердцем охладел
И долгий, томный, страстный взгляд
Был для поэта не впопад.







ХLIII


А вы красотки молодые,
Которых ночь шутя крадет.
Не дрожки, мерсы голубые
Их катят, молодость несет.
Но наш Евгений охладелый
Давно уж руки опустил.
И как жених, но перезрелый
Красоток поменял на штиль.
Сидел, корпел и грыз стило
Заляпал лист, но все бело.
Великих мыслей давит бремя
Но не унял Пегасу стремя.
И в строй наш редкий не попал
Я первый руку бы подал.


               



ХLIV


И снова преданный безделью
Решил он ум свой оживить
Закрылся в кабинет как в келью
И знанья с книг принялся пить.
В одной - бесстрастная заумность,
В другой - беспечная тоска,
А третьей неземная тупость
И речь ехидна и горька.
Читал листал ругал вериги
Хвалил певцов, то проклинал
Как женщин бросил он и книги
И у стола свой кий отнял.
Он явно строить не привык.
Удар и шар в лузу, брык.




               
ХLV


Условий света свергнув бремя,
Сердечный жар его угас.
Холодный ум и злобы стремя
Все породнило крепко нас.
Слепой фортуне потакая,
Свою доверчивость кляли,
И люди так не понимая,
Нас волочили по пыли.
Настало время подытожить
Зачем так странно душу лить
Связаться с чертом и безбожить?
Не лучше тихо, мирно жить
Условий света свергнув бремя
Надежды бросим мало семя.


               



ХLVI


Кто жил и мыслил тот не может
На люд с вершины не взирать.
Дорог не надо саней, дрожек
Ни руль, не плавать, не летать
И жизни дней бесстрастный лед
Тончат искаемую душу.
Весенний луч целует лед
Изгнать на миг силится стужу.
Юдоль раскаяний нелестных
Надежду рассыпает в прах.
Онегин крапит в шутках пресных
То яд, то сахар на устах.
Ну где же мед очарований?
Огонь потух и нет  желаний.





ХLVII


Как часто летнею порою
И воздух тает от цветов
Звезда беседует с луною
Любовь припомнится без слов
Упьется ум наш безрассудно
Забытым чувствам дальних лет.
Тепло на сердце беспробудно
Не даст уняться нам брегет
Заблудшим путникам пустыни,
Найду ль колодец среди скал
Любви хотим и благостыни
Я тоже так в  тщете  искал
Как часто летнею порою
Луну спрошу : «Любви не стою?»






ХLVIII


С душою полной сожалений
Стоял Евгений у окна
Ночных огней и песнопений
Не трогал и сквозь бденье сна
Не далеко шуршали шины
Летели в небо фар зарницы
Застыл и дремлет дух мужчины
Иль образ манит страстной жрицы.
Не видит он застывшей глади.
«Комета» по реке скользит
Он утонул в глазах Саади?
Его терзает твой Тазит
Но слаще всех ночных забав
Напев мне Пушкина октав.







ХLIХ


Андреатические волны
Волшебный ваш не слышен плеск
Но тайным вдохновеньем полный
С каспийских начал арабеск.
Волшебно зеркало имея
Я был у внуков Аполлона
Мне лиру принесла Гимея
И в море прыгнула с балкона
А я хотел плывя в гондоле
Язык Италии постичь
И деве, в ночи, в неге, холе
Читать и резать хладный  спич.
Тепла добавить бы в моей крови.
Я б стал язык Петрарки и любви.


   



L


 Придет ли час моей свободы
Я в заточении сижу
До срока держат плена своды
Найду ль заветную межу?
Иль бурь прихлынувшие воды
Даруют мне глоток свободы
О боже, дай живую силу.
Душою тихо погореть.
Мне дьявол роет уж могилу
Ноя хочу еще попеть.
Россия даст для жизни силу.
И верный тон врученну стилу
Я вижу мерный века бег.
Свободный стану человек.







LI


Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны.
Не дам я жребий твой герою
Нет, Пушкин в том твоей вины.
Отец его прелестный старичок
И в жизни нашей знает толк.
И в Кембридж  сына посылает,
Хоть дядя Ельский лишь желает.
Ужель в стране такой великой,
Поднять не в силах знаний ценз.
Заморским спецам платой дикой
Воздвигнуть храм научных средств.
И бриллианты наши засверкают
Со всех, сторон учиться к нам езжают!






LII - III


Вдруг получил он в самом деле
От управителя доклад
По факсу ныне из  постели
На мир обруша с утра взгляд
Читает скорбное известье
Ушел их дядя в мир иной
Родне и мерии то бедствие
Кому любимый, деловой
Когда же черт возьмет тебя
Евгений думать так не смел.
Себя сомнением истребя,
Итак в достатке все имел
И на Ваганьковском придали прах земле
Казенно помянули на большом столе


         


LIV


Два дня ему казались новы
И луг, и лес, и речка за горой
На третий все назвал оковы
Бранил деревню сударь мой.
Здесь нет привычной суеты
Повсюду мертвенный покой
А городские теребят мечты
Со скукой споря и хандрой
Хандра и скука в эти годы?
Готовь фортуна испытанья
Страданье может быть невзгоды
Хандры нарушит притязанья
Быть может станет он поэтом
Хлебнув с мое он в жизни этой.






LV


Я был рожден для жизни мирной
В гипноз попал твоей строки
Деревня тишь и голос лирный
Вот Пушкин голова - секи.
Брожу по лесу, по складам
Я глажу строк живых стихию
Как Байрон может быть Бентам
Мне  сдобрить самопотефию
Мне Евтушенко не досуг
Том - Вознесенский, засыпаю.
Моих забот сузился круг
Сплю днем и ночью, и вздыхаю
Добьюсь я славы на Парни?
И в небе Пушкина в тени






LVI


Цветы, любовь, деревья, праздность
Напоен  светом стиля дух
Я не Евгений вижу разность
С усов давно мне сбрили пух
Между Онегиным и мною
Заметит разность и халдей.
И даже критик с перепою
Предаст мне жизненных идей.
Но может пару умных черт
Лиса вороне : «Ты поэт».
Я о себе поэмы бы писал
Не будь занудой Ювинал.
Мои поля Есенин распахал,
А Пушкин злаки разбросал.






LVII


Замечу к стати все поэты
Я помню чудное мгновенье
Так начинают все сонеты
Начать похвально но забвенье
Всех стережет недремным оком
Что снилось, чем душа болит,
Воспел зажег ударил током
И девы хором гимн «Пиит»
Кому творить под славным оком
Признаюсь тоже  поспевал
Искал небесный идеал
Я помню чудное мгновенье
Хочу гореть, но вдохновенье!





               
LVIII


Чей взор, волнуя вдохновенье.
На чудный слог благословлял
Ее божественное пенье
Мне   лиру сладкую вручал
Не зримо я в любовной сети
И сердце рифмою пылает
Как Байрон пел прекрасной леди
Петрарка нас благословляет
Без слов застыл я нем и глух
Волнует взор, мне не до славы
Не разомкнуть не смелых губ
О Пушкин, где твои октавы
Чей взор волнуя вдохновенье
Мой бред услышит, а не пенье!


               




LIХ


Пришла любовь, явилась муза,
Я мудрость чувствую без стона
Какую сказочку для Тюза
Съязвить поэм для Сатир... кона
Я букву « и»  премудро опустил.
Два раза мудрость повторил
Говаривал сатир один :
«А если очень хочется...»
И в рифму просится грузин
Вином,  который...
Прошла любовь, явилась муза.
Свободен тож, ищу союза.







LХ


Я думал уж о форме плана
И как героя назову
Изольд не надо и Ростана
Списал я Пушкина главу
Где в меру сил и приукрасил
Где чуть пищал, где вдруг забасил
Но их исправить не хочу
Сегодня вам я заплачу
Чем станет шутное творенье
Нет все серьезно я скажу
Глава вторая в стройно пенье
Вдруг перейдет по падежу.
Я хоть к похвалам не привык
Все с вами внимет красный бык.







LХI


Главу я первую слагаю
Меня не покидает мысль
Душою в новый сан врастаю
Готов поэт меня зачисль
Без обиняков и по слову
Вот Пушкин на тебе подкову
Подкуй Пегаса моего
И я несмелым голоском
Спою про что и про кого
В бреду так  сладим целый том
Признайся братец   по уму
С тебя короны не сниму
Почти готов Онегина портрет
Сырой и он и я поэт!










__________