Жар

               

В Москве тепло. Плюс тридцать шесть.
Не пишется.
Не можется ни спать, ни есть,
И еле дышится.
И даже плоти зов иссяк,
Расплавленный,
Не реагирую никак
На главное.
Москва нагрелась - тридцать шесть,
И кажется,
На голом торсе с дымом шерсть
Барашится,
На сандалет асфальтов хлябью
                Мажется, 
И слова  - нет, из жара кляп -
Так кажется.
Уж целый месяц тридцать шесть
Без дождичка.
У кровель раскалилась жесть,
И форточка
Слезу пустила, от замазки
Мутную.
Зачем соседка строит глазки,
Думаю.
Тупеют мысли, ведь давно
 Парятся.
Зачем ей спички? Все само
Жарится.
Зачем халатик приоткрыл
В смелости
Ну, эти, от жары забыл…
Прелести?!
Вдруг про сонет на разговор
Просится?
И мысль догадкой мне в укор
Носится.
Остыло солнце. Или мне
Кажется?
Озноб прошелся по спине,
Влажистый.
Не мог поэт не объяснить,
Далецкий,
Как ей сонетик сочинить
Аглицкий.
Про ритм раскачкой поразил,
Пафосом.
Размер не пальцем пояснил -
Фаллосом.
Пролился рифмой, и в глазах -
Преданность.
Поэзии ничто жары
Временность.
В Москве жара? Придай стихам
Мужества!
Пусть будет по спине стекать
Лужица!
Поэт обязан и в жару
Быть лириком,
Каким бы ни был он в миру
Хиленьким!               

Июль 1999г.