Не плачь

“Нива” весело неслась по, схваченному морозцем, зимнику, легко рассекая новенькими покрышками, выпавший за ночь, пушистый снежок. Ухоженный двигатель тянул ровно, не напрягаясь. Андрей Иванович взял на работе пару отгулов и сейчас, вместе с сыном, ехал в родную деревню навестить отца, который после смерти мамы Андрея, вот уже второй год жил один.  Обычно он наведывался сюда раз или два в месяц, но перед Новым Годом закрутился на работе, потом выбирал подарки для всех, да ещё надо было “переобуть” машину в новую резину, поэтому к отцу  смог выбраться только перед Рождеством.
Вокруг, куда дотягивался взгляд, раскинулась белейшая снежная скатерть, лишь кое-где отмеченная лёгкими морщинками овражков, да пятнышками кустарника. В салоне было тепло, ровная дорожка стелилась под колёса, настроение было отличное, сердце ликовало и хотелось сочинять восторженные стихи, но почему-то кроме “мороз и солнце, день чудесный” ничего не шло на ум. Тогда Андрей Иванович, не в силах сдержать восторг, царящий в душе,  запел: “Глухари на токовище бьются грудью до крови, не на шутку расходились, быть бы живу”, “так и мы когда-то жили,” - подхватил сын Ваня, который похоже был в таком же состоянии, что и отец, “ от зари и до зари, и влюблялись, и любили, мчались годы с той поры...” Потом спели “...мне малым мало спалось...” и любимую отца “Берёза, белая подруга...” “Эх, красота!” - выдохнул Андрей Иванович.
Дорога подходила к концу, уже показались на горке первые домики деревни Новичихи. Издали казалось, что они занесены снегом по самые крыши. Почти над каждой, ровным столбиком,  вился дымок. Навстречу катились на снегоходе и санках, сцепленных “паровозиком”, приехавшие на каникулы ребятишки. Румяные, счастливые от игры и деревенской вольницы, они проворно разбегались перед приближающейся машиной, радостно улыбались, махали руками и что-то кричали вслед. Подъехали к магазину в середине деревни. Отсюда уже был виден родительский дом под огромной, в два обхвата, раскидистой липой. Её посадил ещё дед Андрея Ивановича, Сергей. Который уже сам стал дедом для внука Вани, названного в его честь.
- Пап, а батарейки деду забыли взять.
- Я ему фонарик на аккумуляторах купил.
- С галогеновой лампочкой?
- Да. Интересно, а что это батя печку не топит? Сегодня  четверг. Вроде, банный день должен быть.
Сердце тревожно сжалось. Отцу недавно исполнилось семьдесят. Он вырос в деревне, с детства закалённый нелёгким крестьянским трудом, на здоровье до сих пор не жаловался, но после смерти жены заметно сдал, хотя и не подавал вида. “Уж не случилось ли чего?” - заныло в мыслях. Подъехали к воротам и сразу облегчённо вздохнули оба. С большой охапкой, только что наколотых дров, в кроссовках на босу ногу, к ним навстречу шагал живой и здоровый Иван Сергеевич.
- Здорово, батяня, - радостно приветствовал его Андрей.
- Откуда дровишки, дедуля, - полез обниматься Ваня.
- Вот не дождались вас дровишки-то, - с, плохо скрываемой, радостью ворчливо говорил дед, - пришлось мне самому наколоть. Погоди ты, медведь, дай положу дрова-то.
Они обнялись  и поцеловались с внуком, который был на полголовы выше, потом с сыном. Оглядели друг друга, заулыбались все трое.
- Ванюша, отнеси дрова в баню, сейчас растопим печку. После обеда попаримся. Погода нынче добрая. Ну, рассказывай, сынок, как дела? Что не приезжали так долго? Не заболели? По телевизору говорят грипп у вас там лютует? - соскучившись, забрасывал вопросами дед.
- Нет, пап, не болеем. Перед праздниками, как всегда, на работе дел накопилось, у Натальи сменщица отпросилась, Ваня на соревнования уезжал, вернулся только к вечеру, тридцать первого, прямо к столу. Второе место занял. Досталось ему, правда, но довольный, потом сам расскажет. А так, всё у нас нормально. А ты как тут поживаешь, не замело тебя? Вон снегу-то сколько навалило.
- У меня всё хорошо, Слава Богу. Вчера до часу ночи кино смотрел. Сегодня, видишь, припозднился. Зорьку подоил только что. Заждалась, бедная. И зачем так поздно фильмы эти крутят?
Андрей вытащил сумки из машины. Зашли в дом, ещё не остывший с вечера. 
- Про что кино-то, пап?
- Веришь, нет, не помню. Зря только время убивал, лучше бы валенки подшил, а то, вон в чём щеголяю.
Пришёл Ваня. Помог принести остальные вещи. Стали раздеваться, распаковывать сумки. Дед процедил молоко, налил две кружки, плеснул в блюдце коту.
- Ну-ка парного, небось соскучились там.
- Ещё как, пап. Парное - оно и в Африке парное, так, сын?
- Да, а порошковое - и в Африке порошковое. Дедушк, а где Баксик?
- Небось к невестам своим убежал, гляди-ка, даже молока не пил. Он ведь прямо как ты, всё норовит зацепить кого-нибудь, -  усмехнулся в усы дед, подмигивая сыну.
- Да нет, пап, Ваньша у нас теперь серьёзный стал, за косички больше никого не дёргает, чуть, что сразу по носу даст, - в тон ему, поддержал Андрей.
- Да хватит тебе, пап, - не обиделся Ваня - кис, кис, кис... Пойду на сеновал, поищу.
***
Котёнка Ваня подобрал по осени, после первых утренних заморозков. Возвращаясь из школы, опаздывал на тренировку и когда подбегал к подъезду тот, видно, ошалевший от холода, бросился ему наперерез, прямо под ноги. Дома и раньше  были коты и кошки, но все куда-то пропадали. Последнего, в прошлом году, сбила машина на глазах у мамы. Она очень переживала и все вместе решили, больше никого не заводить. Но  этот был такой смешной, взъерошенный, шипящий, а сам худющий и продрогший.
- Ну, ладно, брат, молока налью и больше не проси, договорились?
Подхватив “грозного” хищника, Ваня поднялся в квартиру. Открыв дверь, с порога крикнул: “ Мамик, у нас гости,  хотят  кушать,” и пошёл переодеваться.
Возвращаясь с тренировки, подумал, что мама, наверное, не оставит котёнка после прошлогоднего случая. Но придя домой, понял, что ошибся. Маленький проказник, помытый, накормленный и согревшийся, уже вовсю резвился, вскакивая с пола на диван и тут же прыгая обратно. Ему было не больше двух месяцев, наверное. Двигался он ещё неуклюже, потешно раскачиваясь, но стоило кому-нибудь приблизиться, как он грозно выгибал спину, отчего становился ещё смешней.
На удивлённо-вопросительный  взгляд сына Наталья ответила: “Мы с  папой решили отправить его в деревню, чтобы дедушке не было скучно.” Отец вышел с кухни: “ Поедешь завтра с нами?” “Базара нет,” - сразу согласился Ваня решив, что это действительно отличный вариант для полосатого разбойника, - “только, чур, назовём Баксом.” “ Как скажешь, твой ведь протеже,” - улыбнулись родители.
За четыре месяца в деревне котёнок подрос, освоился, стал полноправным хозяином в деревенском доме. Иван Сергеевич, хоть и отнекивался вначале, но был, конечно,  рад пополнению. “ Ну ладно,  хоть будет с кем потрепаться, а то всё с Зорькой, да с Зорькой.” Подружились они быстро, Бакс пошипел сначала для острастки, но быстро поняв, что теперь - это его владения, стал исправно охотиться за мышами, чем немало удивил и обрадовал деда. Он думал, что мышей ловят только кошки.
Всякий раз, когда дедушка шёл за молоком, Баксик появлялся, как из под земли и провожал его. И пока тот разговаривал с Зорькой, гремел ведром и доил корову, он терпеливо наблюдал, сидя на крышке большой дубовой бочки, или играл с сухими метёлками сена. Дед не торопливо разговаривал с ним, добродушно журил за баловство. А кот громко мурлыкал, поддерживая беседу, и довольный жмурился, зная, что вернувшись в дом обязательно получит свою долю молока.
***
- Постой-ка, а ведь он мне сегодня не помогал, - удивился Иван Сергеевич.
- Ты о ком?
- Да про кота. Не было его утром, когда я Зорьку доил. Обычно всё время под ногами вертелся, озорник. Вчера, вроде, был. Точно был. Видать, правда, загулял. Ну, ладно, прибежит. Пойдём, сынок, баньку  затопим.
- Это дело.
Не одеваясь пошли в баню. Им встретился Ваня.
- Третьим будешь? - пошутил отец.
- Буду, буду. Дедуль, я разожгу, ладно?
- Отчего ж нет?  Разжигай.
Вошли в баню, воздух был пропитан чуть горьковатым запахом берёзовых веников, смолы и ещё чем-то чистым, бодрящим. Ваня быстро развёл огонь, подкинул не толстых  чурок и прикрыл дверцу печки. Схватил два пустых ведра и пошёл за водой.
- Нравится ему  здесь, хотя и городской человек.
- Да как же тут может не нравиться, - искренно удивился дед, - кругом простор, чистота, а воздух, воздух-то у нас какой? Ни тебе машин, ни заводов, никакой химии, одна натуральность ведь. А грибы, а малина, а рыбалка...  Да что говорить, никакого сравненья с городом-то. Так, нет?
- А я разве спорю, бать, конечно так.
Вернулся Ваня,  перелил воду в большой бак, подкинул поленья в печь и опять ушёл.
- Ну, пойдём в дом, он тут и без нас управится. Да, ты поглядел бы мой телевизор, а то я весь концерт вниз головой смотрел. Вчера догадался и телевизор перевернул. Андрей только сейчас заметил, что старенький чёрно-белый телевизор в углу комнаты перевёрнут вверх ножками.
- Тридцатого числа, вечером сложился в полоску и только разговор и слышно, а ничего не видать, - пояснял Иван Сергеевич, - наутро пошёл к  Сашке  Лямкину, он в электричестве-то разбирается. А он уж с утра весёлый, ну я его уговорил, всё равно ему добавка требовалась. Вот он мне за бутылку-то и починил.
“Сергеич, говорит, с Новым Годом тебя, гляди свой “Огонёк” хоть всю ночь.” Я его отблагодарил, а вечером включаю телевизор и ничего не пойму вначале-то, думал цирк показывают - все по потолку ходят, потом гляжу и дикторы тоже перевёрнутые. Тут, думаю, что-то не так...,  а ты чего смеёшься-то?
Андрей Иванович от души рассмеялся, слушая отца.
- Да я, бать, просто представил как ты голову выворачивал, чтобы удобно смотреть было.
- Верно, вначале всю шею свернул, а вчера мне Санька говорит, - “ты его, дядя Ваня, переверни вверх ногами.” Ну, я так и сделал. А показывает вроде хорошо, чисто.
- Сейчас поправим твой цирк.
Андрей открыл телевизор, что-то снял, покрутил, поставил на место.
- Ну, включай, отец. Теперь порядок.
И вправду изображение было хорошее, неперевёрнутое.
- Слава, Богу, а что там было-то?
- Видно здорово весёлый был Санька-то, неправильно собрал.
- Вроде сам шёл, не падал.
***
Вечерело. Напарившись вдоволь, чистые, разомлевшие мужчины устроились за столом, вокруг большого ведерного самовара. Иван Сергеевич доставал его только по случаю, для себя кипятил в электрическом чайнике, который ему подарили в прошлом году. Пили вкуснейший чай, заваренный с мятой и зверобоем. Ваня рассказывал как ему досталось второе место на областных соревнованиях по боксу. Он занимался уже четыре года. Заметно повзрослел за это время, стал серьёзней, рассудительней. Приезжая к деду делился с ним своими переживаниями и всегда находил полную поддержку и понимание.
- ... потом он бровь мне разбил, больно, но мне не до этого, думаю сейчас снимут с боя. И знаешь, дед, вдруг вспомнил как ты друга раненого тащил на себе, зимой, помнишь, ты мне рассказывал. Меня как резануло, разве тебе легче было? Сам с двумя осколками, голодный, на морозе, вот думаю ему-то больно было, а у меня что, подумаешь, бровь разбили. Ну короче, считай, что не я, а ты его нокаутировал. Такая во мне злость на самого себя поднялась, что я просто не мог по другому. А в финале по очкам проиграл. Ну я всё равно рад. Даже сам не ожидал, что второе место будет. Это, дедуля, благодаря тебе.
- Нет, Ванюша, ты сам молодец, не раскис, не расплакался вот и победил. Мужику плакать нельзя, кто же тогда слабых утешать будет?
Напившись чаю, остыв после бани и вдоволь наговорившись, стали готовиться ко сну.
- Ваня,  загоняй машину во двор и пойдём корову доить, поможешь мне. Глядишь, сейчас и меньшенький объявится, - сказал дед, имея ввиду кота.
Зорька неторопливо переступала с ноги на ногу. Повернула голову, внимательно рассматривая вошедших, огромными, задумчивыми глазами. Лениво махнула хвостом, отгоняя несуществующих мух. Ваня протянул ей, специально припасённую, корку ржаного хлеба, а дедушка ласково похлопал по спине. Затем придвинул скамеечку, подставил ведро.
- Ваня, вылей кипяток в кадку  с ботвой и, что оттает, потом зачерпни ей в миску.
В углу стояла огромная бочка наполненная свекольными листьями и залитая водой. Неприглядная на вид, масса была настоящим лакомством для коровы. Поэтому, чтобы она не съела всё за один раз, бочка сверху прикрывалась тяжёлой дубовой крышкой.
Ваня поднёс ведро с кипятком, поставил рядом с бочкой и снял крышку,  прислонив её к стене. Осторожно поднял ведро и уже собрался вылить его, но тут, при свете неяркой лампочки, увидел, что-то тёмное внутри. Он наклонился и сразу же узнал Бакса. В первый момент показалось, что он спит, но, опустив ведро, Ваня сразу понял, что произошло. Видно вечером, когда кормили  Зорьку, котёнок, играя, заскочил в бочку,  а дедушка не заметив этого, прикрыл крышку, которую и корове не сдвинуть с места. За ночь вода, налитая с вечера, стала ледком и бедняга от холода уснул. Навсегда!
Ваня бережно взял друга на руки, прижал к себе, стал дышать на морду, безнадёжно пытаясь согреть лёгкий, пушистый клубок...
-  Де-е-д, - начал он,  но голос дрогнул...
- Ванюша, что с тобой? - испугался Иван Сергеевич, но тот уже шёл к нему, протягивая вперёд руки. И он  тоже всё понял сразу. Обняв внука, стал гладить его по голове.
- Не плачь, сынок, не плачь, - приговаривал он...

24 Март, 1999