Шурасе Козловскому посвящается

Я к вкусу наших вин привык.
И пусть у нас не лучший вкус,
Но пьет их друг степей калмык
И финн, и преданный тунгус.
И даже дикий внук славян
Не может в нем найти изъян.

Пусть не амброзией питают
Отважных юношей сердца,
Но в сладкой неге члены тают
У нас от носа до конца.

Тошнит, и голова кружится.
Усталый на пол он ложится,
Не стонет, получив пинка.
С непереваренным салатом
Смешались галстук и щека.
Его несут и кроют матом:
Увы, их ноша нелегка!

Мы все блевали, и помногу,
Когда-нибудь и где-нибудь,
Так что в сортире, слава богу,
Для нас немудрено уснуть.

Мой дядя самых честных правил,
Но, выпив крепкого вина,
Он на уши весь дом поставил
И мебель мечет из окна.
Уныло полная луна
Сию картину освещает,
Но вот заснул он, и с вещами
В дом возвращается жена.

Духовной жаждою томим,
Не раз в пустыне я валялся.
И при погонах серафим
На «вороне» за мной гонялся.

Вот встретил Вас, и все былое
В отжившем сердце ожило.
«Кольцо» я вспомнил «Золотое»
И годы мрачные застоя -
Желудку стало так тепло...

Что ж, выпьем, верная подружка
Беспутной юности моей.
Лей самогон в большую кружку.
Назло всем мнительным старушкам
Жить стало лучше, веселей!