Веранда

В доме моего деда помимо прочих комнат была небольшая, но светлая веранда с затейливыми, ажурными переплетами окон. Стоял здесь в углу старый довоенный буфет с высокими и узкими как древние бойницы стеклами "горки", были здесь скрипучая деревянная кровать у стены, завешенной пестрым ковром с изображением цыганки, и большой круглый стол, заставленный зимой - банками с вареньем, весной - ящиками с рассадой, летом - лукошками, тазами и мисками со свежей ягодой для варенья, а осенью усыпанный крупными бурыми, желтыми и розовыми помидорами. Цыганка на ковре взирала загадочно и строго, вызывая в душе неясное беспокойство и тревогу. Впрочем, не мудрено.... В пору моего детства широкое хождение имели рассказы о воровстве цыганами детей.
Бабушка с дедом называли эту веранду "терраской"...
В любое время года, а особенно летом, эта комната была моим любимым местом уединения. Как приятно было просыпаться здесь ранним утром от первых озорных лучей солнца, ласково щекочущих сомкнутые веки, как прохладно здесь было в любую жару и, как щемяще-сладостно сжималось здесь сердце в вечернюю пору - с тайной сигаретой, с юношескими мечтаниями, в полосе лунного света, под стрекот сверчков и досадливое шуршание мыши.
А веранда дробилась луной и рамами на квадраты и ромбы.... А жизнь еще не была раздроблена на этапы - "до" и "после".
Как любил я в детстве забраться сюда тайком и среди стопок накрахмаленного белья и тяжелых семейных альбомов обнаружить в буфете бумажные пакетики с пастилой или зефиром, мармеладом или шоколадными конфетами, припасенными бабушкой. Я брал понемногу из каждого, прихватывал пару альбомов, залезал с ногами на кровать, и, покусывая сладости, листал толстые картонные страницы с пожелтевшими от времени фотокарточками. Родственников было много, начиная от прадеда Захара и прабабушки Анастасии - двоюродные и троюродные тети, дяди, бабушки и дедушки, молодые и старые, веселые и серьезные, хмельные и трезвые - все они проходили предо мной в эти часы. В конце каждого альбома лежали черные пакетики из-под фотобумаги. В них я старался не заглядывать, помня живые лица тех, кто остался на пролистанных мною страницах и, боясь наткнуться на знакомое, но мертвое лицо. Сам цвет этих пакетиков предупреждал: "Не трогай....Не надо". И я закрывал альбом.
А на полу и стенах веранды дрожали и переливались пятна света, тени и полутени - лучи солнца, просквозившие листья длинноногой женственной ирги и стройного веселого клена.
Нет уже той веранды, как нет и клена, который посадил мой дед в день рождения своего единственного сына. Нет деда и нет его сына - моего любимого дяди...
А альбомы остались. Фотокарточки в них еще больше пожелтели, а черных пакетиков прибавилось. 

1 марта 1989г.
г. Владимир