И снова приснится мне город крылатого льва...

***
И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах.
Аквариум сна вдруг бредовые вспенят слова:
"Смотри, он не съеден, с ума не сошел и не взорван..."

Плывет он, качаясь, оглохший от тысячи ног,
по синей волне, по зацветшей воде, что досадно.
Он к вам, кто измыслить успел по нему некролог,
течет, улыбаясь веселым барочным фасадом.

Над главным каналом по стертым ступеням иду,
зрачок ненасытно хватает сюжет маловажный:
синклит азиатов, что пчелы в эдемском саду,
гудит деликатно над картой Венеции влажной.

Они прилетели с дрожащих своих островов,
к пейзажу с приливом склонились, как спелые злаки.
А если принюхаться, в нас обнаружишь родство -
и я окроплен сочиненьем Иссея Мияки!

Как манят лавчонки густым маскарадным огнем...
Доступная женщина пьет, не спеша, каппучино,
с ней юноша черный. Была и под ним и на нем
почти за бесценок, и кое-чему обучила.

С такой согрешить - и прямая дорога к врачу.
Хотя снисходительность рекомендует Конфуций,
проткну неприязнью их. Я за любовь не плачу -
в моей необузданной жизни с избытком конвульсий.

Набычится мавр, но блудница, дыханьем согрев,
сожмет его пальцы: мол, что еще ждать от чухонца...
Он смотрит в глаза ей, как мраморный в трещинках лев,
глядит, не мигая, на острое белое солнце.