Песенка открывшихся глаз

Посочилась из горла хриплая.
Заструилась по щекам горькая.
На груди оборвалась слабая.
На руках поскользнулась робкая.

Гарь накрыла цветную радугу.
Боль застигла в своих об`ятиях.
Снег осыпал небесной стружкою.
Сон оскалил ушедшей радостью.

Катит по миру, как по маслу прогорклому,
Сизый ком тоски, оправданий праздничных.
Загребает собой всех уставших девочек.
Погребает собой всех отставших мальчиков.

Голосится колос на ниве завтрашней.
Волосится лист на кусте обветренном.
На губах искусанных лишь пороша пряника.
На гвоздях закушенных - известка сомнения.

Одуванчик жалостный обнимает облако.
Незабудка мерзлая вынимает зеркало.
Хуже нет примет - возвращаться к любящим.
Лучше нет знаменья - потерять любимого.

Геноцид эмоций. Расстрел сочувствия.
Степь остывшей кровушки. Перескок безмолвия.
Краткий список тех, кто искал сочувстия,
А нашел бессмертье, тишину и истину.

Зажурчит ладонь к языку прижатая,
Задрожит огонь, ополивший невидаль.
И любой испуганный засмеется сладостно
До поры до судорог, до скупой истерики.

Лишь ошибки простят тем, кто жаждал жалости.
Лишь вину не скроют просившие помощи.
Застегнув на пальцы свои пожатия,
Все насквозь лицемерное, все напрочь бесспорное.

Выдавая волю за право каждого усомниться
Иль просто во всем отчаяться.
Раздавая конфеты, как пинки и затрещины.
Разрывая бумагу, как молчанье каменное.

За столом упавшим - пересуды разные.
Вот сидит некормленный, а лежит простуженный.
И нет места им, и нет утешения
Ни за боль, ни за радость, ни за ложь, ни за праведность.

Стуком в дверь земли отмечая события,
Искажая черты принимая обличия,
Перестанут ждать упертые в очередь,
Перестанут жить успевшие выстоять.

На кулак меняя свои драгоценности,
На штыке мерцая упрямой искоркой.
На глаза надевая очки безличия.
На чело помещая зрачки отличия.

Специфично мертвый кулек отчаянья.
Безраздельно верный глоток сомнения.
Молоток чудес, понорама радостей.
Красный рев обычаев, черный срыв бесстрашия.

Дети ждут возмездия, дети не рождаются.
Ветер рвет искромсанный паричек на клоуне.
Клоун извивается, затевает сказочку.
Да орут детишки, в ступор погружаются.

Топот неуслышанный огласит чарующе
Тишину повальную в сердце мертво рожденном.
Топот чего-то нестрашного, топот очень нужного.
Топот ладно скованный цепью безнадежности.

Засмеется рот сшитый смертной судорогой.
Заслезятся глаза себя выплакивая.
Что-то прошмыгнет по душе - согреет от холода,
Защитит от страха проснуться раздавленным.

Утолит путосту в груди неприкаянной,
Да пойдет прочь быстрей. Туда, где не рады этому.