Рецензия на «Душа» (Олег Макоша)

Жанночка, милая моя, родная, если хочется тебе плакать, то ты плачь, моя хорошая! Это горе так выходит. Это хорошо. Я только в церкви смогла расплакаться. Как каменная с утра ходила. Я вообще плакать не умею.

Жанночка... Родная ты моя, милая, добрая, светлая... Я знаю, как сильно ты его любишь. Если сможешь, родная моя, не грусти... Я знаю, как это сейчас звучит... Но постарайся его отпустить без грусти, без сожаления. Не рви себе душу. Вот такая была твоя любовь, что только смерть смогла у тебя из объятий его вырвать. Не плачь, моя родная. Не скорби. Отпусти его. Он сам ведь хотел уйти туда - видать, невыносимо ему стало наше бытие. Прости ему, Жанночка. Пойми его, прости и отпусти. Ведь он ушел не просто так, он ушел с твоей любовью, а любовь - это как флаг, как маяк, на который корабли плывут, чтобы в бурю не разбиться. Ему любовь твоя двадцать лет жизни подарила. И не просто жизни, а жизни плодотворной! Ты его муза и его ангел-хранитель. Знаешь, самые талантливые его стихи были посвещены тебе. И никто не убедит меня в обратном. Только к тебе у него были такие чувства, которые перед Господом можно назвать любовью. Всё, что потом его мотало - это всё медные трубы эти злоебучие, которые мало кому подсилу пройти! Вот и он не прошел, запнулся. Они его и сгубили. Слишком много себе нарисовал - замков воздушных - выпустил синицу из рук, за журавлем призрачным потянулся, а журавель тот оказался мороком, дымкой. Вот и запил. Вот и свалился в попасть, когда осознал, что земли-то под ногами и нет - болото одно шаткое, а наступишь на кочку, она под воду ушла, и нет равновесия, не на что опереться - пески зыбучие кругом. А назад пути уже нет. Земля позади выжжена дотла. Сам ведь своими руками себя в гроб положил. А говорил, что боец! Все они бойцы, пока рядом сиська мамкина! Запутался он вдрызг. Заврался. Из такого честным людям выход только один - вот он и вышел. Ведь то, что он делал последние четыре месяца - это он конца своего искал. И мне когда звонил, говорил: всё, чего я сейчас больше всего хочу, это бухать и сдохнуть под забором. И, знаешь , в чем ужас? В том, что он не врал! И я чувствовала, что он не врал! И мне было от этого страшно и гневно одновременно. Я так ругала его, как никого, наверно, не ругала!.. Потому что мне было страшно оттого, что я чувствовала, что он не врет, что он правду говорит. А я ничем не могу ему помочь. Ничем! И это такое чувство страшное - беспомощность. Оно рождает гнев. От бессилия. Это гнев, вывернутый наизнанку - когда злишься на себя, но от бессилия своего, гнев этот обращаешь на предмет своего бессилия.

Я уже тогда понимала, что это неизбежно. Такой конец. Но я не могла его принять. А он уже все решил. Для него другого решения не было уже. И я это чувствовала своим звериным чутьем и у меня от этого шерсть на холке вставала дыбом - это дыханье смерти, это особый такой холод, который начинает от человека исходить, когда он всё для себя решил. И этим холодом тебя обдает, он тебя парализует - волю твою, твои мышцы - тебе из всех доступных чувств остается только злость. И ты даешь ей волю. От страха своего, от бездны, которая перед тобой разверзлась и ты в нее заглянул - в бельма ее, в остывшую, заржавевшую кровь.

И вот ведь не плачу! Душа рвется на куски, а ни слезинки нет. Вот такая я каменная баба. Утром в церкви пролилось облегчением и всё. И жгут они меня изнутри. Личная такая серная кислота души. И не выплакать её. Ох, Олег... Знаю, что тебе там лучше, чем нам здесь. Это нам тяжело. А у тебя теперь крылья. То, чего тебе здесь так не хватало. Легкость. И свобода. Будь там спокоен. Тебя там Сашка встретит. И братишка. И отец. Только не бухайте там, мальчики! А хотя... Бухайте, если душа просит. Наслаждайтесь там тем, что любили, чего желали здесь, алкали да не имели. Будь там, Макоша, счастливее, чем здесь. Пари над нами всеми. Приглядывай за нами. Сохраняй и береги. Лети, мой дорогой, высоко-высоко! Выше всех, каким ты и был на нашей Земле. Чем ярче горишь, тем быстрее сгораешь. Ты горел ярко. Свет твой еще долго нам будет путь указывать. А ты лети. Лети! Забудь нас всех! Освободись и лети солнечным лучом, лучом чистого света! А мы тебя будем вспоминать, когда вдруг весной, после тяжкой долгой зимы, разрежет вдруг комнату яркий солнечный луч и запляшут, замельтешат в нем пылинки. И я вспомню о тебе. И на душе мне будет радостно и покойно. Лети, мой дорогой. Ты теперь - свет. В добрый путь. Лети. И будь свободен и счастлив. Наконец-то счастлив. И свободен от всего - от любви, от понедельников дурацких, от глупой работы, от стыда за несвершённое, от тоски своей неизбывной по всем нам: по тем, кто ушел уже, и тем, кто еще остался... Лети.

Елена Шилова   02.08.2021 21:02   •   Заявить о нарушении