Рецензия на «Я хочу, что б гроза прогремела вдали,» (Волчица Осень)
Оленька, и меня в свиту возьми!!! Я могу пригодиться ;) С днем Святого Валентина! Удачи и счастья! Акелло 14.02.2007 Заявить о нарушении
Говорят Акелло промахнулся на охоты, а Шерхан ушел на Север.
Отважные воины не умирают, они уходят на небо и становятся звездами... Так хочется верить в это сейчас. Холодное небо равнодушно смотрит на меня, а дождь бьет по щекам тысячью тонких игл. Звезды, звезды...Если бы вы знали, каково мне сейчас! Поднимаю голову – тяжело даже дышать, но сил на последний вой еще хватает, может, они услышат и помогут? Но нет, им не до меня, да и я скоро буду там, подмигивать обреченным. Жалко саму себя – так глупо попавшуюся в капкан и лежащую бесформенной массой на пропитанном кровью земле. Скорее бы уже конец, тогда уж можно будет сказать: «Пала смертью отважных...» Хотя, что за бред в моей голове? Кто это скажет, уж не холодный февральский ветер ли? Все чувства обострились, и расцарапанный железом нос улавливает запах родных мест. Так пахнет лишь в нашем лесу, где только вчера носилась я со своей стаей. Пускай старый Акелло меня ненавидит, но там я была сильной, там я молодая, там я жила... Как страшно думать о себе в прошедшем времени, но больше ничего не остается. Старуха-мать, у которой я была последним щеночком, всегда говорила: «Эй, ты, Осень, тебя учу я только один год, дальше жизнь научит. Будь отважной волчицей, но хвост держи по ветру, будь хитра, но на лис не походи, будь сильной, но полагайся на других, а мудрость береги до последнего, ситуацию оценивай трезво, да смотри – дом из сахарных костей не возводи». Как же она была права! Мама, мамочка, вспоминаю о тебе, и из груди вырывается стон. И пусть еще целая жизнь мучений отмерена мне, никакая боль не заглушит ненависти к тем, кто так жестоко терзает меня. Но я же волчица – великий зверь, значит надо бороться. Встаю. Капкан раскромсал мою переднюю лапу, и чувствую я железные клещи вокруг изломанной кости. Теперь, только теперь понимаю я, каково было той лани, в которую я вонзала свои зубы еще неделю назад. Она была жива и смотрела на меня огромными глазами, а я с наслаждением чумового дробила клыками тонкие кости ног. Потом вожак добил ее, а меня искусали всей стаей за то, что я – такая сильная и молодая набросилась на добычу первой, как юный волчонок, не знающий порядков стаи. Рана от зубов Чернявы до сих пор не заросла. У, паршивец – мы же вместе еще волчатами из стаи убегали, и нас искали по окрестным оврагам обеспокоенные матери! Вот, это называется зависть. Конечно, обидно ему, что меня вожак ненавидит только потому, что боится, а его потому, что презирает. Вновь склоняю морду к капкану. Грызу его, пытаясь хоть челюстями ослабить хватку. Невольно слизываю свою же кровь, которая теперь пахнет человеком. Омерзительно до того, что тошнит, как от тухлого мяса лягушки. Зубы не слушаются меня в этой последней попытке обрести свободу. Они беспрестанно соскальзывают, и я слышу, ощущаю во рту противный ватно-мягкий хруст. Нет, так ничего не получится. Из-за тучи выглядывает луна и освещает верхушки елей, окружающих меня. Снег мягко серебрится – идеальная ночь для охоты, все следы видно. А я ведь не ела уже четыре дня! Нет, не это сейчас главное. Свобода, ее пьянящее чувство недоступно для меня. Как жалка я, я –Осень, волчица, так наивно купившаяся на свежую куриную голову. Та валяется в полуметре от меня, и вызывает лишь еще большее отвращение. От моих бесплодных попыток освободиться никакого толку – лишь снег все более и более окрашивается в багровый цвет, услужливо впитывая кровь, стекающую с растревоженной ноги. Идея приходит как-то неожиданно, и вот я уже своими же клыками рву свою же плоть. Свобода, свобода ждет меня. Пускай останусь калекой, но товар дороже цены. Как противно! Чувство омерзения накатывает штормовой волной и перекрывает даже боль, которая пульсирующими потоками стремится в самое мое сердце каждый раз, когда удается перервать сухожилие. Я отупела, я ничего не вижу – только темный от крови снег и разодранную лапу. Как часто я перегрызала кости зайцев, не подозревая, как будет сложно сделать это в решающий момент. И вот я вижу, что нижняя часть моей правой осталась в капкане. Верхняя же висит уродливыми лоскутьями. Что это значит? Боль не утихает. Она просто чудовищна и давит, давит на меня, как медведь. А ведь это свобода! Пошатываясь и скуля, я делаю рывок. Задние лапы дали хороший толчок и весь мой корпус подался вперед. В каком-то безумии удается пройти еще пару шагов. Меня ничто не держит! Я свободна! Я свой господин! Что-то хлюпает внутри. И... разрывается сердце от счастья, от невообразимого счастья быть свободной. Не знала, что радость может принести столько мучений. Меня будто распяли между тремя бегущими в разных направлениях лосями. И тут же боль прошла. Прошла совсем. Недоуменно смотрю на изорванную лапу – Нет, не болит. Могу лететь, теперь могу лететь, небо примет меня. Нет, не хватит сил... Падаю, и мир черным саваном накрывает меня. И только вкус крови со снегом на зубах моих. Волки не становятся звездами, они умирают, оставляя после себя лишь прах. У красивой сказки нет продолжения. Утром бегущая в вечной гонке за добычей стая увидела на небольшой полянке лежащую в пяти метрах от капкана Осень. Снег был обагрен кровью, уже впитавшейся почти полностью, но оставившей на нем беспорядочные кляксы. Волчица была свободна в последние секунды жизни. «Она пала смертью храбрых!», - сказал вожак, - «Так почтим же её!». Стая беспорядочно завыла, но уже через секунду понеслась дальше, забыв про некогда живую волчицу - Осень... Волчица Осень 15.02.2007 18:55 Заявить о нарушении
Написано довольно живо, ярко и интересно!
Такого ответа не надеялся получить :) Пишите еще, Ольга! С улыбкой, не проходящий мимо... Акелло 16.02.2007 16:50 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |