«Я так понимаю: если закон один раз подмять, потом другой раз, потом ... нам с тобой будет удобно, то это не закон будет, а кистень!» (Из к\ф «Место встречи изменить нельзя»)
Что тоскуешь, стране расцарапав
Душу-сердце щетиной своей?
Как дитя натурально, Шарапов!
Да, прозрение - это больней
Слепоты, тут не стыдно заплакать.
И не слабость – вздохнуть тяжело:
То, что ранее виделось благом,
На поверку - чуть меньшее зло.
Жизнь – она вроде как коммуналка.
Говорят на своем о своем -
Никого не понять и не жалко.
Только воют потом на одном.
Выбор весь - что из худшего лучше.
Не понять этой грусти жлобью.
Зря из проволок всяких колючих
Отпускаешь щетину свою.
Плетью в обух, косой – да о камень
Биться можно б, кабы помогло.
Жизнь упряма: добро с кулаками
На поверку не лучше, чем зло.
Нелегко не печалясь, не парясь,
Где весь выбор – тюряга\дурдом.
Сдашься ты – «мене текел» и «парес»
Бог черкнет вскоре средним перстом
По давно не краснеющей стенке
На давно одуревшем Кремле.
Кровь дешевле, где ценятся деньги
Выше прочих всех благ на земле…
Ну а совесть всегда в дефиците
Пуще всякой богатой жратвы.
Всяк порядочный брюхо насытил –
И смирился, и скоро привык
Осуждать, ни хрена не читая.
И вздыхать – мол, начальству видней…
Исправлять ход вещей – блажь пустая.
А тем более – свинство людей.
Эра новая? Верно, однако…
Где порывы за грань занесло,
Выйдет, что неподсудное благо -
Это необходимое зло.
Всяко было – и меньшие боли
Все устои сметали в труху.
Ведь бывает, что люди в подполье,
То есть крысы тогда наверху.
Вера в лучшее – сон, а проснись-ка -
Наяву откровенный кошмар.
Что казалось святым, пало низко.
Выше ценят не женщин, а шмар.
Жизнь – игра, а ее карамболи
Просчитать не дано никому.
Если крысы вверху и в подполье –
Нам-то, людям как жить по уму?
Вот тогда слезы огненной влагой
Запивай, чтоб так горько не жгло.
Где слепа вера, хоть бы и в благо,
Там оно еще худшее зло.