Илахим

Стихотворная машина.

You can touch me if you want
You can touch me if you want
You can touch me
You can touch me
But you can't stop
(Garbage - Queer)

It's unfortunate that when we feel a storm
We can roll ourselves over 'cause we're uncomfortable
Oh well, the devil makes us sin
But we like it when we're spinning in his grip
Love is like a sin, my love
For the ones that feel it the most
(Massive Attack - Paradise Circus)

"Песня, годная для образованных людей, не подходит кожевникам" (Йома, 20а)

"Альков навсегда останется самым важным сюжетом литературы" (Л. Н. Толстой)

«Никто никогда не восхищался оратором только за то, что он правильно говорит по-латыни. Если он этого не умеет, его просто осмеивают и не то что за оратора, а и за человека-то не считают" (Цицерон, Об ораторе, 3.14.52)

"…Достоинство поэта соединено с достоинством самого человека, и нельзя стать хорошим поэтом, не сделавшись раньше хорошим человеком" (Страбон, 1.2.5)

"...Никогда не смогут создать что-либо поразительное и внушительное те люди, которые в течение всей своей жизни жили рабскими мыслями, вниз устремляли взор, помыслы чьи были низки и обыденны; обычно величественны речи тех, чьи мысли полновесны и содержательны. Точно так же лишь те обладатели возвышенного, у которых сам по себе возвышен образ мысли" (псевдо-Лонгин, О возвышенном, 9.3)

"Повествование будет кратко, когда… не скажем ничего, к делу не принадлежащего: наконец, когда опустим все, что только можно опустить без нарушения ясности и выгоды нашей… Но не меньше надлежит избегать и темноты, которая, при излишнем старании о краткости, неизбежна; в повествовании лучше некоторый избыток, нежели недостаток… Как везде, так особенно в повествовании, надлежит держаться средины: чтоб было ни больше ни меньше должного. Но я, советуя наблюдать краткость в повествовании, не то разумею, чтобы в нем довольствоваться только простым изложением обстоятельств: краткость не исключает украшения; а иначе была бы речь слишком проста: удовольствие обманчиво, и речь, когда приятна, не так продолжительною кажется. Идучи по веселой и гладкой дороге, сколько бы ни была длинна, устанешь меньше, нежели идучи по кратчайшей, но неровной и скучной. Итак я люблю краткость, но не хочу, чтобы повествование обнажено было всякой красоты и силы. Ибо слишком простое и повсюду отрывистое изложение не столько повествованием, сколько невнятною смесью назваться может.
Впрочем, есть повествования, которые по существу самого дела должны быть длинны" (Квинтилиан, 12 книг ораторского искусства, 4.2.40-47)

"Я ...за эти годы очень много изучал язык и к ужасу своему увидел, что ни Пушкин, ни все мы, в том числе и я, не умели писать стихов. Ведь стихи есть определенный вид словесной формы, где при лирическом, эпическом или изобретательном выявлении себя художник делает некоторое звуковое притяжение одного слова к другому, т.е. слова входят в одну и ту же произносительную орбиту или более или менее близкую.
Но такие рифмы, какими переполнено все наше творчество: Достать — стать Пути — идти Голубица — скрыться Чайница — молчальница и т. д. и т. д. — ведь это же дикари только могут делать такие штуки... Поэтическое ухо должно быть тем магнитом, котор<ый> соединяет в звуковой одноудар по звучанию слова разных образных смыслов. Только тогда это и имеет значение. Но ведь «пошла — нашла», «ножка — дорожка», «снится — синится» — это не рифмы. Это грубейшая неграмотность, по которой сами же поэты не рифмуют «улетела — отлетела». Глагол с глаголом нельзя рифмовать уже по одному тому, что все глагольные окончания есть вид одинаковости словесного действия" (Есенин, Иванову-Разумнику, май 1921)

"Иной скорей откажется от отеческого достояния, нежели признает себя лишенным таланта; таковы в особенности актеры, певцы, ораторы и поэты, из коих кто невежественнее других, тот и наглее в своем самомнении, громче хвастается, больше пыжится. Но всякие губы находят по себе салат и, мало того, чем бездарней такой человек, тем больше у него почитателей; самая низкопробная дрянь всегда приводит толпу в восхищение, ибо значительное большинство людей, как уже сказано, заражено глупостью. Невежда и сам собою доволен, и другие им восторгаются, так зачем же стремиться к истинной учености, добываемой великими трудами... и, наконец, ценимой столь немногими?!" (Эразм Роттердамский, Похвала глупости)

"Не война ли – рассадник и источник всех достохвальных деяний?.. А вообще-то война, столь всеми прославляемая, ведется дармоедами, сводниками, ворами, убийцами, тупыми мужланами, нерасплатившимися должниками и тому подобными подонками общества, но отнюдь не просвещенными философами" (Эразм Роттердамский, Похвала глупости)

"Чем вас так манят серпы да молоты?
Может, подкурены вы и подколоты?!..
И не надеюсь, что я переспорю их,
Могу подарить лишь учебник истории"
(В. Высоцкий)

Я проверял все «априори».
Брал жемчуг сути из глубин
Гипотез и фантасмагорий.
Я воспалением рябин
Горел на белом снежном фоне.
Был Божьей пеной на губах.
В кабацкой ругани и вони
Я благовониями пах.
Я, сотни жизней прожигая,
Взрослел и был все так же юн.
Отсюда боль души такая,
Как песня птицы Гамаюн.
Я был распят на параллели,
Ее продев в меридиан.
В моей душе желанья тлели -
Бездонный Тихий океан.
Я, вырастая из кафтана,
Впрягался в форменный сюртук.
Бахчисарайского фонтана
Кальян курил через мундштук.
Я был прожженным правдолюбцем,
Я был разжалован в ферзи.
Я видеть мог в гербе-трезубце
Национальный фактор Пси.
В воскресной школе на приколе
Вкурил: святого в мире нет.
Я бабник был и алкоголик,
Богоискатель и поэт.
Я, из погибших нервных клеток
Восстав, как Феникс из огня,
В стенаньях песни напоследок
Просил: «Молитесь за меня!»
Я часто жил несовместимым.
В кромешный рай вела стезя.
Жил платоническим интимом
И всем, чем можно и нельзя.
Я самых низменных материй
Отмерил много тысяч штук.
Я жил в безверии и вере,
Мне жизнь - лекарство и недуг.

Написать личное сообщение Добавить в список избранных

Произведений: 386
Получено рецензий: 1286
Написано рецензий: 84
Читателей: 28865