Несмотря на сентябрь, солнце в этот день так припекало спину, что ему пришлось снять куртку. Ярмарка оказалась не шумным балаганом, где охапки срезанных, обречённых на быстрое увядание стеблей, грузят в багажники, а вернисажем живой, дышащей красоты.
Под натянутыми ажурными тентами чинно расставленные столы ждали желающих передохнуть, и выпить чашечку кофе или душистого чая. Тихий гул голосов сливался с шелестом парковой листвы и спокойной музыкой.
На огромном лугу каждый горшок с растением был подобран и выставлен под открытое осеннее небо с любовью и знанием дела. Многоцветная феерия напоминала мощное крещендо в симфоническом сочинения Людвига ван Бетховена.
Парк буквально ошеломлял буйством красок и цветочным благоуханием - от пьянящего запаха роз, горьковатой свежести хризантем до пряной терпкости пыльцы лаванды. Цветы были повсюду. Они не просто украшали пространство, они его захватили, вытеснив всё лишнее.
Первыми в глаза бросались розы. Жизнерадостные, миниатюрные, аккуратные, фундаментальные, царственные, тонко пахнущие восторгом, счастьем, страстью и ностальгией. Их волнистые лепестки, уложенные в бутоны кораллового, нежно-персикового, кремового и пудрово-розового оттенков, казались воплощением невинности и нежности.
Рядом с розами высились хризантемы. Ослепительно-белые, солнечно-жёлтые, тёмно-бордовые, похожие на застывшие звёзды. Изысканные азалии соседствовали с фиолетовыми островками лаванды, а маленькие, словно игрушечные подсолнухи напоминали капли расплавленного солнца.
На отдельных столах, словно на постаментах, стояли орхидеи. Их причудливые цветки, застывшие на тонких изогнутых стеблях, как стайка тропических бабочек, притягивали взгляд хрупкой красотой. Благородные фарфоровые эухарисы снисходительно взирали на карнавал вокруг.
Герберы, точно большие, раскрашенные во все цвета радуги, ромашки, успокаивали своей простой и ясной красотой. Пылали жаркими угольками рудбекии. Строгие соцветия гладиолусов пронзали осенний воздух точно шпаги. Ирландские розы - эустомы, с их крупными, махровыми венчиками, казались бархатистым воплощением утончённости и благородства. Лилии, с огромными белыми, бордовыми и крапчатыми лепестками, источали дурманящий плотский аромат.
Среди ажурной зелени папоротника, сочного молочая и серебристой полыни, словно выточенные из воска, светились антуриумы. И всё это цветущее великолепие было упаковано в воздушную дымку тысячи мелких белых звёздочек гипсофилы на тонких ветвистых стеблях, точно в лёгкое, кружевное облако.
Не просто красота для созерцания, а первозданная, дикая сила, вырвавшаяся на свободу, вот на что была похожа ярмарка. На многоголосый хор, где каждый голос - от глубокого баритона роз до нежного сопрано гипсофилы - вёл свою партию, сливаясь в единый, торжествующий гимн. Заставляя жадно смотреть, вдыхать, вливаться в этот водоворот цвета и жизни.
Стоя в центре цветочного водоворота, он чувствовал, как голова идёт кругом от насыщенной палитры, собранной здесь, на лугу. Словно он случайно попал на праздник, куда его не приглашали, и теперь не знал, как вписаться в его ритм.. Или выписаться.
Цветы, бесспорно, были прекрасны. Может быть он даже попробует их перенести на холст, чтобы увековечить увиденную красоту. Недолговечную, как всё живое. Но искать здесь человека, не зная ни его имени, ни телефона, не будучи даже уверенным, а та ли это ярмарка – казалось абсолютно бессмысленным. Да и зачем ? Он посмотрел на небольшой пакет в своей руке.
Голова теперь не кружилась, а гудела от сокрушительной яркости и благоухающего воздуха. Солнце припекало нещадно. Он пожалел, что не надел солнцезащитные очки, чувствуя себя преступником на допросе, которому плохой следователь светит яркой лампой в глаза. Хотелось привычных спокойных красок и тишины.
Развернувшись, он направился к выходу, и в это время кто-то резко столкнулся с ним, сбив с шага. От толчка очки соскользнули с переносицы в траву, и мир сразу же потерял чёткий фокус. Он наклонился, чтобы поднять их, но сбивший его оказался быстрее.
– Простите, – услышал он совсем рядом приятный голос.
Девушка протянула ему очки. Он молча взял и надел их. Первое, что он увидел глаза цвета мха северных лесов, и солнечные брызги веснушек. Взгляд его скользнул по прямому носу с небольшой горбинкой. Тёмно–каштановым кудрям. Перед ним стоял вчерашний официант с внезапно разболевшимся горлом, собственной персоной. По нежной алой реке, разлившейся под фарфором кожи девушки, он понял, что она его тоже узнала.
– Как голос, прошёл ? – услышал он себя словно со стороны, понимая, как глупо звучит вопрос.
– Наоборот, – улыбка тронула губы девушки, – вернулся. Как вам кама ?
– Отвратительно вкусно, – он зачем-то поправил очки. – Мой любимый десерт из разнузданной молодости. Словно жуёшь чьи-то носки из студенческой общаги, с ягодами и под сахарной пудрой. Но он мне дорог, как воспоминание.
Он понимал, что его несёт куда-то не туда, но не мог остановиться. Ему хотелось удержать её. Пусть всего на лишних пять минут.
– Вы видели незабудки ?
– Незабудки ? Здесь ? – глаза цвета мха северных лесов смотрели на него с недоверием.
– Здесь, да. – для убедительности он даже покивал головой.– Хотите я вам покажу ?
– Хочу.
кадр назад
http://stihi.ru/2025/09/24/3822