Ключ повернулся в замке с привычным щелчком, и дверь открылась, впуская его в прохладную, благословенную тишину мастерской. Рэйн сидел ровно посередине прихожей. В его взгляде ясно читалась целая гамма чувств – ожидание, презрение, обида. И вопрос: "Где ты шлялся, двуногий предатель ? Я уже начал составлять завещание".
Он наклонился, чтобы погладить кота, и тот, дёрнув шерстью, отстранился с таким видом, будто боялся, что его испачкают. Потом всё же снизошёл, позволив почесать себя за ухом, издавая при этом не мурлыканье, а нечто среднее между ворчанием и шипением.
– Что, полосатый разбойник ? Мир пуст и суров без твоего повелителя ? Может быть стоит завести тебе подружку, – задумчиво произнёс художник, выпрямляясь и зевая.
Взгляд его упал на пакет, теперь валявшийся на полу. Пакет выглядел так, точно прошёл огонь, воду и медные трубы, где его один раз пожевали, потом разгладили, и ещё раз пожевали. Бумага была разорвана и исцарапана в нескольких местах. Моментально забыв об обиде, Рэйн попытался улечься на пакет, с урчанием, которое теперь звучало как "Отстань, это моя добыча !"
– Не наглей, – возмутился художник выдёргивая пакет из-под кота. Тот недовольно мяукнул.
Художник заглянул в пакет. Внутри лежали кисти, краски, небольшой брикет марципановой массы, которому Рэйн успел провести экспертизу качества. А также фея. Её крылышки немного погнулись, на боку красовался тот же аккуратный след от кошачьих зубов, что и на брикете.
– Что ? Вкусно тебе было ? Выходит ты уже сыт и я могу просто идти спать ? – снова зевнув, спросил он у кота. В ответ тот стукнул хвостом по полу.
С отвоёванным трофеем художник двинулся в сторону кухни, а Рэйн, предвкушая законную дань, пронёсся мимо него, точно татаро-монгольское иго, и уселся у пустой миски. Взяв мешок с кормом, он посмотрел задумчиво на кота, и вернул мешок на место. Вместо него выудил из шкафчика кошачью консерву, за которую, как ему иногда казалось, Рэйн готов был продать и душу, и мастерскую с картинами, и своего повелителя вместе взятых.
Когда с извиняющими церемониями было покончено, он разделся догола. Здесь же, на кухне, под взглядом Рейна, на этот раз недоумённо–любопытным. Подхватив вещи, и пробормотав что-то, типа "и не надо на меня так смотреть", он пошёл в ванную, закинул их в стиральную машинку, и встал под душ.
Горячая вода смыла с кожи остатки парфюма, пота, алкоголя и чужих прикосновений. Он стоял, подставив лицо под почти обжигающие струи, и чувствуя, как его покидает напряжение. Вместе с воспоминаниями о ночи – их разговор в полумраке бара, когда её голос был тихим, беззащитным, а глаза влюблённо блестели.
– Почему ты не приходил так долго ?
– Прости.
– Ты останешься ?
– Нет.
– Тебе со мной плохо ?
– Мне хорошо.
– Тогда почему ? Почему мы не можем быть вместе ? Или встречаться .. хотя бы раз в месяц. Я тебе не нравлюсь ?
– Ты очень красивая.
Эти слова, должно быть, причинили ей боль гораздо большую, чем если бы он был груб. Но сейчас у него было ощущение, что воспоминания отваливаются от него пластом, как старая штукатурка.
Завернувшись в мягкое полотенце, он вышел из душа и взял телефон. Почти все сообщения были от рыжей. Он удалил их не читая, так же, как её номер, который внёс в контакты при ней и по её настоянию. Удалил не потому, что ему было всё равно, а потому, что любая попытка ответить была бы новым жестоким маятником между её ложной надеждой и болью. "Я не отвечу тебе больше, прости", – подумал он.
Открывая браузер, чтобы посмотреть что нового произошло в его виртуальном мире, он мимоходом пожалел, что выбросил вчера визитку. Цветы ему нравились. За их естественность и молчаливую красоту. За то, что ромашки и васильки не притворялись садовыми розами и "гиоргинами". В отличие от женщин. С цветами всё сразу было понятно.
Словно подслушав его мысли, бесстрастный и всевидящий алгоритм выдал яркий рекламный постер: "Ярмарка цветов. Уникальные букеты и атмосфера праздника, ждём вас с 10 до 16 по адресу .."
Он посмотрел на марципановую фею, лежавшую на столе, перед глазами промелькнули – тёплый взгляд женщины, обожание и огорчение в глазах светловолосой девочки. Сейчас это казалось таким далёким и .. нереальным. Как отрывок из авторского кино. Он не чувствовал ни сожаления, ни беспокойства. Только лёгкое любопытство и приятную усталость.
Откинувшись на спинку стула, он представил, как это могло бы его развлечь. Дама домашнего очага. Он понимал, что темноволосая цветочница – и есть она. Но пока не видел её в картине. В памяти всплыли слова, сказанные им Острову: "Откуплюсь – пересплю с кем-нибудь". Что же, похоже, Вселенной дураков рыжей барменши оказалось недостаточно.
Он взял фею, отломил крошечный кусочек от оставшегося марципана, размял и слепил корону. Водрузил её на голову марципановой красотки. Решение созрело мгновенно. Он поедет на ярмарку, и возможно попросит темноглазую цветочницу попозировать ему. Придумает что-нибудь про вспыхнувшее внезапно вдохновение. Или историю о том, как после неудачной попытки попасть в жестокий мир искусства, несостоявшийся художник стал реставратором. Такие как она любят спасать.
– Что ты на это скажешь, полосатый разбойник ? – обратился он к Рэйну, доедающему последние мягкие кусочки мяса в желатине. – Ехать или не ехать – вот в чём вопрос ..
Рэйн в ответ принялся вылизывать лапу, всем видом показывая, что не собирается отвечать на дурацкие вопросы. Тем более, когда всё давно решено за него.
Поставив будильник на двенадцать дня, как Золушка наоборот, он с облегчением упал на кровать в позе звезды. И сразу же провалился в сон. На этот раз без сновидений.
кадр назад:
http://stihi.ru/2025/09/22/1260