57. Места для обороны под Москвой

Сергей Разенков
      Фрагмент романа «Вдова»
       (предыдущая глава из романа «Вдова»
         http://stihi.ru/2025/04/17/6306
          «56. Но русские стояли, как стена»)

«Я – вовсе не слепой обозреватель.
Да, русские просторы – космос. Факт, –
Представил их себе завоеватель
Кормушкой для Европы. – Новый тракт,
Москву соединивший со Смоленском,
Я сделаю когда-нибудь вселенским!
Шоссейная дорога широка.
Стратегия моя как игрока
На правильном пути лежит сегодня.
Тут есть, где провести к Москве войска.
Простор для трёх колонн! Не для возка.
Жизнь, умопомрачительная сводня,
Свела – ну наконец-то! – тут меня
С Кутузовым для завтрашнего дня.

В разгроме русской армии конечном
Мне нужен самый быстрый результат.
Победу предпочёл бы я во встречном
Бою, но мне кутузовский диктат
Подсунул штурм позиций обороны.
Русак, до сей поры непокорённый,
В ближайшей перспективе кандидат
На роль бесславной жертвы. Будет ад!
Нет твёрдого гранитного утёса
Российского пред нами. Жму лимон»! –
При всём раскладе сил Наполеон
Вплотную к русской армии притёрся,
Свой гений прилагая к мастерству
Солдат своих по должному родству.
             *             *             *
К Москве путь от Смоленска даже птицы
Сочли бы плоским, а авторитет
Военных, понимавших, что позиций
У войск для столкновений крупных нет,
Поведал: «С оставлением Смоленска,
Где сдерживать врага могли бы с блеском,
Мы знаем, что Москва обречена
И наша априори скорбь черна.
Позицию не ищут в кабинете?
Без пользы на   лужках   полковник Толь
Вбил вместо точки точку с запятой.
Сдержать нам Бонапарта просто негде.
Ручьи, овражки, тут да там лесок,
Чьи нечем   укрепить   детали в срок.

В Смоленске упустили даже сроки
Для сбора сил, а враг был тут как тут.
В Смоленске стены в камне, Днепр широкий.
Кто ж знал, что супостаты украдут
Наш день для обороны у Барклая!
Теперь же после ругани и лая
Места для обороны под Москвой
Отсутствуют. Врага наотмашь свой
Лужок ударит разве что болотом.
Сплошные перелески, а дома –
Из брёвен в деревнях и задарма
Такие не сгодятся для оплота.
Какие-либо малые холмы
Держать способны без успеха мы…»
             *             *             *
С походной юной спутницей Луксандрой
Светлейший князь делил свой ратный быт.
Куда и как завистников   услать   рой,
Кутузов представлял, но ложный стыд
Для князя был совсем не характерен…
В канун сраженья не был князь растерян.
Пусть нервы полководца не в броне,
Кутузов полагаться мог вполне
На стойкость сильной армии российской.
Притом, что в образ русского бойца
Вошли черты героя-храбреца,
Князь пестовать продолжил образ с риском,
Что воинская выучка врага
Россию превзойдёт. Война строга.
            .            .            .
Мечталось сухопутного пирата –
Наполеона – вывести в расход.
Пред Бонапартом русский император,
Засев в Санкт-Петербурге в грозный год,
Сам даже и не    думал    подлизаться.
Две силы – два столпа цивилизаций –
Россия и Европа собрались
Арену разделить из-за кулис.
И речь зашла о поле под Можайском.
Имперская Европа наконец
Покажет русским, кто тут молодец?
Банальности войны: весь ужас – глазкам,
А ручкам – дело делать, бить врагов.
Поля удобрит вволю евро-кровь.

Над полем собирающихся страхов
Туманом оттолкнулась ночь от рек,
Ручьёв и заболоченных оврагов.
Две силы не столкнулись – сей огрех
Исправить был обязан день грядущий.
И каждый воин, этого дня ждущий,
Готов был на геройство и на смерть.
А пригнанный силком, не мог посметь
Покинуть в ночь своё подразделенье.
В полках Наполеона пестрота
Народов и земель во все рода
Войск втиснуло невидимое тленье.
Голландец иль испанец, например,
За Францию не рвался в бой, как зверь.
                .               .                .
«…в груди сердечко бьётся, словно птица.
Луксандре тоже снится грозный быт?
А мне и до зари уже не спится.
Ночь холодна. В рубахе-то знобит…
Бьют где-то у французов барабаны.
Не   зря   засуетились тараканы!
Нагрянут через час-другой сюда
В день Божьего – прощай покой – суда…
Пусть образ Бонапарта – образ солнца
Для верной   солдатни   его, но мы
Его звать станем солдафоном тьмы.
Беда сама собой не рассосётся, –
Задумавшись, Кутузов взял из рук
Проснувшейся Луксандры свой сюртук. –

Беду мне корчевать! Ну а запашка –
Сие труды для   многих,   кто со мной.
Предстать главнокомандующим тяжко
Пред родиной, где у неё самой
Всё горько и на грани разрушенья.
Наполеон – при всех талантах шельма.
С ним лучше потягаться бы зимой!
Но и    сейчас    народ обижен мой
Бесчинствами нашествия сверх меры.
Врага ждёт кол осиновый иль крест.
Весь план завоевателя, как есть,
Далёк ли от безумства и химеры?!
С народом Бонапарту нос утру, –
Кутузов потерял свой сон к утру. –

Французами быть битым не гнушаюсь,
Но верить не могу в такой исход.
Разбить Наполеона… опасаюсь,
А вдруг захочет он закончить год,
Уйдя к Смоленску, чтоб собрать резервы?!
Для них Смоленск – осенний адрес верный.
Оттуда хоть на север, хоть на юг.
Захочет – и к столице сделать крюк
Способен Бонапарт. Ему по силам
Сейчас такое организовать.
Из двух-трёх корпусов-сюрпризов рать
Он запросто пошлёт. Таким посылом
До смерти запугать Санкт-Петербург
Рискнёт, коль по душе такой досуг... –

Кутузов в сюртуке, фуражке белой
Сошёл с крыльца. – Уже пора? Черно…»
Сражение ещё не закипело
С рассветом у села Бородино…
Наполеон какие ждёт затраты?
На что свой глаз положит император,
Чтоб русские войска загнать под нож?
Смерть всадников и их коней падёж –
Не этот ли финал Наполеона
Ждёт вскоре? Будет лучшей ли притом
Всей конницы лишён Наполеон,
Иль после перехода «Рубикона»
С остатками сбежит разбитый прочь
От русских он в ближайшую же ночь?

«Штаб высчитал вчера, что у французов
Сто восемьдесят тысяч против нас…
Растерянности фактор    убран.   Трусов
Не знаем мы в войсках, – светлейший князь
Сам пред собой не столь уж был спокоен. –
Судьбе, нас ждущей, я всегда покорен,
Но верю, что Россию ждёт судьба
Далёкая от участи раба.
Нам, главное, закрыть к Москве дорогу.
У Бонапарта не в чести тропа.
Он рад маршировать под барабан
По новому шоссе, однако строго
Мы   настрого   стеречь должны сей путь.
Врага должны мы больно ущипнуть!

Враг счёл: ему тут будет лишь щекотно? –
С утра главнокомандующий внял
Лишь собственному разуму. – Сегодня
Сражение пройдёт как западня
Для сильного противника. В итоге
Французы надорвутся, но и ноги
Их дальше понести должны вперёд.
К Смоленску не сбегут. Ещё черёд
Их истощенья или невезенья
Сегодня не придёт, но и клыки
Им сточим! Их резервы далеки…
Воитель обещал нам ад наземный?
С ворот неспящей памяти стряхни
Налёт наполеоновской брехни»!

Вздремнуть под грохот – моветон мизерный.
Кутузову от грома хоть бы хны.
Светлейший князь ждал новых донесений.
Спокойствием в лице, пусть напускным,
Воздействуя на каждого курьера,
Кутузов укреплял в нём дух, а вера
В мозг армии ослабнуть не должна…
Вот вестник вновь. Какого же рожна
Багратион занервничал так рано!
А если так, то в помощь Багговут
Пусть корпус отведёт свой, ибо тут
Гром вражеских атак не будто грянул.
Зато Багратиона крепко враг
Трясёт: пройдёт и флеши, и овраг!
            *             *             *
Бертье был неразлучен с Бонапартом
Семнадцать боевых и мирных лет.
Бертье могли бы счесть молочным братом,
Однако звали тенью, что не бред,
А в шутку и    женой    Наполеона.
Порой Наполеон себя вёл вздорно,
Но с ангельским терпением Луи
Бертье впрягался ролью в холуи.
Груздём назвался – лезь попутно в кузов
Притом, что кузов главный и большой.
Начальник штаба предан был душой
И телом императору французов.
Рабочей стать лошадкой сам Бертье
Был рад и на свету, и в темноте.
            .             .             .
Наполеон кольнул в пылу сарказма
Сам в зеркале себя: «Уж больно, брат,
Ты хвори отдаёшься безотказно! –
Чихал, сморкался    часто    Бонапарт. –
У русских перевес растёт моральный?
Мы поле не для темы пасторальной
Склонять избрали вдоль и поперёк.
Кутузов – лис, опаснейший зверёк?
В Париж слать бюллетень, условный   враль   мой,
Я буду, пусть и с долей хвастовства,
Но с лёгким сердцем. Нынче на раз-два
Баталии желанной генеральной
Своё бы вдохновение отдал,
Но… боком мне – ночные холода…

Про день грядущей битвы, как про судный
Для многих день, сказал бы лишь поэт, –
Не выспавшись и мучаясь простудой,
Язвил Наполеон. – Но в ряд побед
Впишу я под Москвой-рекой сраженье,
Чего бы нам не стоило сожженье
Или увечье тысяч в топке дня.
Война тут то богата, то бедна
Какими-то боями, но сегодня
Затянутой кампании я дам
Шанс быстро всё расставить по местам.
Да, Смерть – ужасно ветреная сводня,
Но битву генеральную, ей-ей,
Ценю я среди прочих… лотерей.

Зачем-то этой ночью мне Мария
Валевская привиделась во сне.
Понятнее бы стало,    умори    я
Удачу в непредвиденной возне.
Считать сон откровеньем или вздором»? –
По маршалу Бертье тревожным взором
Прошёлся император и чихнул,
На время заглушив галдёж и гул
Проснувшегося лагеря французов.
«Бой нынешний затмит бои веков.
Всецело уважая смельчаков,
Не терпит у себя Кутузов трусов,
О чём и   эти   ведают, и те», –
Ответил императору Бертье.

«Я вспомнил вдруг о сыне от Валевской
И сделать рад его бы королём,
Когда он подрастёт, земли смоленской.
Мария, я и отпрыск мой втроём
Должны прославить этот город древний.
Пока же Понятовский пусть с деревней
На фланге разберётся – я ему
Смоленск пообещал, но затемню
Вопрос сей щекотливый до победы, –
Сказал Наполеон. – Судьба крива».
Бертье, начальник штаба, покивал
Услужливо в ответ: «Одни лишь беды
От шляхтичей Руси, но долго вам
Поляки служат чисто, без говна».

«К полудню шпаги вложим ли мы в ножны?
Возможно, русских сломим чуть поздней.
Уничтожая флеши, что ничтожны,
Смяв русскую в них армию, за ней
Сбив их гвардейцев, что для них тлетворно,
И смяв резервный строй Багратиона,
Мы фланг   Барклая   станем оттеснять.
На всё – срок три часа. Ну… то есть пять.
На линию огня я ради вздорно
Упёртых русских до четырёхсот
Орудий отряжу не для красот.
Промедлить дольше было бы позорно, –
Прогнозами делился Бонапарт. –
Эффектно слабаков бить – наш стандарт…

Мозги и нос простудно загрустили,
Для битвы я не очень-то здоров…
Бертье, мы превосходим русских в силе,
Но вряд ли в поле – по числу голов», –
Наполеон инертно ел котлету.
«До новобранцев, сир, нам дела нету, –
Крутнул ладонью в воздухе Бертье. –
Да с ними быть Кутузову в беде!
Ну,    видел    их с лопатами я часто.
Кидали землю.   Толку-то    от них! –
Бертье поднял шинельный воротник. –
С утра куда свежей, чем днём, гораздо».
Гвардеец за шатром полу-шептал:
«Здоров ли там наш маленький капрал»?
            .             .             .
«Пошёл ли Понятовский всей оравой?
Как шутят ляхи, пан или пропал.
Поскольку им я фланг доверил правый,
Пусть бьются там за Утицу. Тропа
Иль Старая Смоленская дорога,
Что враг наш стережёт отнюдь не строго,
Надеюсь, для поляков не тесна…
Валевская прекрасна, как весна,
Ну а её поляков посчитаю
Я, как цыплят по осени, когда
Возьму Можайск, Москву и города
Окрестные. С утра пановью стаю
За Утицей увижу на холме –
Внесут покой за этот угол мне…

У нас орудий много дальнобойных.
Рассчитываю я в бою на них.
Все ставлю против русских сил опорных,
И в деле будет каждый наш пальник.
Орудий у Кутузова не меньше,
Но наши-то маневренней! В дальнейшем
И наша дальнобойность остро роль
Свою сыграет. Самый дальний строй
У русских в поле будет нам доступен,
Ну, если только те не за горой.
А ядра наши – им не сахар! Рой
Гранат и ядер в душу им и в бубен
Ударят резво. Нынче полигон
Весь станет наш! – язвил Наполеон. –

Насколько нам рассчитывать сегодня
С учётом тех, что к ночи подошли»?
«По свежим данным, ежели угодно,
Немного наши силы подросли, –
Осклабился Бертье. – Я Гжатск ослабил…
Сто двадцать тысяч, сир, штыков и сабель.
И    гвардия    ещё, само собой, –
Ответил Бонапарту маршал, – в бой
Уже вступить готовы без задержки.
«Наш кирасир и наш карабинер
Мощнее, знает каждый офицер.
Российский контингент пока что дерзкий,
Чему бой у Шевардино – пример,
Но кто ж сильнее наших гренадер»!

         (продолжение http://stihi.ru/2025/05/02/3057
            "58. Отступить или армию сгубить"?)