За окном начало смеркаться. «Сумерки богов» - подумала Варя, улыбнулась своим мыслям. Потом подтянула кресло ближе к камину, весело пережёвывающему груду поленьев. Ужин должны подать где то через час, поэтому можно было доставить себе скромное удовольствие чтением книги.
Ловко забравшись в мягкие объятия старинного кресла, Варя набросила на ноги плед, вытянула ноги в сторону озорных языков пламени, и раскрыла книгу на закладке. Книга была большая, читанная и перечитанная не раз. Даже название уже стёрлось. Имя автора тоже нельзя было разобрать. Сказать по правде, в Последнем приюте, где сейчас да и всегда, сколько себя помнила находилась Варя, не было других книг кроме этой. Она спросила как то мать-настоятельницу, почему так. Но та только грустно улыбнулась и промолчала. Больше Варя не спрашивала. Просто, читала время от времени, потому что развлечений особо никаких больше и не было. Раньше в приюте было много игрушек, настольных игр, развивающих, обучающих. Но они быстро ломались, крошились, рвались и разбивались на мелкие осколки и клочки в пытливых руках Вари. Как для девочки она странно вела себя. Ей нравилось ломать и уничтожать. По началу с этим как то пытались бороться сёстры-послушницы, пробовали разговаривать с ребёнком, увещевать её, но Варя их будто не слышала. Или просто делала вид что не слышит. Вскоре игрушки закончились. Осталась только эта книга – поистине не убиваемая. Иногда Варе казалось что там написано про неё.
Потом в приюте появился мальчик. На вид он был младше Вари, какой то болезненный, тщедушного вида, с редкими волосами, тёмными кругами под глазами и дёргающимся левым глазом. Как позже услышал а Варя из разговора матери-настоятельницы с ключником, мальчик родился недоношенным и от него вообще хотели избавиться. Но в какой то момент мать передумала и просто принесла ранним утром, завёрнутого в скверно пахнущее тряпьё тельце к дверям Последнего приюта и трижды постучав в тяжёлую дубовую дверь, поспешно скрылась , растворилась в хитросплетении узких улочек и нагромождении нелепых, обветшалых домов, давно потерявших былое величие и привлекательность.
Так в приюте их стало двое : Варя и мальчик. Кстати, мальчика звали Мирко – так сказала мать-настоятельница. Он был робким, нерешительным и какой то аномально худой. Как будто страдал анорексией. Позже Варя узнала, что Мирко являлся обладателем всевозможных врождённых дефектов, болезней, у него было слабая печень, сердце, кости были очень хрупкими, поэтому он основное время проводил лёжа в кровати или сидя в кресле, обложенный со всех сторон подушками и грелками, так как имея такое хлипкое телосложение, Мирко постоянно знобило. Ко всему прочему, у него во рту почти не было зубов, а те что оставались почти все либо были надломаны, либо шатались. Кормили его через трубку, потому что даже жевать он не мог.
Варя часто подолгу смотрела на него и думала: ну зачем ему жить? Ведь ясно что дальше будет только хуже. Каждый день для мальчика был сплошным мучением, ночь превращалась в пытку, он не мог уснуть, а когда удавалось забыться сном - его начинали мучить кошмары, он просыпался, весь в поту, описавшись и трясущимися губами, тоненько и жалко пытался позвать ночную сестру. Иногда Варе хотелось взять подушку и заткнуть ею рот этому мерзкому, ничтожному выродку. Она пару раз даже подходила к его кровати, но он, как будто чувствуя её присутствие, сразу умолкал и впивался своими воспалёнными, влажными глазами в её лицо. И она как будто теряла силы. Застывала на смести, выпускала подушку из внезапно ослабевших рук. Потом, против своей воли, но бессильная этому воспротивиться, выходила из комнаты и приводила сестру к мальчику. Сестра, не проронив ни слова, быстро приводила мальчугана в чувство, давала ему какие то лекарства, нежно гладила по голове и тихо уходила, лишь услышав мерное посапывание из уст малыша.
Так проходили дни, так тянулись ночи. Вообще, время в приюте шло не так как во всём окружающем его мире. Иногда час, проведённый внутри его покоев, мог равняться столетию за его мрачными, увитыми плюющем и диким виноградом стенами.
Странным было и то, что и Варя почти совсем не менялась внешне, не смотря на то что находилась в приюте уже достаточно долгое время. Иногда за ней приходили. Строгие дяди и тёти со стёртыми лицами, долго стояли посреди комнаты, рассматривали её, что то подсчитывали, спорили о том, стоит ли её удочерять и во сколько это им в конце концов обойдётся. Но брали её всегда. Потому что в Последний приют приходили только за ней, ведь в приюте кроме неё никого никогда и не было. До недавнего времени…
Варя уже и не помнила, сколько раз её брали в приёмные семьи. Она не помнила лиц своих родителей. Вернее они все были на одно лицо: суровые, жёсткие, алчные. И все они считали, что удочерив Варю, ни смогут решить свои проблемы, улучшить благосостояние, положение в обществе и добиться большей власти над рядом живущими плебеями. Им нравилась эта Варина внутренняя потребность, жажда разрушения и аннигиляции. Родители всячески потакали желаниям девочки, поощряли её на всё новые извращённые действия и никогда не наказывали, что бы она не совершила. Так, со временем Варя научилась не только ломать игрушки но и ломать и калечить человеческие жизни и судьбы. Она получала неимоверное наслаждение от процесса и войдя в азарт никто не мог уже её остановить. После её невинных, детских шалостей пылали города, улицы были усеяны бездыханными телами, здания лежали в руинах. Порой даже трудно было вообразить, что всё это смогла сделать вот эта простая, среднего телосложения, краснощёкая , огненн оволосая девчушка. Изредка даже очередные приёмные родители испытывали шок от результата её разрушительного труда. Но было поздно… Варя никому не могла принести счастье, даже призрачного. Каждый получал по счетам и проклинал потом свою судьбу за то, что решил однажды удочерить это дьявольское чудовище в простом ситцевом платье с ангельской ухмылкой на веснушчатом лице.
Но вот в приюте появился мальчик Мирко. И Варя занервничала. А вдруг следующие родители захотят взять его, а не её? Ну вдруг… Вероятность этого, учитывая то, какой непривлекательный, даже отталкивающий вид имел мальчик, была крайне мала, но всё же… если бы мальчика усыновили – Варя знала точно – она бы этого не пережила. Поэтому, однажды после обеда, услышав приближающиеся шаги матери настоятельницы и ещё кого то, она не колеблясь приняла решение. Подбежала к кровати Мирко, вцепилась своими крепкими, короткими пальцами ему в шею и стала с остервенением душить. Мальчик выпучил глаза, стал задыхаться, пытаться выдавить из себя слово… пальцы девочки глубже и глубже погружались в тонкую, бледную кожу. Наконец послышался слабый хруст, мальчик жалко вскрикнул и испустил дух. Лицо его разгладилось, с него исчезло выражение невыносимой боли и страданий. оно стало чистым, безмятежным, неземным. Задушив мальчика, Варя столкнула его на пол и затолкала ногами под старый, побитый молью, диван. Туда же она набросала разного тряпья и рванины.
Дверь открылась. «Ух, успела!» - подумала запыхавшаяся девочка. Руки ей слегка дрожали а волосы растрепались и упали на лицо. Она быстро поправила их и как ни в чём ни бывало весело улыбнулась вошедшим.
Мать настоятельница стояла с невозмутимым видом. Она как будто не замечала отсутствия мальчика. «Ну и славно. Так даже лучше» - ещё раз подумала девочка. А не знакомый мужчина с расплывчатыми чертами лица, присел на корточки и внимательно осматривал Варю сверху до низу. « И что, - промолвил наконец он, - вы гарантируете, что она способна сделать то, что от неё потребуется?» Мать настоятельница как всегда ничего не ответила, только кивнула. Мужчина кажется сомневался. Казалось внешний вид, эта обманчивая невинность и детскость, этот наивный взгляд и простодушная улыбка никак не могли принадлежать той, кого он вот уже столько лет хотел удочерить, для ему одному известных целей.
«Возьмите, ну возьмите меня, пожалуйста – мысленно умоляла Варя доброго дядечку. Я буду послушной, я сделаю всё, что бы вы меня ни попросили. Я осуществлю все ваши тайные желания и уничтожу всех, стоящих на вашем пути!»
« Ладно, забираю, - скрипучим голом произнёс безликий мужчина в сером костюме. – Оформите бумаги как положено, я пока подожду в машине. Пошли, малышка, не бойся, дядя не укусит! Как тебя зовут?»
«Варя. Зовите меня Варей!»
Боже, сколько же времени прошло с той поры, как её последний раз забирали из приюта? Она уже и не помнила. Иногда ей казалось что только вчера, иногда – что прошли годы и годы. Бывало, что у приёмных родителей она находилась месяц или два. Бывало несколько лет. Однажды она жила с ними двадцать, тридцать лет а с одними даже сто лет. И всегда она оставалась неизменной – маленькая девочка, девяти лет, в простом ситцевом платье, невинными глазами, ангельской улыбкой и огненными волосами.
Сегодня у Вари было такое ощущение, что её забирают в последний раз. Дядечка выглядел очень солидно и чрезвычайно важно. Видимо будет где душу отвести, можно будет разгуляться по полной.
Двери Последнего приюта закрылись с металлическим лязгом. Дядечка с Warей сели в огромный чёрный автомобиль и не спеша поехали вперёд. К своей славной победе...
или бесславному концу.
Вторая часть здесь "Самая обаятельная и привлекательная" http://stihi.ru/2022/03/17/6453