http://stihi.ru/2020/02/14/7980
Жили - были дед и бабка, но каждый сам по себе. Жили одиноко и скучно. Развлечений, по тем далёким временам сороковых годов, было с гулькин нос: робота - дом, дом - работа. Это я о бабке! У деда вопрос с весельем стоял проще - газеты, шахматы, домино и пустопорожний отдых на лавочке.
Годы брали своё. Одиночество тяготило своей безысходностью и неприглядностью. Чего-то всё таки надо менять, - таки подумал и поглядывал дед на себя со стороны, взвешивая все "за" и "против" одинокой жизни. И вот однажды, в ясную безоблачную погоду, он решился, набравшись храбрости, сделать соседской бабке на Международный Женский День джентльменский комплимент, типа: "Вы, Дарья Дмитриевне, та-аак удачно пополнели!"
Недолго обдумывая результаты комплимента, дед взял да и сказал то, о чём бы умный промолчал!
Дарья Дмитриевна в свои преклонные годы была ещё той шутницей. За веским словом в карман никогда не лезла и поэтому на дурацкий джентльменский комплимент тут же ответила с юмором: "Игорь Александрович, когда Вы появляетесь - душа веселится, а когда исчезаете, то горюет! Имейте совесть, сидите на месте!"
Дед был заядлый холостяк с весьма ярким недостатком - он всегда плёлся сзади гиперболических намёков, а если приходилось напрягать лишний раз извилины, то у него учащалось дыхание и потели ладони. Вот и в этот раз, не поняв глубокой мысли соседки, он переиначил белый день в тёмную ночь, учуяв носом посягательство на своё хлипкое тело., и поэтому в целях спасения своего унылого холостяцтва, тут же срочно выдал: "Не могу объелся дынь и груш... съел 5 кг, то и дело бегаю... к утру пройдёт, но дома ещё осталась вторая половина дыни и шесть груш общи весом в 5 кг!"
Дарья Дмитриевна ему в ответ: "С дыней повремените, я Вам вишневое варенье с собой дам, от него неприятностей меньше"
Дело приобретало опасный поворот. Игорь Александрович срочно взвесил в уме шансы спасения от назойливой бабки. Ему померещилось ужасная картина - бабка в подвенечном платье висит ярмом на шее, ему и ей не 60, а по 20 лет. Он обомлел, сделал глубокий выдох и шаг в сторону своего дома, но, убегая, все же нашёл в себе мужество обернуться и мечтательно воскликнуть: "Эх, горячие голубцы бы в сметанной подливке..."