***

Вчера ещё была со мной,
сегодня - холодней бесчувствия,
укрывшись за глухой стеной,
отслеживая - не умчусь ли я
во глубину сибирских руд,
окрасив снег водой аортовой,
где люди не едят, а пьют
и колесо вращают чёртово.
И я, от расстояний пьян,
от боли склонный к междометиям,
в цепях порабощённых стран
и третьего тысячелетия,
как тот обкуренный шаман,
что шарит с бубном по окрестностям,
ворчу невнятно и - в туман,
в обнимку с серой неизвестностью...
Но, я ещё не сильно пьян,
не заблудился в этой осени
и мне московский ураган
милее, чем кавказский оползень.
Сибирское житьё-бытьё
и северное многоточие
оставлю местным и её
не нарисую между строчками.
Остаться - самый тяжкий труд.
Я ничего с собой не сделаю.
В пучину подмосковных руд
летит душа осиротелая.