Тяжело с наступлением темноты,
и какой- то янтарный фонарь тревожит,
силуэтами - ветви, дома, кусты,
и сейчас что угодно случиться может.
Различаю какое-то злое "мурр"
и кошачьих лап осторожный топот,
колебания чьих-то теней, фигур,
и луна, шарахнув потёмки током,
обращается жёлтым кошачьим оком.
Сумасшедшая, чёрная кошка-ночь
покосилась лукаво-янтарным глазом.
Ни уйти, ни мяукнуть - она, зараза,
прижимает к земле вороным хвостом,
космы длинные искрами оторочив,
перепутав меня с земляным кротом.
И по кругу летят голубые искры,
лишь одна, что на севере, - замерла
(немигающе, будто бы - глаз орла,
либо глаз того, кто затих навеки,
удивляясь смерти, нелепой, быстрой),
осыпается вниз, будто с дров зола,
темнота - на ресницы мои и веки.
Я придавлен к земле, и мохнатой лапой,
острой болью своих ледяных когтей,
кошконочь опять теребит репей,
в голове засевший в начале ночи.
Я швырнул в темноту свой последний тапок,
лапоть бросить - да нет у меня лаптей.
Я плету вензеля из корявых строчек
и вдыхаю ночной, первозданный запах...
И дышать становится всё вольней...