Фото. Марина. Аля.
Живой разговор о М.Ц.http://stihi.ru/2013/08/01/7023
Слова Ариадны, дочери Марины Цветаевой.
«Никогда в жизни я никого так не любила, как маму,— ни отца, ни брата, ни мужа, а детей у меня никогда не было. Я любила маму всегда, но было время, в молодости, когда я хотела эту любовь совместить со всякими там мальчиками. девочками, с кино и с прочим, а мама презирала мою неразборчивую разносторонность. Тогда мама была мне не под силу, и нужно было столько пережить и перестрадать, чтобы дорасти до понимания собственной матери!..»
***
Первая публикация устного рассказа Ариадны Эфрон
Елена Коркина начала записывать устные рассказы Ариадны Эфрон в 1969 году, познакомившись с ней в Тарусе. Встреча с дочерью Марины Цветаевой изменила жизнь абитуриентки, а затем студентки Литературного института окончив в 1974 году факультет драматургии, Коркина пошла работать в Российский государственный архив литературы и искусства и посвятила свою жизнь цветаевскому архиву. Рассказы Ариадны Эфрон в ее записи впервые были напечатаны журналом «Звезда» в 1988 году и с тех пор многократно переиздавались. Но этот рассказ не публиковался никогда.
Ариадна Эфрон:
Когда я училась в художественной школе при Лувре, историю живописи нам преподавала изящная пожилая дама, носившая имя Де Костер. Она была внучкой или внучатой племянницей автора «Тиля Уленшпигеля» Шарля Де Костера.
Когда она нам представилась на первом занятии, я спросила: а не родственница ли вы, мадам и она просто просияла. Французы вообще мало читают, и это был едва ли не первый случай в ее жизни, когда кто-то вспомнил ее знаменитого предка. И, конечно, после этого она прониклась ко мне самой сердечной симпатией. Вообще удивительную роль порой играют в нашей жизни книги. «Уленшпигель» был любимейшей книгой моего отрочества. А не попадись он мне, не знай я его и не было бы всей дальнейшей истории, удивительно, право!
И вот однажды подошла она ко мне после занятий и попросила задержаться для разговора.
Мадемуазель, сказала она, у нашего училища есть меценат, он англичанин, его имя господин Уодингтон. Я его никогда не видела, знакомы мы только по переписке. Его покойная жена много лет тому назад, это было еще до меня, некоторое время училась здесь. И в память о ней господин Уодингтон оплачивает курс какой-нибудь способной нашей ученице, которая стеснена в средствах. В этом году как раз закончила его очередная пансионерка. Недавно я получила от него письмо с просьбой рекомендовать ему способную ученицу, и я выбрала вас, мадемуазель. Я написала ему о вас, о вашем происхождении, о ваших способностях, о вашем слабом здоровье. И вот сегодня я получила его ответ. Он сейчас на юге Франции, там у него дом, где он обычно проводит лето. Вот это письмо. Прочтите его, мадемуазель.
Я беру и читаю, как господин Уодингтон благодарит мадам Де Костер за рекомендацию la belle Ariane и пока что просит передать ей, то есть мне, его приглашение отдохнуть месяц или сколько она сможет в его доме недалеко от Марселя, укрепить свое слабое здоровье свежим воздухом и морскими купаньями. Море хоть и далеко от дома господина Уодингтона, но к ее услугам будет автомобиль с шофером
О, конечно, я еду!
Я расцеловала хрупкую мадам Уленшпигель, прижала недочитанное письмо к груди и помчалась домой.
Когда я показала письмо маме и сказала, что я уже дала согласие, она сказала:
Ты с ума сошла!
А что?
А то, что, поехав в Марсель, ты можешь очутиться совсем в другом месте!
Где, например?
Где угодно: в Алжире, в публичном доме
О-о-о! Ну тогда я точно еду!
И я написала господину Уодингтону, что с благодарностью принимаю его приглашение.
И вот выхожу я из вагона на маленькой станции, не доезжая Марселя, выхожу со своим чемоданчиком и озираюсь на новое место, и тут около меня возникает человек:
Мадемуазель гостья господина Уодингтона?
И как-то удивленно, что ли, на меня смотрит. Как-то слишком внимательно.
Это оказался шофер присланного за мной автомобиля. И всю дорогу я болтала о погоде, о море, о Париже, а он время от времени взглядывал на меня так странно, что это даже стало меня беспокоить.
Наконец мы подъехали к воротам каменной ограды огромного парка, как мне показалось. Он посигналил, ворота открылись, и мы въехали в этот парк и мимо аллеи высоких розовых кустов подъехали к дому.
Это был старый каменный двухэтажный огромный дом под черепичной крышей с узкими окнами, на них были жалюзи, а иные были закрыты и ставнями так живут на юге Франции летом, сохраняя прохладу в доме.
У крыльца встречали двое мужчина и женщина. Увидев меня, они оба остолбенели, не отрывая от меня глаз. От смущения я сидела в автомобиле, пока шофер не обошел машину и не открыл мне дверцу. Я вылезла на их обозрение.
Здравствуйте! сказала я, чувствуя себя вполне идиотски.
Здравствуйте, мадемуазель! откликнулся мужчина и взял у шофера мой чемоданчик.
Добро пожаловать, мадемуазель! женщина тоже обрела дар речи и сделала приглашающий жест. Пойдемте, мы проводим вас в ваши комнаты.
И пока мы шли по залам и коридорам, лестницам и переходам, женщина то и дело взглядывала на меня даже с каким-то ужасом.
«Да что же у меня на физиономии? Может быть, я перепачкалась в поезде? Сейчас в комнате достану пудреницу и посмотрюсь, в конце концов!»
______Меня привели в чудесные комнаты на втором этаже, показали все, что мне могло понадобиться.
А где же господин Уодингтон? спросила я.
Вы увидите его перед обедом. Он будет вас ждать в большом зале с камином, через который мы проходили. Обед у нас в пять. Отдыхайте с дороги, мадемуазель.
Я осталась одна. Разложив свои немудрящие вещицы, приняв душ и убедившись, что на моей физиономии не было никаких пятен и ничего необычного, я стала осматривать свои владения. Одна комната была прелестной спальней. Деревянная кровать, комод, туалетный столик, кресло, узкий платяной шкафчик. Все было чудесно убрано постель, белье, покрывало, занавески, прикроватный коврик, салфетка и букет роз на комоде. Сквозь жалюзи я рассмотрела огромный, до самого горизонта, парк. Вторая комната была большая, угловая, с двумя окнами, с высоким книжным шкафом, набитым книгами и альбомами, на которые я жадно посмотрела сквозь стекла. У одного окна стояли большой дубовый стол, высокий стул и деревянная полка. И это оказалось сущей сокровищницей! На полке располагался целый художественный магазин: коробки с акварельными красками, сундучки с набором гуашей, деревянные пеналы с пастелью, пачки и стопы разных сортов бумаги Я рассматривала все это и не верила своим глазам. Здесь можно было провести всю свою жизнь!
Я взглянула на часы, до обеда оставался час. Я села на высокий стул за этот чудесный рабочий стол, взяла бумагу из пачки и принялась катать восторженное письмо домой.
______Без десяти пять я спустилась вниз. В огромном зале с камином было уже светло от раскрытых ставен. В нем никого не было. Я подошла к окнам полюбоваться видом, потом осмотрелась и, увидав на стене большой портрет, подошла к нему. И остолбенела. Я смотрела на этот портрет так же, как все слуги утром смотрели на меня, почти с ужасом. Это была пастель, очень хорошая. И на этом портрете была изображена я. Но не та я, которую я только что видела в зеркале, а я в будущем, когда мне будет лет тридцать. Я не могла оторвать глаз от портрета. В потрясении всех чувств я видела свое будущее, я читала в этом лице все чувства, которые я еще не пережила, в глазах этой женщины я видела захватывающую тайну всего, что мне предстоит испытать.
Я очнулась от боя часов и обернулась. У камина стоял высокий седой человек в черном. Это был господин Уодингтон.
Жена господина Уодингтона умерла совсем молодой от какой-то очень скоротечной болезни. Она была художницей, любительницей. Брала частные уроки, занималась в школе при Лувре.
Самое поразительное, что о нашем невероятном сходстве никто не подозревал до самого моего приезда. Потому что мадам Де Костер никогда не видела ни господина Уодингтона, ни его жены.
Сам он, впервые увидев меня в зале своего дома у портрета своей покойной жены (а это был е автопортрет), едва не лишился чувств. Как он мне сам потом признался. А был он человеком очень стойким, бывшим офицером Британского флота. Он в ту минуту пережил чудо, он увидел, что само Небо и покойница-жена послали ему дочь. Именно так он понял, ибо при поразительном сходстве я была вдвое моложе женщины на портрете.
_____Прожила я там недели, помнится, две.
Господин Уодингтон предложил мне переехать с ним в Англию, где он оформит опекунство, сделает меня наследницей всего своего состояния, я буду жить в Лондоне, мне будет выделено ежемесячное содержание, из которого я смогу помогать своей семье. Я буду брать уроки гравюры (о чем я так мечтала и на что не хватало средств) у лучших английских мастеров.
Ну и все такое прочее, что ты можешь себе представить, а может быть, и не можешь.
И я, конечно, отказалась и уехала восвояси, в свою жизнь.
Когда осенью я пришла в школу, то узнала, что господин Уодингтон оплатил оба последних семестра моего обучения, благодаря чему я имею то образование, какое имею.
И вот подумай, как иначе совсем иначе могла сложиться моя жизнь, прими я предложение господина Уодингтона. Удивительно, правда?
*
Рецензия на «Ариадна, дочь Марины» (Сан-Торас)
Здравствуйте, Сан-Торас!
Спасибо за удивительный рассказ, не знала о таких фактах. И стихотворение Ваше замечательное!
А по поводу "эпохи Воинствующего Быдлячества", у меня такие мысли:
Главной причиной мне видится истощение генотипа, слишком многих погубила революция и сталинские репрессии. Россия никак не восстановится, да и девяностые никак не способствовали умственному процветанию.
Думаю, основные ценности передаются человеку из поколения в поколение... А если цепь прервали, уничтожив звено в цепи? Вот и образуется пустота...
Разделаю Ваше негодование по поводу осквернения памяти Цветаевой. Меня поразили слова ее дочери:
__________(с)"...нужно было столько пережить и перестрадать, чтобы дорасти до понимания собственной матери!."
В этом и ответ.Прежде чем осудить - попытайся понять!
И как можно ставить кому-то оценку, когда в самом себе еще столько несовершенства...
Такие вот мысли)
С неизменным уважением к Вам, Юля.
Юлия Саяпина 02.07.2014 13:44
*
Милая и разумная баришня:)
Все сказанное Вами - абсолютно здраво.
Но как бы мы не формулировали причины - факты от этого другими не становятся.
________По поводу осквернения памяти Цветаевой - это не просто негодование - я глубоко презираю невежество, которое проявили "аффторы" своим отношением не только к поэту, а вообще к понятию порядочность, показав себя во всей своей низкопробности, которую не способны осознать, в силу ограниченности и прагматизма - вот это и есть вырождение, так оно выглядит - это его лицо!
Слава Богу, есть талантливые авторы, благородные люди, светлые умы и они понимают - нельзя позволять плодиться духовным карликам! - Это разносят бацилы зла!
Надо озвучивать свои мысли, просвещать, создавать произведения, повышать общую культуру - делать свое дело и все.
Цитата из Вашего письма:
___________ (с) - Меня поразили слова ее дочери:"...нужно было столько пережить и перестрадать, чтобы дорасти до понимания собственной матери!."
Вы выхватили ключевую мысль ради, которой я опубликовал весь текст.
Сан-Торас 02.07.2014 15:18
*
_______________Рецензия на «Наследие Марины Цветаевой» (Сан-Торас)http://www.stihi.ru/2013/09/08/3581
Санто, как только у Вас хватило терпения на эту полемику? Как поняла, вы давно не живете в России. Здесь сейчас творится тихий ужас.
"...мы разрушим до основанья..." Где-то хотят запретить Пушкина, Есенина, Бунина, Набокова. Это государственная политика. Идет тотальное оболванивание нового поколения.
Ольга Важенина 01.07.2014 23:05
*
Оленька, я работаю сейчас в Москве, но также имею резиденции и в других странах.
О том, что происходит, отлично осведомлен.
Да! это (с) "тотальное оболванивание нового поколения."
Подумать только, чтобы на поэтическом сайте, авторы так "чтили" наше Наследие
Серебряного века!
Позорно, когда процветает эпигонство, разнузданность, воинствующее невежество.
А себя уж как нахваливают, номинируются на звания королей и королев поэзы на фоне фак-ханалии вокруг имени выдающегося поэта - эти лавровые звания, короны - просто Паноптикум.
Представьте мой культурный шок, когда "Жопкин хор" кричит по рецкам: «Цветаева заморила ребенка голодом!»
«Она плохая хозяйка»
«Она лесбиянка»
«Стихи ее дутые».
«Нам пенсиоэнерка открыла глаза!»
«Она примерная мамаша, мы ее будем читать!»
Это реальные рецензии - не выдумка, не карикатура!
А сами- то на что способны?
Я читал - у меня не просто с потолка мнение - там нет поэзы, в лучшем случае сплошное эпигонство!
* дам комметарий: эпигон - попросту последователь какого-нибудь направления в искусстве или науке, повторяющий чужие мысли, идеи, лишенный творческой оригинальности.
А сама прима-поэтесса в стишке спрашивает:
"Писательница, где была твоя голова?
Почему не дала ребенку бульона и микстуры,
ребенок не вонь мочи в загаженной кроватке"
Чего стоят одни эпитеты? А эти вопросы?!
Во время Гражданской войны, когда холод, голод, в стране разруха, люди если крыс - она бульона хочет! В блокаду - бульон!
Марина в доме, в Борисоглебском переулке, мебель изрубила на дрова! К ней вор залез, изумился нищете, оставил, что было у него карманах, и ушел.
И это дворянка! Отец которой подарил Москве и миру музей Изобразительных Искусств, строил на свои средства школы во Владимире! А его внучка через несколько лет с голоду умирает в этой же Москве.
А наследники творчества, восьми поэтических томов Цветаевой,
интересуются, где была ее голова.
В петле!
Эти вопли обвинений, грубые инсинуации, ведь ребенок умер не на руках Марины, а в Кунцевском приюте города Москвы.
Там трехлетняя Ирина пробыла чуть больше двух месяцев.
Чем была занята Марина в это время? Спасала смертельно больную
семилетнюю Ариадну.
В сотнях рецензий не отражен интерес к поэзии, а скабрезность, самопиар «доильцев сплетен» - налицо.
Все это выглядит в высшей степени вульгарно.
Заметьте, я говорю о судьбе Цветаевой, об отношении к памяти, привожу исторические и биографические факты, а мне пытаются навязать борьбу с каким-то автором – опримитивить и свести тему к несущественному!
В общечеловеческой нарративно-культурной истории были разные эпохи:
эпоха Ренессанса, Декаданса, Серебряного века, а тут впечатление, что наступила эпоха Воинствующего Быдлячества - жуткая классика эпохального хамства!
И я вынужден сделать скриншот этой рецензии, потому что настучат под видом, что задета (по статье 3.2) чья-то великая честь и достоинство.
А эта рецензия отражает именно литературно критический взгляд на так называемое творчество эпигонов.
Знаете, что такое парадоксы аномалий?
Это когда садистам свойственна сентиментальность, а хамам трепетное отношение к своим персонам - желают гадить в цветочные вазы и при этом хотят, чтобы к ним обращались на ВЫ.
*
Ветхий двор – петушиное зодчество.
Криво сбит деревянный сарай.
Хоронили Марину без почестей –
Ямы тьма, сиплый голос: "Давай!.."
И взлетали лопаты крылатые,
Разрыхляя чужой чернозем,
И лежала она, им объятая,
Запечатана ржавым гвоздем.
Ах, Марина, забыто, заношено,
Хоть и труд, говорят, не ахти –
Из Елабуги прах твой заброшенный
На Московскую твердь привезти.
Воронье – одичалыми стаями,
Всхлип ворот на последнем пути.
Годы тянутся скользкими сваями,
Рвется ветер – Марина, прости!
Сан-Торас 02.07.2014 00:07
Поставлю рецу в произведения, ибо если ее сотрут, просто не увижу,
у меня многое исчезает...
Но убирая произведения об этом хотя бы сообщают в почту.
Я не хочу ничьей "крови", не прошу, чтобы кому-то что-то запретили!
Но высказываю свое мнение о том, что наблюдаю.
Сан-Торас