*************************
Назавтра, уже перед рассветом, генерал Мольтке спросил у Пятакова перед выездом спец.группы:
- Всё ли у вас готово генерал? - генерал Пятаков одетый с утра уже в костюм немецкого генерала с единственной отличительной нашивкой на левом плече - надписью на русском языке - "РНА"(РУССКАЯ НАРОДНАЯ АРМИЯ) вскинув руку, громко, до рези в ушах, выкрикнул, - Так точно господин генерал! - от внезапного
громкого крика, на поляне с окрестных деревьев в небо взмыли и испуганно галдя и каркая над секретным аэродромом закружили ворОны. Они стали делать бессмысленные, путанные круги и пируэты над приготовившимися к погрузке в машины десантниками, над Мольтке, над Пятаковым - "КАРР-КАРР..." - неслось по воркутинским утренним просторам.
- Перестаньте генерал... - ратерянно улыбаясь сьюморил Мольтке, - Не так громко! Вы же сорвёте нам всю секретную операцию!
Через двадцать минут автоколонна из шести немецких грузовиков, десятка мотоциклеток с колясками, двух лёгких танков и чёрного отполированного до блеска "Мерседеса", за рулём которого сидела Герта и в котором удобно рассположились Мольтке, переводчик обер-лейтенант Голицын и генерал уже немецкой Русской-Народной-Армии Пятаков - стояла перед воротами лагеря особого назначения.
НКВД. Первым делом немецкий спец.наз вытащил из прилагерных поселковых домов мирно спящих товарищей комисаров. Из казармы что при лагере вытащили - роту полусонных ничего не понимающих ВОХРовцев преимущественно узбекской наружности. Вышкари увидя невесть откуда взявшихся вооружённых до зубов фашистов, с нацеленными на них автоматами, по убекски, нерасторопно, сами слезли с вышек и сдались. Внутренняя охрана лагеря тоже сопротивляться даже и не пыталась. Всё произошло быстро и по немецки покладисто. Ещё через десять минут весь лагерь был поднят по тревоге. Ревела тревожно и натужно лагерная сирена, людей с бараков немцы сгоняли на лагерную площадь. Фашисты уже повсюду сбивали портреты Сталина, Берии, Ленина и других очень важных советских политических деятелей и ответственных руководителей, понавешанных повсюду на лагерные стены и бараки - как блохи на собаку.
Вдоль столовской, белокрашенной извёсткой стены сидела согнанная ВОХРА в кольсонах на босу ногу - и комисары. Я уже упоминал вам дорогой читатель что ВОХРА состояла в основном из лиц узбекской национальности. Почему так? Да просто. Дело в том, что в регулярную действующую армию их старались особо не брать, по одной, очень веской причине - они долго соображали. А для охраны лагерей они подходили ка-а-ак нельзя лучше. Лучше и не надо!
Вот и сейчас они сидели как глупые вороны на дереве и ничего не понимая, смотрели то на немецких солдат, то на зеков, то на важно стоящего на лагерной площади немецкого генерала и начальника Воркутинских лагерей в одном лице - генерал-лейтенанта НКВД Пятакова, приезжавшего сосвсем недавно с проверкой по поводу готовности лагеря ко дню рождения тов.Сталина, а сейчас одетого почему-то в немецкую форму и стоящего зачем-то рядом с немецким генералом. Со штаба НКВД лагеря, сбитое сапёрной лопаткой, на землю, полетело красное знамя, а на его месте в небо, тут-же яростно взметнулся как хищный орёл - белый, немецкий, с чёрной свастикой флаг.
- Всё! - сказал кто-то из толпы согнанных на площадь зеков, - Чует моё сердце - наступает "Амнистия" братки! Сменилась власть! - утро уже вступило в свои права, и на небо медленно и лениво заползало проснувшееся солнце. Генерал Мольтке дал отмашку Пятакову и тот эдак важно, как заповедный фазан, выступил вперёд смотря на зеков через толстые стёкла своих круглых как глаза у совы - очков. И не зная как начать, начал, как обычно бывало начинал выступления на торжественных собраниях среди офицеров НКВД.
- Товарищи! - заверещал Пятаков, - В то время, когда матушка наша Россия изнывает, истекая кровью от ран, нанесённых ей большевизмом и этой Кремлёвской усатой гнидой Сталиным! Великая германия, в лице доблестной немецкой армии протягивает нам свою руку помощи и поддержки! - Пятаков через свои совиные линзы ища одобрения и поддержки поссмотрел на немецкого генерала, переводчик закончил делать перевод и Мольтке одобрительно кивнул. В толпе зеков зашептались.
- Да это-ж Пятаков, мать его! Начальник нашего Воркутинского ГУЛАГА!
- Да ну ты!
- Да я тебе говорю Петрович! Точно Пятаков - век свободы не видать!!!
- Смотри в форме немецкой - гад!
- Родину продал - с-сука!
Майский утренний ветерок, весело, непренуждённо и безразлично ко всему происходящему в лагере, шелестя купался в зелёных листочках, трепал их, шуршал в травке. Казалось он играет в прятки с карабкующимся на небо солнцем. Он бегал то там то сям. То касался слегка лиц озадаченых зеков, то ничего не понимающих пленённых узбеков-вертухаев и комисаров - Зотова, Колобкова и других советских пленённых офицеров. А то и обдувал важно, холёный, аристократический профиль немецкого генерала Мольтке, незабывая как-то мякгко, загадочно, и таинственно коснуться и лица оратурствующего Пятакова.
- "Вот гнида!" - подумал вдруг лагерный художник Сидоров, который помнил, как в прошлый приезд перед днём рождения тов.Сталина Пятаков, приехав к ним в лагерь, долго и внимательно рассматривал огромный портрет тов.Сталина висящий на белёной столовской стенке, у которой сейчас ничего не понимая сидели арестованные узбеки-вертухаи... Пятаков всё стоял тогда и с какой-то непонятной скорбью смотрел на портрет вождя, при этом наклоняя голову то влево, то вправо. Как бы изучая. Он то слегка присаживался, то опять вставал во весь свой могучий рост, как бы снова любуясь картиной со всех сторон. Долго так стоял. Всё смотрел. Потом ка-а-к рявкнет!
- Кто нарисовал?!
- Зека Сидоров товарищ генерал-лейтенант! - привели художника Сидорова. Только со злым прищуром и спросил - "Сидоров?"
- Так точно гражданин начальник! - тот только и успел кивнуть - Сидоров! - и тут же глухой, грубый удар кулаком в лицо художника. В глазах потухло и разноцветно заискрилось. Волной пошла кровь из носа. Рассудок художника помутнел.
- Ты что же это рожа бестолковая себе позволяешь! - безумно орал Пятаков, - Ты зачем тов. Сталину усы так закрутил? - снова тычок в зубы кулаком, - Я тебя вражина спрашиваю! Он тебе что - Будённый?! Это же диверсия гад!!! Лично против самого тов.Сталина направленая!
- Гражданин начальник, - плаксливо оправдывался художник, - Я ведь как лучше хотел... Чтобы усы... Высокохудожественный образ так сказать... Сальвадор Дали... Так сказать аллегория... Абстракция... - лепетал не зная что сказать удручённый и неправильно понятый генералом - художник Сидоров.
- Лучше чем у тов.Сталина собака - усов быть не может!!!
- Товарищ генерал-лейтенант! - робко вступился за художника полковник Зотов, - В искустве это называется абстракция, - и зашептал на ушко, - Сам тов. Сталин неоднакратно хвалил работы Сидорова... Лично награждал... Вы знаете... Он же был... Заслуженный художник СССР... Кстати Сидоров был одним из немногих и ведущих художников работающих над образом великой монументальной скульптуры
"Рабочий и колхозница" - олицетворяющую и полностью отображающую наш соц.реализм за что и был награждён лично тов.Сталиным орденом Трудового Красного Знамени...
- Да ну ты?... - изумился генерал, в глазах его проснулся и обозначился ненаигранный интерес, - А сидит за что?
- Да... - весело махнул рукой Зотов, - жену удавил.
- А чего так-то ? - озадачился начальник ГУЛАГа.
- Со скульптором ему изменила, у них там в творческих кругах Московских - продолжал шептать Зотов, - знаете ли, это дело обычное и часто встречающееся. Вобще-то его сначала ещё до кучи обвиняли и в сотрудничестве с английской разведкой, ещё и в троцкизме... скульптор, любовничек жены показал на него, под расстрел подводили, дескать - двурушничал, хорошо маскировался, в доверие к тов.Сталину влезал. Мол кто его знает? Может быть и покушение готовил на Вождя?... Говорят сам тов. Сталин вмешался, так и сказал говорят Берии - "Коли жена проститутка была - то муж уже и агент западных спец.служб и троцкист?" - Вобщем признали ему "аффект", дали три года и к нам...
- А-а-а, - поимающе протянул Пятаков, - Ну коли удавил - тогда ладно!... Поссмотрел на художника как на родного, подобрел - Ну! Чего ты на меня как зайчик стоишь смотришь, глазками всё хлопаешь? Я пожалуй и не кусаюсь! Молодец Сидоров! Хвалю! - и генерал похлопал жалкого видом, перепуганного художника по хилому плечу, - А усы позавихрастей сделай! Чтобы сам тов.Будённый позавидовал! - генерал-лейтенант ещё раз внимательно и уже всевоссторженно рассмотрел картину со всех сторон и добродушно, по простому, довольно улыбнувшись буркнул, - Ишь ты! - Абстракция!...
- Товарищи! - тем временем продолжал свежевыпеченный генерал "РНА" - Великая Германия даёт вам шанс искупить свою.... - Пятаков хотел сказать "вину" но при данных обстоятельствах это слово выглядело как-то глупо, по издевательски и совсем неуместно. Генерал Пятаков задумался и не зная как и продолжить решил зайти с другого "угла".
- Кх...Кх... - прокашлялся в огромный кулак Пятаков, - Великая Германия... призывает вас всех на борьбу с Кремлёвско-большевистской тиранией! Видя ваши тяготы и страдания, Великая Германия вверяет вам... - Пятаков однозначно не знал что вверяет советским заключённным Великая Германия? Да и сам он в этой по фигуре ладно сидящей немецкой форме, чувствовал себя как-то нелепо, неуютно и глупо. Тело генерала всем своим существом, отторгало немецкий китель. Мысли путались. Выручил немецкий генерал Мольтке.
- Сейчас мы будем делать немножко "Пиф-Паф" красный комисар... - сказал Мольтке на ломаном русском в толпу зеков. Плохо знающий русский язык Мольтке шепнул что-то рядом стоящему обер-лейтенанту.
- Госсподин генерал, - подхватил переводчик-лейтенант на безукоризненном русском, - Говорит что сейчас мы будем расстреливать, - он кивнул в сторону сидящих на корточках пленённых вертухаев, - Этих красных ублюдков, - генерал ещё что-то шепнул переводчику.
- Ещё господин генерал говорит, что он предлагает всем вам вступАть в ряды Русской Народной Армии для борьбы с большевизмом, а кто не захочет вступить в её ряды и не захочет расстреливать комиссаров - пусть выйдет из строя и встанет рядом с комиссарами. Генерал Мольтке взял руки за спину и стал выжидательно, медленно покачиваться на ногах, с пятки на носок - с носка на пятку. Золотая оправа монокля на генеральском лице зловеще блеснула. В наскоро согнанной толпе зеков наступила суровая тишина созвучная гробовой.
- Ну! - не унимался лейтенант, - Кто отказывается расстреливать комиссаров? - Шаг вперёд! - Из молчаливой толпы заключённых никто не вышел.
Проснувшиеся в лесах птицы уже расспевали свои радостные, весеннии песенки -эдакий гимн солнцу. Тёплое, майское солнышко продолжало карабкаться по небу всё выше и выше, удивлённо наблюдая за происходящим там в самом низу - в особом лагере НКВД. Мольтке довольно и утвердительно кивнул - "Гуд! Гуд!". Вдруг из толпы зеков, отбивая чечётку, как цыганский босяк к костру, вышел мужик грубого помола в телогрейке, по кличке Сашка-Кострома на голове кепка-восмиклинка на бок. Отбив руками по коленям цыганочку с выходом улыбнулся.
- Господин генерал! - по блатному покачиваясь, обратился он с лёгкой зековской вульгарщиной к Мольтке, - Разрешите мне этих краснопузых собственно-ручно на тот свет отправить... - Плохо понимающий по русски Мольтке спросил переводчика.
- Он хочет быть расстрелян вместе с комиссарами? - в ответ лейтенант улыбнулся, - Нет мой генерал, - он хочет послужить Великой Германии!
- И что же он хочет?
- Он хочет расстрелять своих мучителей комиссаров!
- О-о-о! - восхищённо протянул Мольтке, - Гуд! Гуд! Зер гуд! - он согласно кивнул лейтенанту, поссмотрел на мужлаватого вида зека и лицо его довольно просияло. Переводчик подошёл к одному из десантников, взял у того "Шмайстер", подошёл к зеку. Показал в сторону спец.назовцев расстопыренными пальцами цифру пять и кивнул на пленных. Из толпы сидящих к белёной столовской стенке, вывели пятерых ВОХРовцев. Прикомандированный к экспедиционному корпусу корреспондент навёл на пленных камеру. Преводчик сам передёрнул "Шмайстер" и вручил автомат уголовнику.
- Ты любишь великую Германию? - только и спросил обер-лейтенант.
- Как маму родную! - зло процедил сквозь редкие, выбитые, прочиферённые зубы зек и "шмайстер" издал длинную, волнистую очередь - пятеро ВОХРовцев рухнули как подкошенные.
- Разрешите ещё пятёрочку господин лейтенант! - неунимаясь потребовал
вдруг разгорячённый азартом и чувством лихой вседозволенности зек, которому недавно вертухаи за какую-то малость поотбивали ногами все внутренности и повыбивали половину зубов.
- Ну что-же вы такой кровожадный голубчик! - предосудительно и совершенно беззлобно как-бы возмутился обер-лейтенант, выдавая всей своей интонацией и манерой разговора, определённо принадлежность к русскому, благородному, дворянскому сословию, - Окромясь вас здесь сударь - и ещё страждущиеся до
"комиссарского тела" найдутся! Оставьте уж и другим чего...
Вдруг из толпы солдат стоящих рядом с генералом выбежал молоденкий, подтянутый ефрейтор-радист - беловолосый юнец с голубыми как небо - арийскими глазами.
- Мой генерал! Срочная шифровка из Берлина! - Мольтке прочёл протянутую радистом бумажку. Задумался. Обратился к переводчику:
- Сворачивайте этот балаган лейтенант! Этих... - он зло метнул глазами в сторону пленных ,- Всех пока под замок! До особых распоряжений. Комиссаров содержать по отдельности! Начинайте подготовку к проведению операции.... Организуйте выдачу обмундирования, помывку людей, фото-сьёмки для прессы, проведите инструктаж. В воскресение выступаем!
- Через три дня мой генерал?
- Через три дня!...
Продолжение читать здесь - http://stihi.ru/2013/01/20/6753