№16 АННА ГЕРШАНИК
№17 ЛЮДМИЛА ПАВЛОВА
№18 АЛЕКСАНДРА ПРОНИНА
АННА ГЕРШАНИК
Родилась в 1980-м в Керчи, где и живёт по сей день. Окончила филологический факультет Таврического университета.
«Стихи пишу лет 5-7 - смотря что считать стихами, публиковаться начала в Интернете, на сайте Cтихи.ru - из любопытства. Участвовала в поэтическом конкурсе РНЛС - в общем, успешно, иногда даже слишком успешно. Потом стихи расползлись по Интернету - часто без моего участия.
В 2003-м мизерным тиражом вышла книга "Осколки речи" (изд-во Ракитской и Богатых. Москва), также стихи публиковались в журнале "Октябрь" (12, 2003) и антологии "Современная русская поэзия за пределами России" (НЛО. Москва)»
ПЕРВЫЙ ЖУК – ПЕРВЫЙ ВЕСЕННИЙ ЖУК
http://stihi.ru/2003/04/14-296
Первый жук - первый весенний жук -
По степи первый вершит пробег.
Погоди! Разве тебя здесь ждут?
Кто обрадуется тебе?
Ты пока – первый, один, Адам.
Не спеши – Ева, друзья, родня…
Семенит. Если совет подам –
Не послушается меня.
Может, взять – время схватить за хвост,
Удержать режущий мир клинок?
Ты ведь жук, ты далеко не прост –
Ты усат и членистоног,
Ты несешь крепкий овальный щит,
Ты в броне – весь с головы до пят,
Под тобой тяжко земля трещит,
Над тобой облака летят.
Если жизнь вылезет из орбит,
Скрежетнет, сверзнется в жидкий мрак –
Значит жук с курса земного сбит,
Не бежится ему никак.
Скарабей солнечный лепит шар,
Майский хрущ в воздухе звук растит.
Жук, беги, время к груди прижав,
Торопись на своих шести.
Пусть на мне смерть нарисует знак.
Пусть мой дом по уши в пыль врастет –
Только б знать – тленом, золою – знать,
Что творится круговорот.
Видишь, друг – тучи свернулись в жгут.
Чуешь, друг – солнце над нами жгут.
Слышишь звук – волны землей пошли.
Это жук – первый весенний жук –
Рассекает лицо земли.
ЦЫГАНСКИЕ ТРОПЫ РОССИЙСКИХ СТИХОВ
http://stihi.ru/2003/11/14-1290
Цыганские тропы российских стихов –
Кибитки, составы, заставы.
Гремит в темноте, безголос, бестолков,
И мой колокольчик картавый.
Зачем из алькова далекого дня
Украла ворона-цыганка меня
Зачем повела за собою
Неверной звериной тропою?
Здесь нет никому ни кола ни двора –
Какого двора и кола им?
Тоску отворяют, как вену, с утра,
И сумерки пенятся лаем.
Густая трава, неживая вода,
И в небе ночном – золотая орда,
А утром – соленые росы
И верная смерть – безголосым.
На память от матери названой мне
Досталась вороняя память –
Я вижу корабль в узловатом бревне,
Зерно в поседевшей от зноя стерне,
Кружочек монеты на кружечном дне,
Бессонницу – в черном от полночи сне,
Смеющийся крюк вижу в каждой стене.
И взгляд мой никак не устанет.
А там, где тропа продолжается, там
Пьет кровь чернозема поэт Мандельштам
И в рамке пеньковой старинной
Заходится птица Марина.
Туда не пройти, и обратно – никак.
Мой ангел с мечом – мой смеющийся враг –
Смешал голоса. И гудит голова,
Когда из нее вынимают слова,
Как жемчуг из мертвой ракушки,
Как время из птицы-кукушки.
ТВОЁ ПИСЬМО ОПЯТЬ ЛЕТИТ КО МНЕ
http://stihi.ru/2003/12/05-1002
Леониду Гуревичу
Твое письмо опять летит ко мне,
Танцующей на кожаном ремне
Безденежья и пробок на дорогах.
А что в ответ? – шуршащие листы
С горчащим «ты», и струпья пустоты,
И черные цветы – совсем немного.
На рыбу Крыма с керченским хвостом
Охотились то с пулей, то с шестом –
Шестые чувства нам не изменили:
Мы собирали звуки и слова,
Чтобы потом – как кость из рукава –
Влепить их в глаз заезжему атилле.
Теперь слова – пустая чешуя,
Ракушечные холмики гнилья,
Раскинутый про нас дождливый невод…
Рыбачий быт – зачем оно тебе?
Гудит архангел в заводской трубе
И пеньем отравляет небо. Мне, вот,
Прописывают лирику – она,
Как та болезнь, что к нам завезена
Утопленным испанским галеоном.
Лови и ты дыхание мое.
В нем – лирика, и вирусы ее
Уже разъели душу и нутро нам.
Но резкость наших страшных берегов…
Но ржавчина клинков и скрип клыков…
Но кровь морская – та, что крепче водки…
И ты над пограничьем карт и виз
Еще услышишь мой нептичий свист –
Мой свист стрелы – пронзительный, короткий.
______________________________________________________
ЛЮДМИЛА ПАВЛОВА
Живёт в Санкт-Петербурге. Публикации в «Неве», «Крещатике»
МОЙ КРИТИК, БЛЕДНЕЯ, ХУДЕЯ
http://stihi.ru/2003/11/20-348
Мой критик, бледнея, худея,
Хладея, врастает в строку:
Ему-то знакома идея,
Как шулерский крап игроку,
Понятно по цвету пылинок
Откуда я родом, по ком
Хрустит пересохший суглинок
Под грубым моим каблуком;
Сейчас он узнает, прочна ли
С завязкой туманная связь,
Он ждет ритурнеля в финале,
Худей и бледней становясь,
И верит, наивный, уликам,
Стремясь обнаружить следы
За нервно блуждающим бликом
На темном провале воды.
БУМАГА
http://stihi.ru/2002/06/02-366
Сохраняет стерильную сушь
Элементов распада бумага.
От чернильных потеков и луж
Поднимается теплая влага,
Отделяясь от липкого дна;
До глубоких разломов и трещин
Слов, где каждая буква видна
(Словно сделалось зрение резче),
До глубин обнажая нутро,
Искажает привычные вещи:
Так трепещет лещами сребро
На прилавке — светло и зловеще.
СЮЖЕТ, ОБРОСШИЙ СОТНЕЙ ПОДОПЛЕК
http://stihi.ru/2003/09/01-749
Сюжет, обросший сотней подоплек,
Фальшив насквозь, но искренне напорист,
Хотя от настоящего далек,
Как некогда утраченный аорист.
Как не пристала скромность наглецу,
А писарю – влеченье к эполетам,
Так мне играть словами не к лицу,
А век шутить — и вовсе не по летам,
Но рифма обнаруживает связь
Далеких строк, и эхо переклички
Звенит, как бы играя и резвясь,
С отчаяньем попавшей в сети птички.
И раб ее бесхитростных затей,
Восторженный поэт, с ученым видом
Ликует, словно школьный грамотей,
В конце своей строки поставив idem.
________________________________________________________
АЛЕКСАНДРА ПРОНИНА
КРИВОЕ ЗЕРКАЛО
http://stihi.ru/2004/10/14-03
три большущих черепахи.
очень крупных. (не поднимешь)
[даже с Петькой] /даже краном/
по морям - по окиянам
(там где холодно и мокро)
[даже в лодке] /даже в шапке/
неспеша плывут куда-то
то ли кролем, то ли к югу.
в чьих-то ластах (как в бассейне)
на спине везут музейный
(очень старый) [древний, пыльный]
экземпляр большой тарелки.
очень редкий, но тяжёлый.
(даже Петька не поднимет)
[не до Петьки] дело в том что
нет в тарелке ни картошки,
ни омлета, ни компота.
(нет, с компотом всё по плану)
[он в стакане] /и на месте/
а в тарелке (в той, что Петька
не поднимет)[вот потеха]
люди, звери (те что с мехом)
и зарплата. (очень мало)
[и не скоро] /но бывает/
был же глобус! (кто не знает -
белый с синим, с жёлтым, круглый
и с Сахарой)
что же делать?
СОВСЕМ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ
http://stihi.ru/2004/12/01-511
вернувшись из Англии, с острова чопорных нравов,
овсянки и пудинга к завтраку (пущей отравы
для наших желудков, привыкших к свинине и пиву,
навряд ли найдёт изощрённый читатель, строптиво
листая научный трактат по отравам и ядам)...
так вот. по обратной дороге с какого-то ляда
решил окопаться на несколько суток в столице.
бюджет позволял, да и поводов, чтоб торопиться
осталось не боле, чем поводов чуть задержаться.
(любезный читатель изволит зевать и ругаться? -
советую кофе) герой только едет в повозке
к дешёвой гостинице по леденелой и скользкой
дороге блестящей от нежной слюды полнолунья.
("и скользкой" для рифмы? - неправда) мороз накануне
порезал бретельки на шее у осени, в тело
вцепился клыками, да-да, оказавшись на деле
простым упырём, вурдалаком и, если хотите,
вампиром. что дальше? дорожный эксцесс, и водитель
с кобылой не справился. ("скользкой" - не рифма) а впрочем
пусть судит читатель.
а я ставлю жирную
точку.
ОНА ЛЮБИЛА ТЕАТР
http://stihi.ru/2004/10/29-566
дурнушка Молли
жила в южной части
Нью-Йорка.
школа,
колледж,
работа.
ещё был
театр...
мечтала
встретить его.
"у него будут
тёплые
чуть шершавые
ладони".
в двадцать семь
умерла.
не повезло.
пьяный водитель.
её любили
только мать
(очень недолго)
и несколько кошек.
она любила театр.
№1 Конь в пальто
№2 Ниушта Уока
№3 А. Соббакевич
№4 Рудольф Ольшевский
№5 Эдуард Ротарь
№6 Владимир Костельман
№7 Ульяна Заворотинская
№8 Всеволод Емелин
№9 Марианна Гейде
№10 Даниил Да
№11 Анастасия Афанасьева
№12 Андрей Гришаев
№13 Владимир Душин
№14 Павел Настин
№15 Антон Очиров