Цветаева до Парижа

Если Пушкин - это стихия и форма из французского языка,
Лермонтов – из английского, то Цветаева – из немецкого, первого из ее языков, потом - русский и французский. Цветаева, особенно поздняя, не понята ни современниками, ни во многом и нами, наследниками. Потому что быть ее наследником не удалось никому. Когда ее ставят обычно рядом с Ахматовой, это - не рядом. Она выше. Она одинока на той вершине, которую позволяет и даже навязывает гениальность, сочетающаяся с полной безоговорочной бескомпромиссностью. Здесь она так же одинока, как веком ранее был одинок Лермонтов – единственный из русских поэтов, с кем ее можно сопоставить. Невозможно представить, чтобы она писала стихи, восхваляющие Сталина. И не потому, что судьба Ахматовой была труднее и трагичнее ( «Муж расстрелян, сын в тюрьме, помолитесь обо мне»). Нет, не была. Трагичнее судьбы Цветаевой и всей ее семьи, даже Анастасии, дожившей до 99 лет, младшей сестры, любимой матерью - а Марина была нелюбимой, о чем она ясно и горько пишет в «Автобиографии» января 1940 года для статьи в 12-й том «Литературной энциклопедии», подготавливаемый в то время Госиздатом, но так и не вышедший в свет, - нету! Цитирую: «Я у своей матери старшая дочь, но любимая – не я. Мною она гордится, вторую – любит. Ранняя обида на недостаточность любви». Так ли это? Да, хотела сыновей, и даже имена им заранее придумала: Александр и Кирилл, но родились Марина и Анастасия. Но значит ли это, что не любила. Женщина с немецкой дисциплиной, к тому же добившаяся успеха в самом трудоемком искусстве – пианизме, она и дочерей приучала к строгому порядку, но внимательно приглядываясь к ним. Мария Александровна заметила у Марины хороший слух и растяжку пальцев и мечтала, что та станет музыкантшей. Анастасия, у которой первое слово было что-то вроде «нога», дало предположение быть ей балериной, что несколько пугало. В роду не было танцовщиц, к тому же тогда эта профессия была не для благородных. Отец, хотя по рождению не принадлежал к дворянскому сословию, но получил за свои заслуги сначала личное дворянство, а затем потомственное и чин Тайного советника ( на всю Российскую империю их было в 1903 – 99) , а мать принадлежала к польскому шляхетскому роду. Так вот, хотелось бы сравнить, как она воспитывала детей ( а в семье их было четверо, двое от первого брака отца) : Марина рифмовала с 2, а писала стихи с 6 лет, в СССР тоже была девочка, писавшая с этого же возраста, Ника Турбина. Так у кого лучше получилось с образованием дочери и подготовкой ее к взрослой жизни? Хотя Марии Александровне довелось дожить лишь до 13-летия дочери, а мать Ники пережила свою 27-летнюю дочь. По поводу «сдачи» несчастных девочек в пансионаты Швейцарии и Германии – это была обычная практика, не надо путать их с советскими детдомами, а если уж сравнивать, то в послевоенное время выжили те, кто в них попал. Мария Александровна позаботилась даже о том, чтобы ее дочери были обеспечены на долгие годы, но, зная их неприспособленность к жизни, обусловленную во многом тем, что именно со стороны матери они были внучки той «белоручки», Марии Бернацкой, о которой писала Цветаева в стихотворении 1920 года «У первой бабки – четыре сына». Так вот, средним сыном первой бабки, попадьи, был Иван, будущий профессор Московского университета, основатель Музея изящных искусств, названного в год столетия смерти Пушкина именем поэта. Обе его жены были очень богатыми невестами. Первая - дочь знаменитого историка Дмитрия Ивановича Иловайского, по учебнику которого училась вся дореволюционная Россия, вторая, мать Марины и Анастасии, была наследницей миллионного состояния древнего шляхетского (княжеского) рода. Однако распорядилась она им перед смертью прагматично, завещав, что дочери получат свои миллионы не ранее 40-летия. Она всё предвидела - хотя девочкам было 13 и 11 лет - что они несколько безалаберны, непрактичны и поумнеют не ранее означенного ею возраста. Одно предвидеть в 1906 году она не могла – Великой Октябрьской социалистической революции. Вот из первого сборника «Вечерний альбом», посвященного Марии Башкирцевой, кумиру поколения, где 1е стихотворенье – 1908, а всего их 111, стих. «Маме»:
Ты вела своих малюток мимо
Горькой жизни помыслов и дел.
С ранних лет нам близок, кто печален,
Скучен смех и чужд домашний кров...
Наш корабль не в добрый миг отчален
И плывет по воле всех ветров!
Все бледней лазурный остров — детство,
Мы одни на палубе стоим.
Видно, грусть оставила в наследство
Ты, о мама, девочкам своим!
После смерти матери Марина перестала даже подходить к роялю. Может быть, ей это казалось кощунством, кто знает? Зато стихи лились. Следующий сборник включал 122 стихотворенья и был посвящен Сергею Эфрону. Тут еще одна главная любовь - Наполеон Бонапарт. Когда-то она убрала иконы и поставила портрет своего кумира. Впрочем, кумира и Лермонтова, и многих поколений, вплоть до Евгения Николаевича Понасенкова. Отец тогда строго предупредил ее об опасности такой подмены. Но вот стих. «Бонапартисты»:
С раннего детства я — сплю и не сплю —
Вижу гранитные глыбы».
«Любите? Знаете?» — «Знаю! Люблю!»
«С Ним в заточенье пошли бы?»
«За Императора — сердце и кровь,
Все — за святые знамена!»
Так началась роковая любовь
Именем Наполеона.
И – о его единственном сыне, Орленке, стих . «Герцог Рейхштадтский»
Из светлого круга печальных невест
Не раз долетали призывы.
Что нежные губы! Вздымались до звезд
Его молодые порывы!
Не суждено было сбыться порывам… Есть и посвященное Брюсову, который ее не любил. Она ответила на редкость тактично:
Улыбнись в мое «окно»,
Иль к шутам меня причисли,—
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли…
— Так теперь заведено.—
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!

С 7й ее книги «Лебединый стан» у Цветаевой появляется новая интонация: рубленая, то, что она потом определяла как «единица смысла - слово и даже слог». То, что потом так ярко – в стих. 1934 «Тоска по родине»: Всяк храм мне чужд, всяк дом мне пуст…»
А теперь переходим к самой трудной теме, к человеку, который погубил и ее, и всю семью. Но до Марины обратимся к Мариям, ибо бабушки были Мариями, и как пишет о них Цветаева, все они вышли замуж не по любви, а по велению родителей, чаще отцов. Марине повезло, она вышла по любви. Хотя потом говорила, что «нам надо было остаться друзьями, и тогда мы были бы друзья на всю жизнь», и что мы слишком рано поженились. Мур писал в дневнике, что ссоры в семье были бесконечными. Причины? Есть точка зрения, что он, как мужчина, хотел быть не ниже своей гениальной жены. Вот и тянулся как мог. Был он образованным, начитанным, хотела написать «умным», но после его приверженности идеям евразийства, а особенно полусумасшедшего Николая Федорова, всерьез мечтавшего воскрешать мертвых, как-то последний эпитет не пишется… Окончательно эти идеи признаны ненаучными после теории пассионарности Льва Гумилева. Умно сказал об этом В.В.Розанов: «Если в России нигилизм – России не будет. Будут не лица, а масса». В 1931 идеи марксизма-евразийства или что-то еще привели Эфрона к службе в ГПУ, с 1936 – ГУГБ. Идеями прекрасного СССР он сумел увлечь и Ариадну, которую дома эксплуатировала мать, заставляя делать черновую работу по переписке, коррекции, переводам. Марина каждое утро садилась за письменный стол. Хотя писала в 1913, что стихи «врываются как маленькие черти», но у нее и много прозы, которая требует работы за столом, в том числе «Повесть о Сонечке», которую Д.Быков считает лучшей прозой 20 века. Значит, все-таки Сергей был искренним? Марина всю жизнь считала его безупречным рыцарем, не способным предать, не способным на подлость, тем более на преступление. Хорошо, что не знала всей правды, хотя не могла не догадываться. Сергей нигде не работал официально, иногда пописывал статьи в безгонорарные журналы, был соредактором ж. «Вёрсты» ( наряду с Дмитрием Петровичем Святополк-Мирским и Петром Петровичем Сувчинским), впрочем, вышло всего 3 номера. В 1927 из движения выделились левые силы, сочувствующие режиму Сталина, поддерживающие идеи Маркса на новой русской, а не европейской почве. Эфрон и Святополк –Мирский вернулись и окончили жизнь в застенках. Сувчинский остался в Париже и благополучно дожил до 92 лет. Не могла же Марина не понимать, не догадываться, откуда ему приходят ежемесячно тысячи франков. Но тогдашняя ее книга «Лебединый стан» (1917-1921), когда она потеряла мужа на долгие 5 лет, это о нем, о рыцаре без страха и упрека:
На кортике своем - Марина
ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
в твоей великолепной жизни.
И далее, не верующая, теперь обращается к Богу:
За Отрока – за Голубя – за Сына, За царевича младого Алексия Помолись, церковная Россия!
Андрей Шенье взошел на эшафот.
А я живу — и это страшный грех.
Есть времена — железные — для всех.
И не певец, кто в порохе — поет.
И еще страшнее: Не человек, кто в наши дни живет. ( 17 апр 1918).
Удивительно, как Марк Александрович Алданов, в 1919 уехавший заграницу и никогда более России не видевший, понял то, что с ней случилось, намного глубже и серьезнее соотечественников. В то время как люди, на своей шкуре пережившие катаклизмы Октября и следующих годов, спорят о личности Сталина, он просто и ясно написал в романе 1956 года «Самоубийство»: «…этот человек, так страстно влюбленный в саморекламу, позднее ею занимавшийся 35 лет с небывалым успехом, в молодости ничего о себе не сообщал даже близким товарищам: вероятно, всех подозревал в провокации» и еще: при нем, т е при Кобе, испытывал смутное чувство, будто находится в обществе настоящего злодея. Казалось, что такое же чувство испытывают и другие хорошо знающие Кобу люди и тоже этого не говорят: что-то в самой внешности внушало людям осторожность». После смерти Като Сванидзе сказал: Только она умела смягчить мое каменное сердце. Теперь всех ненавижу.
А у нас все ищут хоть след гениальности! «А Ленин, сказавший, что презрение к людям плохое свойство для государственного человека. Потому и сказал это, что думал противоположное, и в этом отношении мало отличался от Муссолини, Гитлера, Троцкого и уступал одному Сталину» (М.Алданов). Времени прошло не так много, Анастасия Ивановна была нашей современницей, с ней можно было поговорить, а уже ничего не могут представить из эпохи, в которой жили деды и даже отцы. Д.Быков говорит о ее румянце, довольстве - всем плохо, а ей хорошо. Ю.Меньшова на ЦТ обвиняет в смерти дочери. Давайте подробно об этом. Муж в 1917 сказал: Питер взят, но Москва еще нет. Мы должны оборонять Москву. Затем с Белой армией отступают на Дон. Марина с двумя дочерьми ( Аля 18.9.1912, Ира 2.1917) в той своей квартире, в которой они жили после свадьбы. 7 комнат. Теперь отапливалась лишь одна, на дрова шло всё: ломала мебель, сама выпиливала на чердаке балки, но t не поднималась выше 5 * и по стенам был иней. За продуктами ездила в теплушках по деревням, меняла, однажды на вопрос бабы-попутчицы ответила, что у нее из богатства - дети. Та: И, какое ж это богатство? Да, она находит новых друзей, через поэта Павла Антокольского – это студийцы –вахтанговцы. Они рядом, по соседству. Потом о Сонечке Голлидей она напишет повесть, которую Д.Быков считает лучшей в русской литературе. Детей кормить нечем. Знакомый уговаривает ее отдать детей в Кунцевский приют, там якобы кормят даже американским шоколадом. Отвозит. Навещает. Не надо спекуляций- статей с провокационными названиями: Как Цветаева убила свою дочь. Якобы обе золовки - и Вера, и Лиля – Елизавета просили отдать им Иру, чтоб ее спасти, а она дочь не любила, считала ее чуть не слабоумной и не отдала. Смотрим: Лиля ( 1885-1976), Вера (1888- 1945), обе пережили Марину и могли говорить потом всё что угодно. Кто может проверить, что они предлагали в 1919? Это была самая страшная зима, Марина понимала, что они ее не переживут. Уже съедено и выменено всё, что можно. Уже порублена вся мебель и выпилены даже балки на чердаке. «Ах, она пишет письма и стихи, а за детьми не следит». В самом деле, какое бездушие: пишет на обоях - больше не на чем - стихи, которые ведь приходят сами. Кто их не писал – не знает об этом. В июне 1921 от Эренбурга она узнает, что муж жив, в июле получает от него письмо и начинает хлопоты по отъезду. В Прагу, где Сергей учился в университете, они приехали 1 августа 1922. Долгие объятья на вокзале – «оторваться не могли», но потом, хотя много друзей и вроде не одни, а будни в бедности, в обострении болезни Сергея прорываются ссорами, которые доходят до желания развода. 1 февраля 1925 родился Мур, ребенок необыкновенной красоты и ума. Таких же, как у сестры, тоже гениально одаренной и тоже с загубленной жизнью. Даже Ира, погибшая в 2г10 м, на всех фото – ребенок с умным взглядом. Что мы в них потеряли? Но заработков почти нет. «Поэма горы» и «Поэма конца» - как бы нынче сказали – не бестселлеры. Решаются на переезд в Париж. Там

Другие статьи в литературном дневнике:

• 15.06.2022. Цветаева до Парижа
• 14.06.2022. Цветаева