Рецензия на «К 100-летию П. Целана. Выставка белого стиха» (Большой Литературный Клуб)

В качестве дополнения к выставке:

1) http://stihi.ru/2020/11/25/8762 –
подборка переводов из Пауля Целана, сделанных выдающимся поэтом и переводчиком Вячеславом Куприяновым.
Вячеслав Глебович составил эту подборку к юбилею Целана.
12 стихотворений подборки написаны неравностопным белым стихом;

2) http://stihi.ru/2020/01/16/3806 –
стихотворение Элины Витомской "В саду Целана", входившее в лонг-лист и в эскпертный шорт-лист БЛК в январе 2020 г.;

3) http://olgasedakova.com/Poetica/261 –
эссе Ольги Седаковой о Целане и особенностях его перевода на русский. Ольга Александровна пишет в этой связи о чтении Целана (ссылка на чтение http://www.youtube.com/watch?v=gVwLqEHDCQE):

"Что удивляло в чтении Целана, так это свобода его голоса от лирической одержимости – вещь, как будто совершенно не предполагаемая его мощными, часто пугающими, магически темными образами. Нет, это не был уход от музыкальности – но включение другой музыки: другой, и совсем неожиданной. Ровные звуковые волны; тихие, как бы снисходящие, щадящие мягкие тоны – так взрослые говорят детям. ...

Чтение Целана подсказало мне и ритмическое решение. Строки, разорванные в графической передаче, этот голос, не отмечая разрывов, связывал в общую ритмическую волну: в какой-то довольно простой и почти монотонный ритм. За ним и следовало идти."

Графически стихи Целана выглядели для Ольги Седаковой как верлибр, но звучание подсказало: "длинный эпический стих". Вспомним в этой связи гекзаметр эпосов Гомера – разновидность белого стиха.

Проведя параллели между Целаном и русскими поэтами (Пушкиным, Фетом, Гумилевым и особенно Мандельштамом), О. Седакова замечает:

"Целан, как известно, не только прекрасно знал русскую поэзию и немало переводил с русского, но сам себя однажды назвал «русским поэтом». Что имел в виду Целан, говоря, что он русский поэт? Вероятно, прежде всего, ту особую значительность, которая в русской традиции предписывается поэтическому слову. Русский поэт, и особенно поэт двадцатого века, говорит de profundis, говорит о главном и об общем – но общее это странно. Это не то, что говорят – или сказали бы – все: как раз наоборот, это то, чего никто не говорит. Поэт нарушает некоторый запрет, некоторые требования молчания (не только политические), восполняя своей рискованной свободой крайнюю несвободу общего состояния своих сограждан, и потому за свою речь ему приходится дорого платить: иногда жизнью, но почти непременнно – мучительной биографией. Он, словами любимой Целаном Марины Цветаевой:
Один из всех – за всех – противу всех. Цветаевой посвящены стихи, в которых Целан предсказывает собственную смерть в Сене";

4) http://nik-boldyrev.ucoz.ru/celan-izbr-st-nija_v_per-n.b-s.pdf –
Книга избранных стихотворений Пауля Целана в переводе Николая Болдырева-Северского. На с. 162 размещено и стихотворение "Вместе с книгой из Тарусы", о котором пишет Ольга Седакова. Стихотворение предварено перефразированным эпиграфом из цветаевской "Поэмы конца";

5) http://slova.org.ru/cvetaeva/rukidanymne/ –
стихотворение Марины Цветаевой, написанное белым стихом и входящее в цикл «Ахматовой»:

***

Руки даны мне — протягивать каждому обе,
Не удержать ни одной, губы — давать имена,
Очи — не видеть, высокие брови над ними —
Нежно дивиться любви и — нежней — нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяжеле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, —
Это — кто знает? — не знаю, — быть может, — должно быть —
Мне загоститься не дать на российской земле!

(1916)

....... ....... ....... .......

Обобщая, можно вспомнить, что в русской поэзии белый стих использовался практически во все периоды.

Белым стихом написана, в частности, анонимная "Повесть о Горе и Злочастии" XVII века http://old-ru.ru/08-2.html :

Еще у молотца был мил надежен друг –
назвался молотцу названой брат,
прелстил его речами прелесными,
зазвал его на кабацкой двор,
завел ево в ызбу кабацкую,
поднес ему чару зелена вина
и крушку поднес пива пьянова;
сам говорит таково слово:
«Испей ты братец мой названой,
в радость себе, и в веселие, и во здравие!
Испей чару зелена вина,
запей ты чашею меду сладково! ...»

Подражания античному гекзаметру писались, как правило, белым стихом.
Таковы и ориганальная поэма "Телемахида" Василия Тредиаковского (1703-1769) http://az.lib.ru/t/trediakowskij_w_k/text_0170.shtml ,

и знаментиый перевод "Илиады" Гомера, выполненный Николаем Гнедичем (1784-1833) http://gnedich.lit-info.ru/gnedich/perevody/iliada/yazva-gnev.htm :

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля),
С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.
Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору? ...

Интересно, что, переводя другую поэму Гомера – "Одиссею", Василий Жуковский (1783-1852) использовал не "русский гекзаметр" (вариант белого дольника на основе трехсложника), а шестистопный ямб, но тоже белый:

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну сопутников; тщетны
Были, однако, заботы, не спас он сопутников: сами
Гибель они на себя навлекли святотатством, безумцы,
Съевши быков Гелиоса, над нами ходящего бога, –
День возврата у них он похитил. Скажи же об этом
Что-нибудь нам, о Зевесова дочь, благосклонная Муза. ...

(полностью: http://az.lib.ru/g/gomer/text_0060.shtml )

Жуковскому принадлежит и сравнительно редкое в 19 веке обращение к белому вольному (т.е. разностопному) стиху. Таким стихом – вольным белым ямбом – написана "персидская повесть" – поэма "Рустем и Зораб" Жуковского
http://zhukovskiy.lit-info.ru/zhukovskiy/poemy/rustem-i-zorab/rustem-i-zorab.htm :
Заря едва на небе занялася,
Когда Рустем, Ирана богатырь,
Проснулся. Встав с постели, он сказал:
«Мы на царя Афразиаба
Опять идем войною;
Мои сабульские дружины
Готовы; завтра поведу
Их в Истахар, где силы все Ирана
Шах Кейкавус для грозного набега
Соединил. Но чем же я сегодня
Себя займу? Моя рука, мой меч,
Могучий конь мой Гром
Без дела; мне ж безделье нестерпимо».

Уже в этом небольшом фрагменте количество стоп колеблется от трех ("Опять идем войною") до шести ("Без дела; мне ж безделье нестерпимо"), в полном тексте же мы видим и двустопные строчки ("Лежал Туран", "И начал он" и т.д.).

Большой Литературный Клуб   26.12.2020 16:05   •   Заявить о нарушении