Смотрела телеверсию. Поразительный спектакль. Появилась ещё одна мечта посмотреть воочию. Ниже выдержки из статьи Т.Марченко. на сайте "Петербургский театральный журнал"
Первая пьеса юноши Чехова оказалась неудачной, громоздкой и рыхлой. Сегодня уже хрестоматийным стало утверждение, что в ней содержится конспект всех будущих чеховских пьес. Но не в этом дело. Не удалась пьеса - зато удалась исповедь, словно разом было выплеснуто все, что наболело. А тому, кому вздумалось бы к этой пьесе пристроиться, открывалась необычайная возможность - свобода кроить и перекраивать модель мира на свой лад, прислушиваясь к собственной боли.
***
Пьеса без названия" - это жизнь. Жизнь - это тоже пьеса без названия", - обмолвился как-то не любящий распространяться о своих замыслах и концепциях Л.Додин. На этот раз он кратко и емко сформулировал главный посыл своего спектакля: "Платонов болит у всех. Кроме тех, у кого ничего не болит". Режиссер стремился не к эпатажности, а к сложно сочиненному образу, где вода - прародитель всего живого - одна из его стихий. Вода, свет и музыка составляют парадоксально-ирреальную материю этого спектакля, где человеческая плоть так вызывающе-натуральна, а режиссерский язык исполнен знаков и символов. Попутно опрокинуты все залежалые чеховские сценические штампы, и театр убеждает, что он может быть зрелищным праздником и философским раздумьем о жизни одновременно. И не в натуральности бассейна здесь смысл и смак.
***
Когда у Платонова кто-то спрашивает, что у него болит, он отвечает: "Платонов болит". Боль разлита во всем этом молодом здоровом теле, которое хочет жить, а душа не знает зачем. Когда не веришь ни во что - ни в Бога, ни в черта, ни в людей, когда позади все разрушено, а впереди - ничего, то зачем и как жить человеку с совестью, но без воли? И паралич воли засасывает на дно, как речной водоворот. Другие не задумывались, довольствуясь тем, что Пушкин назвал "жизни мышья беготня". А его угораздило задуматься - безответно. Трагедия безверия и бездействия - болезнь рубежа веков, она аукается нам и сегодня.
Много лет спустя после своей первой пьесы Чехов с горечью писал Суворину о том, что у классиков каждая строчка пропитана сознанием цели, смысла, а у нас в душе хоть шаром покати, и эта болезнь безверия хуже сифилиса и полового истощения. Вот как проецируется реплика героя "Платонов болит", и вот в чем современность боли додинского спектакля.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
