Воробьи умолкли, прочирикав.
А про что? Наверно, про Чернигов,
Монастырский, княжий, крепостной.
С этим звёздам впору целоваться.
Это воздух древнего славянства.
Это наше детство над Десной.
Нет ещё московского Ивана,
И душе заветна и желанна
Золотая русская пора.
Он стоит, не зная о Батые,
Смотрят ввысь холмы его святые,
Золотые реют купола.
Это после будет вор на воре,
А пока живём по вольной воле:
Хошь — молись, а хошь — иди в кабак.
Ни опричнин нет, ни канцелярий,
Но зато полно господних тварей,
Особли́во кошек и собак.
От земли веселия и лада
Хорошо доплыть до Цареграда
И вкусить от грецкого ума, —
Но нигде нет жен милей и кротче,
Но хмельны таинственные рощи,
Где гудут пчелиные дома.
Так живём в раденьях и забавах.
Шлют в наш Кремль послов своих лукавых
Царь индийский да персидский шах.
Пишем во церквах святые лики,
И в Ерусалим идут калики,
И живут подвижники в лесах.
Тени душ витают на погосте,
И горят рябиновые грозди,
И течёт под берегом река,
И покой от веры и полыни.
Никакой Империи в помине.
Это просто Средние века.
Для того чтоб речь была хорошей,
Надо б горстку соли скоморошьей,
Да боюсь пересолить в летах,
Потому что — верьте иль не верьте —
Будут жарить черти после смерти
Скоморохов на сковородах.
И смотрю с холмов на храмы Божьи,
Проклинаю всё, что будет позже:
Братний спор, монголов и Москву, —
И люблю до головокруженья
Лепоту и мир богослуженья
И каштанов вещую листву.
<1976>
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
