внимая пророчествам мрачно,
не чувствуем пламя в упор.
наверно, и ангелам страшно
глядеть, как мы входим в костер.
как ноем и жалимся скупо
под гнетом дурных новостей.
как плачут неспящие куклы
над судьбами наших детей.
со страху упала букашка,
и с бабочки спАла пыльца.
и только подружка-ромашка
хоть тресни, цветет у крыльца.
себя самоедством не губит
и греет мой северный край.
и знает, что Бог ее любит.
не веришь?
сорви - погадай
если долго-долго прощаться
и, прижавшись, в ночи стоять,
сердце может застыть и сжаться,
как шагреневая печать.
если даже в словах хороших
ощущать тоски запашок.
если слезки ловить, как мошек,
в окольцованный кулачок.
не смотри!
синий пламень блекнет,
остужая прощальный взгляд.
потому от любви и слепнут,
что вот так на нее глядят
немого выкрика истошность связала вкось любовь и страх, и тощих крылышек тревожность, и свет мучительный в глазах. и с этим страхом, с этим светом покорно шла домой, легка, к противным соевым котлетам, и кофейку без молока. кончалась царственность спектакля, покоем веяла герань. но вновь и вновь стрела Геракла разила солнечную лань. и вновь с надеждой и отрадой родимый лебедь-человек взлетал и падал, падал, падал в чужое озеро, как в снег. но перед тем, как боль-усталость взломает грудь копьем тупым, он звал тебя...
и ты являлась.
и умирала вместе с ним
а музыка росла, росла, росла, сплетая в шар медлительность и живость. но может, это и не жизнь была, а лишь проверка долгая на вшивость. да провались он, этот вечный бой! не для него вдохнули душу в тело. в шестнадцать лет хотелось стать собой, но в шестьдесят и это надоело. да и к чему рогами землю рыть, пытаясь тщетно и психуя тщетно? достаточно ведь просто жить да быть, не становясь ни кем-то и ни чем-то. взвиваться легкой вспышкой над свечой, шуметь дождем и радоваться мигу. и нараспев неграмотной душой всю жизнь читать единственную Книгу
выйдешь из дому супругу назло, подметешь подолом тропку-версту. а на солнечном базаре светло. там умеют оценить красоту.
подойдет к тебе купец-паренек, на былинного героя похож, и подарит перстенек-огонек, и уйдешь ты с ним в высокую рожь.
проживешь сто лет, душой весела, станет перстень твой впритирочку мал. скажешь мужу, на дороге нашла ( али с неба прям на пальчик упал).
сгорбясь, с палочкою в церкву войдешь, словно заново отмеришь версту. и расскажешь про высокую рожь. да не батюшке, а прямо Христу.
все расскажешь. через стыд, дрожь и пот. прослезишься на остаточек лет. так расскажешь, что и Он не поймет, каешься ты ( черт возьми!) али нет...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.