Девочка научилась расправлять плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текиллу на брудершафт.
Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.
у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг
То есть сердце погрызть - остальное так,
Для дворников и собак.
А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.
Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.
Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки,
Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,
То сумерки, то попутчики - дураки,
То пули слишком мелки.
У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака.
Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока
Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.
Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.
Потом, конечно, неделю всё письма жгла.
И месяц где-то спать еще не могла.
Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу.
Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.
Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет".
Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё.
Точнее, слава богу уже не твоё.
Остальное - дело её.
***
мой бешеный апрель почти издох, внутри девчоночка повесилась на рее, я уезжаю ночью на восток, чтоб только не смотреть как ты стареешь. чтоб только не касаться нежных век, которые колдуют над рассудком, и без которых я на день, на век усну, чтобы проснуться через сутки. проснуться обессиленной, немой, в слепящем кураже твоих объятий, проснуться и понять, что ты не мой, и не смотря на трудности приятий, сближений, отторжений естества, и несмотря на нежность поколений, понять, что мне важней всего слова и отрицание того, что я не гений. а ты не говоришь мне "я люблю", ты не гадаешь по моим ресницам, ты пишешь сказочки другому королю, и только он тебе ночами снится...
мой май наступит через сорок шесть часов, которые наполнены другими, которые дадут мне горький сок и новое сомнительное имя. я уезжаю, чтобы не болеть, не плакать горлом, не страдать от ломок, не изучать ногами тех аллей, что все еще ведут от дома к дому... что в двадцати минутах от меня, и что сложнее мне - дойти или остаться? не отвечай, попробуй догадаться, и запиши ответы на камнях. я уезжаю, чтобы позабыть, что ты прекраснее, нежней и невозможней чем все, что у меня могли бы быть, что мое чувство так же непреложно, как шестьдесят пять лун тому назад... что ты умней, отважней, справедливей, что ты внутри меня бушуешь словно ливень, что ты внутри меня гремишь как камнепад.
мой бешеный апрель почти издох, я проклинаю все, что мы имели.... и в бесконечной нежности к апрелю,читай - "к тебе", я снова уезжаю на восток.
***
Полбутылки рома, два пистолета,
Сумка сменной одежды - и все готово.
Вот оно какое, наше лето.
Вообще ничего святого. Нет, я против вооруженного хулиганства.
Просто с пушкой слова доходчивее и весче.
Мне тридцать пять, звать Мансуром, я гангстер.
Я объясняю людям простые вещи - Мол, вот это мое. И это мое. И это.
Голос делается уверенный, возмужалый.
И такое оно прекрасное, наше лето.
Мы когда умрем, поселимся в нем, пожалуй.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
