9
Она ходила взад-вперёд перед зарешёченными окнами складского помещения, заламывая тонкие руки, прикидывая, как осуществить то весьма непростое дело, что она задумала.
Она была худой, очень худой, такой, что запросто могла бы выйти на подиум, если бы поставила себе это целью. Кожа да кости. Но слава манекенщицы не прельщала её.
Её уже давно мало что интересовало, кроме него. Чуть больше двух лет.
Два года назад назад ей было двадцать пять лет и она работала в магазине бытовых товаров, принадлежавшем её отцу и строила планы на жизнь. Ещё по окончанию школы она собиралась поступать в институт, но не могла выбрать в какой именно и где-то в глубине души предчувствовала, что ей просто придётся продолжать дело отца - и всё тут.
Он появился в магазине бытовых товаров, где она стояла за прилавком и она тогда сразу заметила его. Он забрёл в магазин её отца всего лишь для того, чтобы купить моток скотча. И тут случился поворот в судьбе...
Он не был писаным красавцем на лицо - таких лиц, как у него было на земном шаре сотни миллионов. Обычный мужчина славянской внешности, сероглазый, светловолосый. Выделялся он разве что очень высоким ростом - под два метра, широкими плечами, могучей, как у быка, шеей. Она сама не могла понять, что её тогда привлекло в нём, но она, сама того не ожидая от себя, начала с ним флиртовать. Хотя раньше это у неё плохо получалось. Она была стеснительна от природы, особенно в присутствии мужчин.
Ей показалось, что она тоже ему понравилась с первого взгляда, потому что он ответил на её заигрывания. Да, определённо тогда между ними пробежала та самая искра, которая способна превратиться в вязкую субстанцию, скрепляющую взаимоотношения людей на определённое время...
Они познакомились. Её звали Стася, представился и незнакомец, назвав имя и фамилию тоже. Фамилия его была Бескудов и Стася так с той поры и называла его почти всегда - по фамилии.
Она тоже не была от природы красавицей. И уродства в ней не наблюдалось. Простая девушка, большеглазая, белобрысая, с небольшим количеством конопушек на вздёрнутом носике. Подкрашивалась слегка, пользовалась помадой, красила брови и ресницы и это делало её миловидной. Но у Бескудова она вызвала интерес и их знакомство затянулось, он приглашал её в кафе, в кино. И как-то недолго он ухаживал и сделал предложение выйти за него замуж.
И вот, в ту минуту, когда за столиком в кафе он сделал ей предложение, она поняла, что влюблена по уши. Потому что ей показалось, что он любит её, если не стал тянуть с женитьбой. Ведь большинство мужчин предпочитают холостую жизнь, всё находят причины, как избежать брака. А этот вот через пару месяцев уже захотел зарегистрировать их отношения навсегда...
Тогда она даже упустила из виду, что за два месяца их знакомства он ни разу не сказал, что любит её. Однако, ей настолько хотелось верить в придуманную ею сказку, что она объяснила себе это тем, что, якобы, Бескудов относится к породе тех мужчин, которые не любят говорить о любви, предпочитая доказывать её делом. Вот он и доказал: женится же после коротких ухаживаний!
Ну, и она не стала тянуть со свадьбой, не применяя устаревших лицемерных приёмов, вроде "я подумаю и через две недели дам вам ответ". Она была влюблена и хотела выйти замуж за этого человека как можно скорее - так к чему затягивать с личным счастьем?
Она тоже не говорила ему о любви к нему. Она просто любила. И с каждым днём после их свадьбы чувства её росли и крепли.
Да, тогда она была счастлива. Просто каждый день был наполнен глубоким удовлетворением и осознанием, что жить - это очень хорошо.
И, поскольку она была довольна жизнью, время летело как-то уж очень стремительно. Год промчался так быстро, что вызывало удивление: как, год уже прошёл? Как один день?
И вот тогда счастье резко оборвалось, ушло, так и не позволив толком распробовать его на вкус - мало, слишком мало.
Вечером он вернулся домой с работы какой-то слишком серьёзный, озабоченный. Она пыталась, как всегда, повиснуть у него на шее и осыпать поцелуями перед тем, как начать готовить ужин для него, но он взял её за руки и отстранил.
- Стася, - как-то глухо произнёс он, отводя глаза в сторону, - нам надо развестись. Я полюбил другую женщину.
Ей тогда показалось, что она получила мощнейший удар под дых. Стало очень больно и нечем дышать.
- Как же это? - пробормотала она, ощущая, как холодеют щёки. - Я же люблю тебя... Я не могу без тебя... Как же я без тебя?
- Стася, - Бескудов устало подкатил глаза. - Я-то не люблю тебя больше. И мы не можем быть вместе. Пожалуйста, только не устраивай сцен и истерик. Давай расстанемся по-хорошему.
Но Стася ощущала себя именно на грани истерики.
- Но ты не можешь меня бросить! - голос её задрожал. И не только голос. В ней задрожало всё, каждая клеточка организма, даже воздух в лёгких. - Как же ты мог?.. Кто она?..
- Стася, - в голосе Бескудова завибрировало раздражение, - я не собираюсь отчитываться перед тобой. Я не люблю тебя - и всё. И уходи. Собирай свои вещи и возвращайся к отцу.
- Но я же не могу жить без тебя! - слёзы хлынули у неё из глаз. - Я не буду без тебя жить! Я убью себя, слышишь, я покончу с собой!
- Это твоё право, - холодно бросил он.
Она швыряла вещи в сумки и чемоданы, не в силах сдерживать рыдание, она не могла плакать тихо, а тем более, не лить слёз вовсе, чтобы выдержать гордость. Какая уж тут гордость! В пору было бежать на речку топиться.
Она вызвала такси и выволокла из квартиры Бескудова большую сумку на колёсиках, чемодан, дорожную сумку через плечо.
И приползла в дом отца, как побитая собака.
- Тебе не надо было бросать работу, - наставительно говорил ей отец, - засиделась дома - вот и некуда себя девать. А любовь... Дурь это всё. Завтра же выйдешь на работу и дурь начнёт выходить.
Стася на самом деле тогда ушла из магазина после свадьбы. Чтобы полностью посвятить свою жизнь мужу и его дому. Кто ж мог предположить, что из этого дома её вышвырнут так скоро?
На следующий день она снова стояла за прилавком отцовского магазина, но работать не могла. Она была погружена в своё горе, слёзы то и дело выбегали у неё из глаз и покупателей явно не вдохновляла продавщица, о чём-то беспричинно плачущая и ушедшая в себя, не отзывавшаяся, когда к ней обращались.
- Так не пойдёт, - выговаривал её вечером отец после работы. - Ну, кто так делает? Посетителям надо улыбаться, быть всегда приветливой, разговорчивой. Сколько раз я говорил тебе!
- Да не могу я сейчас улыбаться, - подтягивала сопли Стася. - Я умираю!
- Выдумасы всё это! - отец резко рубил рукой воздух. - Так и будешь всю жизнь по этому дураку реветь?
- Так ведь свежо ещё. Он только вчера меня кинул. Рана-то болит.
- Рана, рана. Говорю тебе, не стоит он того. Он мне всегда не нравился. Ну, не нищеброд, всё-таки квартира своя и своё дело, мебель делает. А только где это видано, чтобы так быстро жениться после таких коротких ухаживаний?
- Может, он тогда меня любил...
- Да прямо, любил! Служанка была нужна по дому, чтоб целиком себя отдала ему, жила только его интересами.
Стася тяжело вздохнула. Ей показалось, что отец в чём-то прав. И вспомнилось, что за весь год совместного проживания Бескудов так и не сказал ей, что любит. И теперь ясно, это не потому, что он не любил говорить о своих чувствах. Просто и чувств-то никаких не было.
Жизнь стала невыносимой, каждое пробуждение утром превратилось в пытку. Ей очень хотелось, чтобы Бескудов вернулся, снова вошёл в её жизнь и они бы снова были вместе. Она бы простила его. Простила!
Ей хотелось видеть его. Хоть издалека, хоть мельком.
И она посреди рабочего дня срывалась из отцовского магазина и мчалась на другую улицу, где находилась мебельная мастерская бывшего мужа, пряталась за растущие поблизости деревья, ждала, когда он выйдет, чтобы хоть издалека увидеть его.
А после становилось ещё больнее, слёзы лились часами, их невозможно было прекратить.
Отец ругал её за то, что она покидает магазин, чтобы выслеживать своего бывшего, но она даже не слышала голоса возмущённого родителя. Она хотела только плакать.
В ту пору она совсем мало ела, пища не шла в глотку от мыслей: "Как?! Ведь произошло такое горе, а я буду есть? Поддерживать в себе жизнь после того, как произошла такая беда?" Она худела, вокруг глаз появились синяки. Тогда-то она отощала просто до неприличия - кости, казалось, вот-вот прорвут кожу и появятся наружу...
Она выследила и ту женщину, на которую Бескудов её променял. Да, это была не чета Стасе! Высокая, умеющая не только стоять, но и ходить на лабутенах, длинноногая, грудастая, стильная, с рыжей копной пышных волос, эдакая леди-вамп... А Стася невысокая, щуплая, плоскогрудая. " - Похоже, Бескудова можно понять, - подумала она тогда, - и ясно, что он уже не вернётся. Значит, мне надо умирать."
Она тогда твёрдо решила умереть после процедуры официального развода. Сделать всё так, чтобы никто не остановил, не спас. Она сняла квартиру в старом доме, на окраине города, в хрущовке. Квартира была запущенная, как говорят - "убитая", с треснувшим унитазом, грязными обоями, рыжей от ржавчины ванной, поэтому хозяева сдали недорого. Но Стася и не собиралась в ней жить. Она планировала в ней с жизнью покончить.
Она решила убить себя, вскрыв себе вены в горячей воде. Но, будучи по натуре брезгливой и чистоплотной, она прежде, чем налить в ванну воды, тщательно вычистила её всевозможными дезинфицирующими средствами. Ванное углубление всё равно имело мерзкий оранжеватый налёт, но, по крайней мере, оно было стерильно. Стася наполнила его такой горячей водой, какое могло выдержать её тело и, погрузившись в воду, в отчаянии полоснула бритвой по синеватой полоске, выступавшей под тонкой полупрозрачной кожей...
Стихи.руАвторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Ваша страница Кабинет автора
Что-то навязчивое Гл. 3
Динна Перо
Умереть она хотел всерьёз. Поэтому перед тем, как забраться в горячую ванну, закрыла входящую дверь на все замки - чтобы случайно кто не заглянул и не спас.
Но ей было суждено жить.
Смартфон зазвонил ещё когда она заполняла ванну водой. Она не услышала звонок из-за шума воды. Это давал знать о себе отец - родительское сердце как будто почувствовало беду.
Она уже пребывала в бессознательном состоянии, обмякнув в рубиновой воде, от которой поднимался лёгкий парок в прохладный воздух плохо протопленной в зимнее время квартиры, когда отец и его друг забрались через балкон на втором этаже в эту квартиру и, обнаружив Стасю в её ужасном положении, вызвали скорую.
В больнице её спасли, после чего она была благополучно переправлена в психиатрическую лечебницу, где пробыла до конца весны.
А когда она была выписана, отец приехал за ней на стареньком "ауди" и забрал её.
- Ну, вот что, дорогуша моя, - говорил он, сжимая пальцами баранку и глядя перед собой, - хватит психовать. Подумаешь, какое сокровище потеряла! Лишить себя жизни из-за дрыща, который спутался с какой-то шалавой - вот дурь-то! Я тебя своими методами лечить буду. В деревню поедешь, к сестре моей, твоей тёте Зое. И не отдыхать! Пахать будешь так, что придурство твоё с потом выйдет. Труд, знаешь, он всё лечит. А ты до сих пор не знала, что такое труд! А вот узнаешь - тогда и поймёшь, что всё это хрень собачья, любовь твоя к этому козлу.
Стася не возражала. Ей было всё равно. Она считала себя умершей, трупом, который почему-то никто не собирался хоронить. Боль никак не проходила, как и навязчивые мысли о том, что она хочет быть с Бескудовым и без него всё бессмысленно.
В деревню её отец увёз в тот же день, приехали только к вечеру, когда стемнело.
Тётя Зоя была уже не молодая женщина, но и не старая - ей было около пятидесяти лет и она зарабатывала на жизнь тем, что вела натуральное хозяйство и летом сдавала половину дома дачникам. Дополнительные рабочие руки бы ей пригодились.
Она была человеком деловым и суровым и, узнав от отца Стаси печальную историю любви и попытки суицида его дочери, пообещала:
- Ну, я из неё дурь-то выгоню. Ишь, чего выдумала, любовь-морковь! Я за неё возьмусь, можешь не сомневаться!
Тётя Зоя слов на ветер не бросала и взялась-таки за Стасю со всей жёсткостью человека, которому приходилось выживать нелёгким трудом. На следующий же день Стася была разбужена ни свет ни заря и отправлена в хлев - на обучение дойки коровы.
Стася перепугалась поначалу и не решалась даже приблизиться к корове, которая, как ей казалось, отдалённо напоминала рогатое существо из преисподней. Трудно было даже представить, что такое чудище могло давать такой вкусный продукт - молоко.
Но тётя Зоя грозно свела брови на переносице:
- Ты вот что, дорогуша, не кобенься. Сдохнуть - это проще всего, юшку-то из жил себе пустить, а вот выжить - тут сила нужна. Так соплёй всю жизнь и проживёшь, так и будешь чуть что не по твоему за бритву хвататься? А я тебе так скажу: живут только сильные, кто жизни, как корове, хвост крутят. А слабые только сопли и глотают. Доколе протянешь соплеглотательницей, а?
Слова тётушки тогда очень покоробили Стасю и она, норовисто дёрнув обоими плечами, решительно зашагала к крове и присела на маленькую скамеечку возле вымени...
Она научилась-таки доить корову, нашла подход к сильному своенравному животному, что оно даже не било по ведру копытом и стояло смирно, пока опорожнялось его вымя. И доила всё лето - утром и вечером. И поцеживала молоко. И пропускала через сепаратор. И торговала на рынке домашней сметаной, творогом, маслом.
Ещё у тёти Зои были свиньи, утки, куры, гуси и всех и их надо было кормить, чистить хлев.
И было картофельное поле - там надо было окучивать грядки и собирать личинки колорадских жуков. А в конце лета копать картошку, складывать в вёдра и вести в тачке по ухабам длинной дороги к дому тёти и носить в погреб.
И огород доставлял немало хлопот.
И всё это была непривычная работа для девушки, выросшей в городе и поначалу Стася уставала так, что кровь шла из носа и перед сном не было сил раздеться, так и падала на диванчик, не постелив и не сняв футболку и легинсы. И спала, как убитая, без сновидений. А когда её будили утром, было чувство, что не спала.
Но зато куда-то отступали душевная боль, тревога, безысходность, заботы поглощали невыносимую тоску по Бескудову.
А потом молодое тело привыкло к тяжёлому труду и даже как-то появился к этому вкус. Как-то успокаивался вечно мятущийся мозг от запахов навоза, сена, живых трав, то политых летним дождём, то согретых зноем.
И был лес, походы по ягоды и грибы, и был азарт вернуться домой с хорошей добычей, похвастаться, потешиться. И были купания в реке в жаркие дни и рыбалка, соление рыбы, сушение, жаренье, уха.
И к концу лета, уезжая обратно в город, Стася поняла - она будет жить.
- Вот и славно, - говорил отец, когда они проезжали в авто по загородной дороге мимо лесов, отчасти тронутых желтизной осени. - Видишь, любовь это ещё не самое главное. Любовь - это ещё не вся жизнь. Твоя мать тоже кинула меня, когда ты ещё в школе, в старших классах училась, променяла на того козла. Ну и что? Жизнь продолжается. Я ведь и не думал тогда убивать себя. Вот у меня свой бизнес, друзья. Не конец света.
- Ты, наверно, так сильно не любил, - вздохнула Стася.
- Может, и не любил. А жили-то хорошо. Ну, были недоразумения по мелочи, а так всерьёз не ссорились, тихо было всё, мирно. И тут раз - как гром на голову... Полюбила другого... Ну, полюбила и полюбила. Совет вам да любовь, разошли дорожки! - отец усмехнулся краем губ.
- А если бы она захотела вернуться, ты бы принял?
- Это вряд ли. Знаешь, дочка, дважды в одну и ту же реку не входят. Да и чашка если разбилась, склеить можно для видимости, а пользоваться уже нельзя.
- Но ведь любовь это не чашка... Это ведь такая страшная непреодолимая сила...
- Выдумки всё это, Анастасия. Эмоции, так сказать. Фильмов ты насмотрелась и книг начиталась. Романтики захотелось - вот и накрутила себя донельзя. А это чушь. Вот займёшься работой, отдашь ей себя целиком и поймёшь, о чём это я.
- Да я уже поняла. Мне как-то стало легче в деревне. Там и продыху нет от тяжёлой работы, опять же, перемена места, другая обстановка.
- Так ведь отец-то родной тебе плохого не посоветует. Я знаю, как все эти психозы лечить, - отец слегка хохотнул. - Сам в этих местах вырос. Там закалка к жизни даётся будь здоров!
По возращении в город Стася даже не стала отдыхать и уже на следующий день вышла на работу в отцовский магазин, просто не терпелось проверить собственные силы, насколько они вернулись. И оказалось всё в порядке. Она снова ощущала в себе возможность улыбаться посетителям магазина, быть терпеливой с особо привередливыми, она объясняла, показывала, продавала и неизменно вежливо прощалась даже с теми, кто ничего не купил. Да, жизнь определённо входило в то самое спокойное русло, какое было до того, как в неё ворвалась любовь.
И как-то даже не угнетали осенние дожди и холод ноября, потому что Стася ощущала себя как бы вырвавшейся из лап смерти, мрака, который давил на неё из-за потери любви. Она старалась не вспоминать Бескудова, потому что мысли о нём всё же болезненно впивались в нервы ядовитым жалом и требовались усилия, чтобы переключиться на что-то другое.
" - Я потеряла его навсегда, - рассуждала Стася, - он уже не вернётся ни за что. От таких секс-бомб, как та деваха, не уходят. С такими живут до старости и не бросают ни за что. Есть в них какое-то магическое притяжение, рождаются они с ним, что ли. Это вроде колдовства. Они могут заполучить любого мужчину, какого пожелают и держать его до тех пор, пока сами не захотят отпустить. А разве она захочет отпустить, отдать такого, как Бескудов? Нет, теперь он её навеки."
И только в конце февраля оказалось, что эти мысли Стаси были неверными.
Бескудов вынырнул как бы из ниоткуда. Он появился в магазине бытовых товаров, когда она заботливо протирала влажной тряпочкой пластмассовые позолоченные ручки для дверей, аккуратно наклеивая на них ценники. Он приблизился к прилавку и тень его упала на опущенную голову Стаси.
Она подняла лицо и ей в одну секунду стало больно. Как будто всадили нож в живот. И снова стало трудно дышать, как тогда, почти год назад, когда он объявил ей, что уходит. Зачем он снова появился в её жизни? Сейчас, когда раны её уже начали затягиваться, но всё-таки не зажили окончательно?
- Здравствуй, Стася, - грудным голосом произнёс он. - Могу я с тобой поговорить?
- Да, - пробормотала Стася едва слышно, откладывая в сторону маркиратор и поднимаясь со стула.
Они вошли в складское помещение. Стася ощущала, как от волнения дрожали её руки и колени, она боялась, что не сможет владеть собственным языком. Она всё ещё любила этого мужчину. Безумной, страстной любовью.
Они присели на табуретки возле ящиков с товарами, друг против друга.
- Стася, - Бескудов опустил глаза. - Я ушёл от той женщины. Вернее, выставил её со всеми её причандалами из своей квартиры. Это была большая глупость с моей стороны, что я тогда связался с ней. Я очень сожалею.
Стасе показалось, что у неё остановилось сердце. Он прогнал ту женщину? И пришёл сообщить об этом ей, Стасе? Почему? Неужели?.. Неужели всё ещё может обернуться так, что он вернётся обратно к ней?! Такое может случиться?.. О Боже, если бы это было так!
Другие статьи в литературном дневнике:
