12.

Полтавский писатель Филипп Бабанский известный читателям как автор многих прозаических произведений для детей и юношества «Тайна Толи Стародуба», «С днем рождения», «Славная моя Полтаво», «Счастье пришло весной» и другие.
В книгу «Тайна Толи Стародуба» вошли одноименная повесть и ряд рассказов, раскрывающих мир подростков, вселяют в чувствительные юные души гордость за свой край, свою Родину, своих родителей.
Книга издается к 60-летию писателя.

1. В СЕЛО!
Толя, как вихрь, ворвался в квартиру и взволнованно закричал еще из коридора:
- Ур-ра! Мама, семь - три в нашу пользу! Генка как даст, так и гол, как даст ...
И остановился. Толя никогда не видел отца таким раздраженным. Худощавый, легкий и подвижный, он резко ходил по комнате и сердито жестикулируя, говорил:
- Разве это моя работа? Зовусь зоотехником, а посмотреть со стороны: кто я? Писарь! Сидишь в этом управлении, парепы переписываешь ...
Если бы мама что-то возражала папе, он разгорелся. И она молчала, и папа уже спокойнее добавил:
- Надо в деревню переезжать.
«О, снова о селе», - подумал Толя и стал прислушиваться, что папа скажет дальше. Но здесь уже начала говорить мама.
- Ты уже не первый год морочишь мне голову этим селом. Не понимаю, что тебя тянет туда?
- Живет дело - вот что. Живое дело крикнул папа, только в буфете что-то звякнуло. Схватил стул, сел, побарабанил худыми пальцами по столу.
Надоела мне эта канцелярщина. Что это за работа, когда она мне не по сердцу? ..
- Все это так, - осторожно согласилась мама.- Но ... робко то. Здесь все для меня с детства привычное.
Папа устало махнул рукой, провел ею по лбу.
- Понимаешь, к самому себе стыдно. Я уже половины того не помню, что в институте учил. Скоро забудешь, с какого конца у коровы рога, а с какой - хвост.
Толя не удержался, засмеялся.
Мама строго посмотрела на сына и сказала отцу:
- Вот и ему в третий класс уже. А в селе, известно, какие учителя Ежегодно из села своего выезжают, то и детей ничему путному не научат.
Папа кивнул, насмешливо возразил:
- Такое скажешь. Программа в школах одинаковая, а учителя ... Откуда ты можешь знать, какие на селе учителя? Всякие есть -и тут и там ...
На этом разговор и прекратился. Мама подошла к окну, некоторое время задумчиво смотрела на уличную суету, на большой новый дом напротив, где над первым этажом красовались вывески: «Гастроном», «Аптека», «Детский мир» ... Прислушалась к привычному городского шума, ненадолго умолкал только поздней ночи. Затем вздохнула, пошла на кухню. Папа взял газету и прилег на диване, а Толя все размышлял над тем, о чем говорили родители. Мама в селе никогда не жила, не знала, как живут там люди, и просто боялась - так взять и бросить город. Для нее это не так просто. Отец рассказывал, что он родился и вырос в селе, но родственников у него никого не осталось. Поэтому и Толи за все его девять лет так ни разу не пришлось уехать из города.
- Папа, расскажи что-нибудь о селе, - попросил Толя, присев на диван. Папа погладил сына по большой стриженой голове.
- Что я тебе расскажу? Поеду когда в колхоз, возьму тебя. Вот и посмотришь сам. А может, и пожить в селе придется. Там, брат, хорошо! ..
Папа отложил газету, мечтательно закрыл глаза.
- Вот я вижу свое родное село ... Зима. Выйдешь из дома - кругом бело, снег на солнце искрится - глазам больно. Деревья в инее, дома позаметали - только окошки чернеют и дымок вьется из труб. Красиво! ..
схватит санки - и бегом за околицу, снежок под сапогами - рип-рип ... А там гора, ребята уже собираются.
- Ты смотри, в Ванька новые санки!
- Покажи.
- О, железом подведены!
- Ну спускайся! ..
Выбираешь, в какую сторону лучше спуститься. А сердце только тех, тех. Поставишь санки, ляжешь, видипхнешся ногой - и поехал,
- Эй, держи-и-сь! - несется вслед.
А санки все быстрее и быстрее мчатся, только подпрыгивают на ухабах и снежную пыль сбивают. Такая скорость, что даже дух захватывает! ..
- Вот здорово! - в восторге восклицает Толя, и глаза у него блестят, как две искры.
- Да, брат, это здорово ... А весна придет - ручьи побегут, птички весело защебечут. На ручьях водяные мельницы ставим, кораблики пускаем ... Потом все зацветет, зазеленеет. По белыми от цвета садами домов не видно. Ароматы такие, голова кружится. Выйдем за село в мяч играть. Солнечно, тепло, травка молоденькая щекочет голые пятки. А вокруг - светлый зеленый пространство. Посмотришь на горизонт - земля на солнце парит, в глазах мелькает. А тебе кажется, что это море волнуется, а за ним - дальние неизведанные миры. И так, как у тебя вдруг выросли крылья. Взмахнешь ними - и взлетишь высоко-высоко, до самых облаков, и полынь в эту неведомую даль ...
В комнату зашла мама, присела на стуле. Сначала она слушала молча, потом перебила отца:
- Послушать тебя, село - не деревня, а курорт.
- Конечно! - вспыхнул папа Курорт и есть.
- А работа?
- Ну, работа - само собой. Придет горячая пора - работают от зари и до зари. Скажем, во время жатвы: хлеб перезревают, висипаеться- надо спешить, чтобы собрать его ... Но опять же - среди природы, на солнце, на чистом воздухе. Не то что здесь: день за днем киснешь в канцелярском чернилах. Придешь домой, а тебе и есть не хочется, и сна нету. А там поработал хорошо, то и ешь за двоих, и спишь, как богатырь. Люди там здоровые, загорелые. А уж для ребят - роскошь! Если река близко - купайся сколько хочешь. Мы, бывало, ребятами плот взбейте на воду спустим и, как настоящие моряки, путешествуем по реке целый день. Капитан у нас, матросы ...
- Справа по борту - остров. Глубина - полметра, - сообщает вахтенный.
- Лево руля! Так держать! - командует капитан.
- Хлеба только из дома возьмем, а там рыбки наловим, уху сварим. Ох и вкусная же! Папа вплоть причмокнул.
- Папа, поедем в деревню! - не удержался Толя.
- Поедем, сынок, поедем, - пообещал, улыбнувшись, папа. А мама молча вздохнула и посмотрела в окно, за которым бурлила город.

2. Папа решил

Как быстро лето прошло! Совсем же недавно каникулы начались. И вот снова осень. Понемногу Толя привык рано вставать и идти в школу. Но никак не мог заставить себя готовить вовремя уроки. Вспомнит о нем мама, посадит за книги - сидит. Только она куда-то отвернется, а Толя уже во дворе - мяч гоняет.
И вот через недельку ему поставили первую оценку. Парень вспоминает вчерашний разговор о новенькие лыжи и о своем обещании учиться на пятерки, разве что изредка приносить четверки. А уже сегодня в его дневнике стоит тройка. Вот учительница пристальное! Ли в селе такая будет? ..
И Толя представляет, как мама сначала скажет, что о лыжах он может только мечтать, а потом начнет отчитывать его. Надо придумать какое-то оправдание. Но придумать что-то путное трудно. «Ну и что такого? Тройка - это не плохо », - скажет он. Мама, конечно, возмутится: «Еще только не хватало, чтобы ты с двойкой заявился. Смотри мне! Я тогда с тобой не так разговаривать ».
А потом непременно папе расскажет ... Нет, что ни говори, а в этом приятности мало ...
С такими невеселыми мыслями не хотелось и домой идти. Еще бы где-то немного задержаться, то хотя папа с обеденного перерыва на работу пойдет.
Но вот уже и их дом - большой, на весь квартал. Ближайшее идти в квартиру через парадный ход. И парень прошел его и пошел дальше - лучше зайти воротами. Так можно оттянуть минуту встречи с мамой. А кроме того, воротами идти интереснее: проходишь под длинной темной аркой, как сквозь туннель или какую-то пещеру.
Поляскуючы себя по ногам портфелем, Толя прошел «тоннель» и уже заходил во двор, как вдруг услышал позади себя приглушенные голоса:
- ... Вишняки ... в землянке.
- Когда?
- В четверг, после полуночи.
- Там опасно, можно попасть.
- С головой делать, это не попадем ...
Парень увидел, как из подворотни вышли двое ничем не примечательных людей - один человек среднего роста, в сером потертом костюме, второй - маленький, щуплый, в выцветшей солдатской гимнастерке. Лица их Толя не видел. Он вернулся, выбежал на улицу вслед за этими двумя.
Именно здесь от остановки отходил наполненный пассажирами автобус. Подозрительных мужчин поблизости не было.
«Поехали в автобусе, - догадался Толя.- Странные какие-то. «В четверг, после полуночи». Кто такие «Вишняки», что это за землянка, и почему после полуночи? Видимо, что-то недозволенное собираются делать, когда боятся попасться ... Тут что-то не так. Пойду расскажу маме ».
И только он вбежал в квартиру, как вслед за ним позвонил и папа - сегодня он пришел почему-то позже. Сбросив пиджак и попустившы галстук таким движением, словно он не давал ему дышать, папа нервно потер ладони, подмигнул Толи и сел к столу.
- Ну как, поедем?
- Куда?
- Да куда же - в деревню.
- Поедем!
А папа уже к маме:
- Ничего зоотехникам и агрономам протирать штаны в городских учреждениях. Ведь так?
Мама насмешливо прищурилась.
- Именно тебя в том селе ждут не дождутся! Без тебя не обойдутся!
- Отнюдь! - запальчиво ответил папа, схватившись с стула К весне сто тысяч специалистов должны поехать в колхозы. Сто тысяч! Это, брат, сила. И я поеду.
- Тебя посылают?
- Еще не посылают. Может, и не пошлют. - Почему же ты?
- Потому что я не могу больше сидеть. Кроме всего, я член партии. Не обязательно ждать, пока пошлют.
- Что ж, можешь ехать, - холодно сказала мама.- А мы с Толей останемся здесь.
Толя поднял голову от тетради:
- Я тоже поеду.
- Тебя не спрашивают! - рассердилась мама.
- Поеду, - упрямо повторил Толя.
Папа улыбнулся, взял сына за плечо, притянул к себе.
- Все поедем, чего там ...
- Поезжайте. Я сама здесь останусь.
Папа рассердился.
- Не говори глупостей, Надя!
- Не все же такие умные, как ты, - не сдавалась мама.
Папа опустился на стул и вздохнул.
- Понимаешь, это уже решено. Сегодня я сам пошел в обком партии и попросился. Не могу я теперь назад отпрашиваться ... Придется собираться в дорогу.
Мама обиженно надула губы.
- Собирайся и езжай, когда тебе хочется. О себе только думаешь, чтобы тебе лучше было, - сказала мама, и на ее серых глазах заблестели слезы. Мама открыла шкаф, надела светлое летнее пальто и, ни на кого не глядя, вышла из квартиры.
Толи стало жаль матери, хотелось чем-то успокоить ее, но ввязываться в спор он не решился. Папа заметил его растерянность, улыбнулся невесело.
- Такие, брат, дела.
Толя подошел к отцу, прижался.
- А это правда, что в селе от скуки умереть можно?
Широкие папе брови удивленно поднялись.
- Кто тебе такое сказал?
- Я слышал, как тетя Полина маме говорила.
- Так вот в чем дело? .. Ерунда сказала твоя тетя Полина. Когда делать нечего, то и в городе со скуки умереть можно. Нам с тобой скучать некогда - да?
Толя неуверенно кивнул.
- А когда мы в деревню поедем?
- Скоро. Только ты уроки хорошо учи, в школе не шали, а то сельский директор школы узнает, что ты делаешь, -и не примет обратно в город пошлет. Там, брат, в этом - строго! ..
Толя молчал, но отец прочитал в его взгляде какое-то тревожное вопросы.
- Ты что?
- А ... мама? - И слезы выступили на больших черных, как в родителях, глазах.
- Что - мама? .. А-а-а ... Ничего. Поживем - увидим ...

3. В ДОРОГЕ
Толя пришел с школы и возился со своим воспитанником Барсом. Это вовсе не был хищный зверь. Барс - сибирский кот. Летом прошлого года парень нашел во дворе слепое беспомощное котенка. Еще Генка-рыжий тогда смеялся Толи. Назвал кошачьим папой Г посоветовал покинуть котенка, а он, мол, ему от дяди привезет морскую свинку. Но Толя не послушался. Генка такой лжец, у него, может, не то что морских свинок, но и самого дяди "нету.
Теперь Барс действительно похож на зверя - здоровенный и злой, даже собаки боятся его, а сам Толя всегда ходит с искусанными и исцарапанными руками.
Парень никому не доверял кота, сам ухаживал за ним. Вот и сегодня он принес песка и всыпал в ящичек, который стоял в углу коридора. Затем, озабоченно наморщив лоб, помыл под краном блюдечко и налил туда молока.
Пока Толя все это делал, кот играл с ним. Идет Толя, а Барс подбежит, встанет на задние лапы, а передними бьет его по ногам.
- Ну, ты! Розпустувався, - притворно сердито покрикивал Толя.
- Да уходи! Видишь, дурак, тебе готовлю ... Не будешь мешать - скорее есть дам ...
Пришел папа.
- С хозяйством своим беспокоишься? Ну-ну. А мама где?
- В кухне.
- Надя !! Поздравляем: получил назначение - зоотехником в колхоз. Хочешь, поедем сейчас, посмотришь. Здесь как раз машина с сельхозтехники.
Мама, видимо, примирилась с тем, чтб переезжать в село таки придется. Она уже не спорила, только махнула рукой и сказала:
- Что уж тут смотреть ...
- А может, не понравится?
- Тогда в другое село проситимешся?
- Конечно, нет. Это ты правильно ... Поеду пока сам, а вы готовьтесь переезжать со всем рухлядь.
- Папа, и я с тобой! - бросился к отцу Толя.
- Куда? Тебе же завтра в школу.
- А там тоже есть школа. Папа, возьми!
В глазах Толи были слезы. Он смотрел с таким мольбой, что папа заколебался. А тут еще и мама, спасибо ей:
- Пусть уж он едет.
- Ну ладно. Собирайся.
Второй раз повторять Толи не надо было. От радости он просто растерялся и не знал, куда ему броситься и за что ухватиться.
- А машина где?
- Да вот же во дворе стоит.
Пока папа возился в ящиках стола, отыскивая какие-то бумаги, Толя схватил портфель с книгами и отнес в машину. Хотел Барса взять, но он убежал.
- Зачем ты его ловишь?
- А что, здесь оставить?
- Мы вернемся сюда. Возьми пальто и фуражку, а больше ничего не надо ... Готово Филипп Карпович! - сказал папа к шоферу, садясь рядом с ним.
Филипп Карпович - солидный такой, с усами - осторожно взялся большой рукой за блестящий шарик на рычаге, включил скорость - и машина плавно тронулась. Покружив по улицам, выехали на широкий шоссе. Сначала вдоль, тесно друг к другу, стояли большие дома, далее - маленькие и уже не так густо. Вот и последний домик мелькнул черепичной крышей. Впереди - широкая степь. Только далеко на горизонте что-то мечтает - даже не поймешь, что это такое: или обычный дом, или, как в сказке, замок какого-то замкнутый великана.
- Тебя как везти, с ветерком? - оглядываясь на заднее сиденье, спрашивает Филипп Карпович.
- 3 ветерком! - восторженно соглашается Толя.
Шофер почти незаметно нажимает ногой на маленькую педаль, и все у дороги начинает быстрее бежать назад. Сквозь неплотно причиненное боковое стекло в машину и действительно с тонким свистом врывается ветерок. Толя охватывает чувство, похожее на то, что о нем рассказывал папа. На мгновение показалось - он в самолете и вот-вот поднимется в небо. Было весело, хотелось петь, то выкрикивать. Но в то же время Толя заинтересованно смотрел то влево, то вправо, ерзал на широком сиденье, расспрашивал:
- Папа! Вот пшеница?
- Почти угадал! - засмеялся папа Была когда-то пшеница, затем ее комбайном сжали, а солому составили в стог. Вот она и стоит - скирда пшеничной соломы.
- А что с ней делают?
- Из соломы? Ну, брат, неужели не знаешь? Все делают: скот ней кормят, когда здания покрывали и еще много чего делают. .
- Что скот - это я знаю ... А трактор вот чего ползает?
- Оре. Зяби.
- Как это - на зябь?
- Оре осенью, а весной пройдет по пашне с культиватором и боронами, а потом что-то посеет-свеклу или там кукурузу ...
Сколько еще есть такого, чего Толя не знает!
Он хотел спросить о посевах - почему все уже пожелтели, а они зеленеют, еще только высовываются из земли. Но папа задумался, и Толя не хотел беспокоить. Лишь Филипп Карпович изредка нарушал молчание, замечая:
- Урожай здесь, видно, хороший собрали ...
Чуть дальше:
- Эх, сеятели - огрехов наделали ...
Еще проехали.
- Ишь, умники: земных не оборюють, а дорогу перепахали ...

4. Вишняк
Они уже ехали по шоссе часа два, а может, и больше. Первое, сильное впечатление от быстрого движения прошло. По стеклом все мерцало, утомляло зрение. А машина, кажется, не едет, а по воде плывет-да ровно стелется перед ней асфальтовая дорога. Каждый думал о своем, даже Филипп Карпович перестал разговаривать. Толя уже начал клевать носом.
И вот шофер затормозил, повернул руль влево, и Толя слегка качнуло к правому борту. Он перестал дремать, оглянулся. По вымощенной мелкими камнями спуска машина свернула с шоссе и, съехав на грунтовую дорогу, сбила целую тучу пыли.
- Дождя крайне нужно, - сказал Филипп Карпович.
- Еще как, - согласился папа Озимые уже везде посеяли, а дожди не идут.
- Оно-то хмурится, может, пойдет?
- Да, может, и соберется.
- Если бы ...
Машина обратила еще на другую дорогу - узкую и не такую пыльную.
Дорога попетляла по склону неглубокого оврага и сбежала на зеленую гору.
- Папа, смотри! - восторженно воскликнул Толя.
Совсем близко, внизу, лежало село. С горы он казалось не настоящим, а как нарисованным. Вдаль, в лес, что темнел на горизонте, протянулась блестящая лента узкой реки. На ней белели и пестрели стайки гусей и уток.
Слева за рекой стелились желто-зеленые луга, по ним торчали болотные кочки с кустиками травы, а еще дальше - целые острова из зарослей осоки и камыша.
Главная улица села проходила более правым берегом реки, почти точно повторяя все ее изгибы и колена. На этой улице стояли дома двумя тесными рядами. Справа от главной улицы отходило несколько меньших улочек. Там домики были большие, почти все они краснели и белели черепичными крышами. Видно было, что эти улочки застраивались позже.
Село утопало в темной, пыльной зелени: на нее уже положила отпечаток близка осень.
- Это и есть Вишняки, - вдруг захвилювавшись, сказал папа.
- Да, красивое село, - авторитетно заявил Филипп Карпович.
«Вишняки, в землянке», - вспомнил Толя, а вслух спросил:
- А почему - Вишняки?
- Потому вишен здесь много. Видишь, у каждого дома - вишневый сад.
- А река - тоже Вишняки?
Пока папа вспоминал, Филипп Карпович ответил:
- Нет. Река называется Орлик.
- Орлик? Странно как. А почему?
- Кто его знает. Говорят, запорожцы когда-то так назвали ее.
- Папа! А я еще раньше слышал о Вишняки.
- Как?
- Я шел с школы, а у нас у ворот стояли двое мужчин. Один говорит: «Вишняки, в землянке». А второй: «Там можно попасть». О чем это они, папа?
- А кто же их знает, -байдуже сказал папа, захваченный какими-то своими мыслями.
Толя недовольно отвернулся. Хотя кому понятно, что в разговоре двух неизвестных кроется какая-то тайна, а папа совсем внимания не обращает. «Вернемся домой - Генке-рыжему расскажу», - решил парень -
Машина перескочила старенький деревянный мост, кое-где заплатах новыми, белыми досками, и остановилась перед крайними домами.
Из за домов наперерез машине неожиданно вышла стадо коров. Филиппу Карпович пришлось резко затормозить. Толя опустил стекло в дверце машины, смотрел широко раскрытыми глазами и удивлялся. Так много коров видел впервые. Здесь были и желтые, и красные, и черные, и пестрые, с большими, острыми рогами и с маленькими, короткими.
Вот одна - седая с рыжими пятнами - подошла к самой машине и уставилась в нее глупый взгляд больших карих глаз, опушенных белыми ресницами. Корова громко вздохнула и начала пережевывать. С розовых губ потянулась к земле паутинка зеленоватой пены.
Тут подошел один из пастухов - молодой парень в ватнике и закатанные до колен стариков штанах. Он был босой, а в руках держал длинный кнут из пеньки.
- Эй! - сердито крикнул он на корову, замахнулся своим кнутом, и кнут выстрелил громче, чем игрушечный пистолет.
Корова мотнула рогами так, как хотела проколоть ими железный кузов машины, повернулась и пошла, трудно болтая большим выменем. Вместе с пылью, которую сбила стадо, в машину залетел дразнящий запах теплого молока.
В последнее дорогу перешел уже немолодой, заросший посеребрившеюся бородой пастух в больших сапогах и с палкой. Он важно поздоровался, коснувшись пальцами засаленного козырька, и пошел за стадом.
Машина осторожно двинулась вдоль улицы. Толя оглянулся налево, вслед стаде, и только теперь увидел у самой реки длинные сараи, крытые черепицей и камышом. Это были фермы. За фермами натужно гудела какая огромная машина, такой Толя никогда не видел.
- Овес домолочують, - сказал Филипп Карпович, и Толя понял, что машина эта - молотилка. Побежать бы это, посмотреть, как она работает. Но папа, конечно, не пустит ...
Далее улицу рядом обступили нарядные, побеленные дома с уютными дворами. Он чей-то двор так густо зарос низким кудрявыми травой, что Толи захотелось покачаться по этому мягкому зеленому ковру.
У дороги пасется рябое поросенка. Оно, чавкая, присматривается к приближающегося, потом испуганно похрюкивают и на всех парах несется во двор. А он, просто посреди дороги, в пыли, как в воде, купаются куры. Они совсем не боятся автомашины и с большой неохотой покидают свои необычные ванны.
С некоторых дворов выбегают мальчишки - такие, как Толя, и меньше. Одни машут руками и что-то кричат, другие, вытянувшись, козыряют по-военному. А вот один, еще совсем карапуз, грязный, без штанов, в самой коротенькой рубашке, бежит прямо под машину. Толя аж из сиденья вскочил. «Задушит» - с перепугу чуть не вскрикнул он. Но Филипп Карпович резко тормозит и, выглянув из машины, ссорится пальцем
- Ты куда разогнался? Я т-тебе! ..
Малыш испуганно убегает обратно в дом, а водитель, добродушно улыбаясь, снова внимательно смотрит на дорогу. Толя облегченно вздыхает и тоже смеется.
Только в другом конце села машина свернула с улицы направо и через украшенную лозунгами арку въехала во двор. Толя увидел большой навес. Под навесом и посреди двора, под открытым небом, стояли комбайны, сеялки, плуги и еще какие-то машины - Толя не знал даже, как они называются. Была здесь и автомашина без передних колес, а дальше - трактор с распущенной гусеницей.
Осмотрев просторный двор, расширенные, жадные Фолы глаза скользнули справа и увидели приземистые дымящиеся мастерской. - Да. - Да. - Еще бы!

Крыса - большой хитрец. На словах он горой стоял всего общественное, был борцом за все новое, а на деле делал то, что было выгодно для него. Он любил работать так, чтобы не очень перерабатываться, и чтобы жить с удобствами. Дом хороший на фундаменте поставил себе, а потратился на него меньше, чем другой на неважную дом. Ведь в его распоряжении были и люди, и колхозные машины, и материалы ... Говорят, с колхозных засек частенько попадало несколько в его собственную кладовую. И не сам брал, нет! Было кому взять и принести. Носили и возили не только для него, но и для полезных ему людей. В жизни руководствовался Герасим Ефимович таким правилам: «Не подмажешь - не поедешь». Вот и пидмазував. Как едет, бывало, в город, в машине всегда припасено: для одного - окорок, для второго - горшочек свежего масла, для третьего - зеленые огурчики и молодая редисочка с колхозной теплице: посреди зимы лучшего подарка и не придумаешь!
Конечно, не все, от кого зависел Крыса, были падки на такие подарки. Но иногда это и помогало, особенно в первые послевоенные годы, когда всем жилось не слишком сладко. Может, потому Герасим Ефимович долго же председательствовал в колхозе.
А Гречаный был совсем другой. Конечно, и он имел свои недостатки. Мог долго не замечать у себя под носом какого лентяя, пьяницу или мошенника, пока сами колхозники не начнут требовать, чтобы такого выгнали из кладовой или там с фермы.
Но все колхозники знали, что Гречаный - человек честный. Для него колхоз был самый дорогой от всего. За это его и уважали люди. Поэтому и решили, что руководить объединенным колхозом будет Гречаный. А Крысы даже заместителем не захотели.
Так бывший председатель артели «Новая жизнь» Герасим Ефимович Крыса стал бригадиром в колхозе «Маяк». Работать приходилось столько же, а иногда и больше, чем прежде, как он был головой, а зарабатывал куда меньше. И почестей тех НЕТ ,, что председателю колхоза. Сколько тех друзей было, которые за рюмкой всегда били себя в грудь и уверяли, что за Герасима Ефимовича они хоть сейчас готовы пойти в огонь и в воду! А теперь -нема. И если сам не возьмешь где-то там на птицеферме десяток яиц ли выпишешь поросенок - никто и не догадается принести.
Еще год назад Герасим Ефимович был такой пышный и гордый: едет по улице на своей бричке - ни на кого и не взглянет.
А теперь стал тихий и скромный, чуть ли не с каждым за руку здоровается, за двести шагов шапку снимает. Такой радушный, что куда там.
И все, кто знал его, понимали, что это только снаружи. На самом деле хитрый и мстительный Крыса глубоко затаил в себе злость на своих односельчан, которые не захотели, чтобы он был председателем.
«Ну-ну, посмотрим, как вы без меня нагосподарюете», - сказал он сам себе после отчетно-выборного собрания.
Крыса кое-как делал то, что ему поручили, но про себя злобно радовался, если у нового правления случался где-нибудь огрех в работе.
Иван Кузьмич Стародуб встретился с Крысой в первые дни работы в колхозе «Маяк», куда его назначили зоотехником. Он ушел в другую бригаду проверять, облицевали там траншею для силоса, и увидел, что в траншее копается какой-то дедушка.
- Дед! А чего это вы сами? - спросил он.
Старый колхозник медленно разогнул спину, внимательно посмотрел из-под наставлений козырьком руки на зоотехника и спокойно ответил:
- Правду сказать, здесь и мне делать нечего.
- Как - ничего? - начал сердиться Иван Кузьмич.
- Да, что цемент забрали. Ясли на коровнике цементировать.
- Кто же это так разумно распоряжается?
- Конечно - Крыса. И он как раз вон в конторе, с ним и поговорите, - дед махнул рукой в сторону бригадной дома - бывшей конторы колхоза «Новая жизнь».
«Вот я с ним поговорю», - гневно думал Стародуб, направляясь к указанной дедом дома. Он резко шагнул через порог в полную табачного дыма комнату, быстро окинул взглядом нескольких мужчин, сидевших там, и резко спросил:
- Где бригадир?
- А вы кто будете? - в ответ спросил один из мужчин. Зоотехник смерил его сердитым взглядом. Круглая голова с коротко подстриженными волосами. На полном румяное лицо-хитро прищуренные светлые глаза. Чего было в них больше - враждебности или любопытства? Иван Кузьмич понял, что это и есть бригадир. Он уже готов был вылить на Крысы свой гнев и раздражение. Но в последний момент сдержался, глухо ответил:
- Стародуб, зоотехник.
- А-а, Иван Кузьмич? Знаю о вас. Как же - слышал. Здравствуйте. Трофим, встань, пусть человек сядет.
Молодой, здоровый Трофим молча встал и пошел к выходу. За ним вышли и остальные двое колхозников.
- Вы почему транша не цементирует? - строго спросил Стародуб.
Крыса невинно заморгал, удивленно пожал плечами.
- Коровник же надо заканчивать. Пока же с ним возиться?
- А что ваши коровы будут есть, когда вы сорвете силосования?
- Иван Кузьмич! Но не волнуйтесь вы, ради бога. Цемента нам завтра пидкинуть- к вечеру и яма будет готова.
Здесь снова зашли колхозники. Иван Кузьмич не хотел при них ругаться с Крысой и мрачно сказал:
- Ну хорошо.
- У нас же воду на коровник провели, автопоилки поставили, - продолжал Крыса Хотите, посмотрим?
- Пойдем.
- Пожалуйста, - открыв дверь, приглашал Герасим Юхимович.- Да, поставили автопоилки. Так мы уже решили и кормушки поставить цемента. Через день - два можно будет рапортовать в район, коровник на сто голов готов.
- Угу ... Ладно, - соглашался Стародуб.
Они долго осматривали ферму, и до конца Ивану Кузьмичу показалось, что он ошибся. Крыса совсем неплохой человек.
Он так приветливо смотрел на него и наконец предложил:
- Пойдем теперь ко мне, посмотрите, как я живу.
- Да мне уже в контору время, - попытался отказаться зоотехник.
- Нет, так не пущу. Вы же, наверное, и не обедали? И я спрашиваю! Конечно, холостяцкая дело. Пойдем пообедаем, а потом вместе и в контору подъедем. Я тоже на наряд должен появиться. Идем, идем. Он, видите, и моя хата. Близко ...
Пришлось согласиться. Тем более, что Стародуб был очень голоден. Он окинул взглядом хороший дом и, припрошуваний Крысой, зашел чеоез застекленную галерею в просторную комнату.
Метка хозяйка с полуслова понимала мужа.
- Ты там того ... Вот деньги, - сказал он, -и через несколько хви-, линь между блюдами, появилась бутылка с прозрачной жидкостью.
- Ну, это уже лишнее, - запротестовал Стародуб.
- Что вы, Иван КузьмичуИ За знакомство. После работы не помешает-лучше слатиметься, - настоятельно приглашал хозяин.
- Ну, разве что по одной. Пусть уж! - сдался зоотехник. Стародуб не знал по-настоящему ни Крысы, ни Гречаного.
Закусывая, он слушал осторожную болтовню Герасима Ефимовича и думал: «Умный дядя. Из него же был бы лучше председатель, чем с гречневой ».
По дороге в контору Крыса все время шептал ему на ухо:
- Говорил я: сейте на том городе арбузы. Так нет же, не слушают. Гречишный - ни за что. Овес посеял. По пять центнеров взяли! Курам на смех - ей-богу. А кавунци там рожают, боже ты мой! - и вплоть языком прищелкнул, словно смакуя кавун.- Сколько же тысяч денежек потеряли, а? .. И так - везде ...
«Как настоящий хозяин рассуждает, - снова думал Стародуб.- Может, и зря сняли с головы, оскорбили человека ».
В конторе их уже ждали бригадиры и Гречаный. Председатель колхоза неприязненно посмотрел на прибывших, но ничего не сказал. Раздав наряды бригадирам, он обратился к зоотехника:
- Иван Кузьмич, что, по-вашему, на фермах завтра надо делать?
- По-моему, надо силосные траншеи достроить, - сказал Стародуб. Все с интересом повернулись к нему. Он даже смутился немного, но с нажимом добавил: - И коровник во второй бригаде надо уже заканчивать.
- Хорошо, - спокойно согласился Гречаный.
В углу завозился какой-то человек - усатый, с веселым лицом. Это был член правления и старший конюх, которого все па селе звали просто дядей Власом.
- А Воловник вы думаете ремонтировать?
Стародуб подумал, что конюх обращается к нему, и ответил:
- Воловник подождет.
- Пока же ждать? - подскочил дядя Влас, и усы его сердито настовбурчились.- Хотя бы крышу перекрыли. Как дождь идет - так прямехонько на волов.
- Дядя Влас! А ты плащи им вместе, - пошутил Щур.
- Да. Пусть правления покупает. Умные которые ...
Стародуб уже заметил, что все в колхозе перевозят машинами и лошадьми, а волы ничего не делают.
- А какая польза от ваших хотел? - насмешливо спросил он на пенсии они у вас, что ли?
- Да, - поддержал Крыса Волам автомашинами корма подвозят, а они стоят себе, отрыгивают. Смех да и только!
Гречневый подумал и сказал:
- Это верно, волы у нас лицемерными стали. А их у нас двенадцать пар. Давайте и вола на завтра работу найдем ...
После наряда по порядку выходили на улицу. Ночь была тихая, звездная. Где играла гармошка и пели ребята:

Вне щелочью зелененьким,
Вне щелочью зелененьким
Принимала вдова лен меленький ...

Под ногами приятно шелестели сухие листья. Крыса догнал Стародуба. Пожимая ему руку, пригласил:
- Да ты, Иван Кузьмич, по-простому заходи чаще. Буду рад ...
Акулина Яковлевна открыла и сразу же начала рассказывать что-то о ребятах, чиня Стародубу обед.
- Спасибо, не беспокойтесь. Я уже пообедал, - сказал зоотехник.
Она посмотрела на своего квартиранта, укоризненно покачала головой.
- Тогда ложитесь спать, вот постелен ... А моего до сих пор нет, где заседает.
Иван Кузьмич посмотрел на сонных ребят, разделся и лег в постель. Прежде чем заснуть, он еще раз подумал о гречневой и Крысы: «Два медведя - в одной берлоге - вот и грызутся. А Крыса таки умный, к нему стоит иногда прислушаться ».

7. «НОВЕНЬКИЙ»
Утром в понедельник, отправляя ребят в школу, Акулина Яковлевна говорила Толи:
- Ты иди смело с Митька, просто в третий класс. Учитель уже знает, что к нему придет новенький.
Это «новенький» неприятно кольнуло в сердце: один, без родителей идет впервые в чужую школу.
- А папа где? - тревожно спросил Толя.
- Папа твой, еще ни свет ни загорелось, в колхоз пошел ...
Вред от Митьков дома совсем близко. Надо только выйти н центральную улицу и немного пройти ней. Слева стоит старенвкий, аккуратно побеленный домик под зеленым железным дахойи. Просторный двор огорожен новеньким забором, также окрашенным в зеленый цвет, и усаженный молодыми деревцами. Из старых деревьев после войны осталась одна корявая яблоня. Она стоит под самым крыльцом.
Это и есть школа.
- Здесь у нас только три класса. Четвертого еще нет. А он где - и Митька показал рукой вкось, - вот большой дом под черепицей, видишь? .. Да он, краснеет. Вот наша десятилетка.
Толя не заметил, с какой завистью Митька говорил о десятилетку. Он жадно смотрел все, что происходило во дворе сей маленькой школы, отныне станет его школой.
Во дворе шумно бегали мальчики, на крыльце скромной тесной кучкой стояли девочки. Все сразу обратили внимание на нового и, по всей видимости, городского мальчика, их с Митьки тут же окружили. Толя рассматривали откровенно, не стесняясь, и под этими слишком пристальными взглядами Толя смутился, смутился.
Пока Митька восторженно рассказывал о своем самолет с резиновым моторчиком, к Толе боком подошел немного выше него, вихрастый, узкоплечий парень с хитрыми глазами-щелками.
- Ты чего такой черный? Видимо, не умывался? - спросил он и, засунув глубоко в карманы длинные худые руки, насмешливо сузил и без того узкие свои очи.-А головастый который, ого!
Толя молчал, хотя и злился. Его и в городе ребята называли головастики.
- Ты что, немой? Допытывался мальчик Баньки вытаращил и молчит.
Не получив никакого ответа и на этот раз, он надвинул Толи фуражку на глаза.
- Не лезь! - сердито сказал Толя, поправляя фуражку.
- А-а, ты умеешь говорить? - притворно удивился парень и еще раз дернул за фуражку. Но Толя изо всех сил толкнул парня в грудь так, что тот от неожиданности упал на землю.
- Ты чего дерешься? Думаешь, я не всыплю тебе - заорал парень. Он вскочил и бросился к Толе. Митька заступил друга.
- Ну, ты, Косой! Не трогай его.
- А что? - задирался тот.
- Тогда узнаешь что, - угрожающе сказал Митька.
- Ну, подожди, я тебя, Головатый, где поймаю, - пригрозил вихрастый Толи и пошел в класс.
Толи было неловко, но он должен делать? Надо же было защититься.
- Кто это? - спросил он у ребят.
Толстый неповоротливый парень - тот самый Боря Бублик, о котором Митька говорил Толи, что это его друг, - надул щеки и пробормотал:
- Да! Ну его, Косого. Он ко всем цепляется.
- Вадька Гречаный, сынок председателя колхоза, - пояснил Митько и добавил: - Хулиган такой. И маменькин сынок. Все только мама и ходит в школу, заступается за него: «Владимир Кондратьевич, за что вы нашем Вадик поведение снизили», - передразнил Митько писклявым голосом Вадьчину мать.
Молодая блондинка уборщица, бледная и тоненькая, как Толина мама, озабоченно вышла посреди двора и забилось в колокольчик.
Зайдя в достаточно тесный, с низкими окнами класс, Толя растерянно забегал глазами по партах: где же ему сесть?
Именно за передней партой было свободное место. Но рядом сидела девочка - остроносая, с зелеными глазами и розовыми лентами в рыжих косичках. Сесть у девочки Толя не решился - еще ребята начнут смеяться над ним.
Но тут подоспел Митько.
- Пойдем вдвоем на заднюю парту, там никто не сидит, - решительно сказал он.
Парта была старушка. На ней какой-то озорник вырезал ножом буквы, слова и даже рисунки. Все это проступало сквозь свежую черную краску.
Здесь зашел учитель. Толя уже знал, что его зовут Владимиром Кондратьевич. Хотя учитель уже хорошо поседел, но держался он, как спортсмен, - худощавый, стройный, высокий. Даже очков не носил, видно, глаза видели еще хорошо. Поздоровавшись, Владимир Кондратьевич начал делать перекличку. Толя напряженно вслушивался, чтобы не пропустить своей фамилии. Но учитель закончил перекличку, а Толи не назвал. «Сказать о себе?» - подумал Толя. В это же мгновение учитель поднял голову, строгими глазами осмотрел весь класс и остановился на Толи. Ученики тоже повернули головы к нему. Толя невольно покраснел и встал.
- Новенький? - спросил учитель.
«Опять - новенький», - вспомнил Толя Акулину Яковлевну и тихо сказал:
- Да.
- Фамилия?
- Стародуб Анатолий.
Учитель что-то дописал в журнал.
- Садись, Стародуб ... Сейчас мы с вами, дети ...
И учитель начал рассказывать правило украинской грамматики.
На последнем уроке день так нахмурился, что хоть лампы мира - в тетради даже клеток не видно. Впоследствии заморосил дождь - мелкий, тихий и густой.
Когда шли домой, Толя заметил, как все посерело, поблекло под дождем. Деревья печально опустили ветви. Куры сидели под навесом, похоронив головы под опущенные крылья. Дремал в будке Жук.
- В шашки сыграть, что ли? - нерешительно сказал Митька.
- Давай, - согласился Толя. Все равно на улице ничего нельзя было делать.
Толя вспомнил маму, загрустил и играл невнимательно. Ранее он и на один день никуда не выезжал. А теперь вот уехал, и когда вернется домой - неизвестно ... Правда, здесь интересно. Митька обещает повести в лес. Там они настоящего живого ужа поймают ...
- Куда ты это залез? - торжествующе спросил Митька. - Ведь здесь я заключу твою шашку во веки веков.
- не заприте, - сказал Толя и начал думать, как освободить свою шашку.
- Да тебе же никуда уже ходить. Хотя к северу сиди - ничего не придумаешь!
- После полуночи придумаю, - упрямо сказал Толя и снова вспомнил слова, сказанные неизвестными людьми там, в городе «Вишняки, после полуночи». «Кто же были те двое? Может, шпионы? » - мелькнула догадка, и тут же Толя поверил в нее. Оглянулся, никто не услышит, сделал страшные глаза и дернул Митька за рукав.
- Ты чего? - удивился Митька, но на лице его, как в зеркале, тотчас звьявився то же выражение, что и в Толи.
- Тебе можно доверить ... тайну?
- Я ... которую ... тайну?
- Чш-ш-ш! Никому не расскажешь?
- Чтобы я умер! Говори.
Спеша, чтобы кто не вошел в комнату и не помешал, Толя шепотом рассказал подслушанный разговор двух подозрительных мужчин.
- ... Здорово, а?
- Спрашиваешь!
- Как ты думаешь, о которых Вишняки они говорили?
- Ясно - о наших. Более Вишняков нет, - уверенно заявил Митька.
- Это, значит, где-то здесь есть и землянка?
- В селе нет никакой землянки. А в лесу, говорят, была - партизанская.
- Какая это - партизанская?
- Ну, партизаны немцев в ней жили.
- Вот бы найти ее! И этих людей, может, там увидели. Как ты думаешь, кто они такие?
- Откуда я знаю? Может ... шпионы?
- Ч-ш-ш! .. Я тоже думаю ...
- Надо выследить.
- Давай! А как мы будем следить? ..
Договориться они не успели, потому что в дом зашел Даниил Са-вич. Он сбросил брезентовый плащ, вплоть гремел, как железный, - таков был мокрый, - и обратился к ребятам:
- Ну, чемпионы, чья берет?
- Я в шашки редко играю, - сказал, смутившись, Толя.- Вот я шахматы привезу, тогда посмотрим ...
Даниил Савйч скептически махнул рукой на Митька.
- В шахматы он совсем не понимает. Так уж мы с тобой вдвоем сразимся.
- Немного и я играю, - обиженно сказал Митька. В это время зашел Иван Кузьмич.
- Ну, как тебе колхоз? Спросил директор зоотехника. Стародуб недовольно покачал головой.
- Беспорядки на фермах. Заведующий - лентяй и вообще никудышный. Кормов к весне никак не хватит. Надо засилосуваты все, что только можно. Вы нам подбросите еще одну комбайн?
- подкинут. Вместе с трактором дадим ...
- Коровники надо механизировать. Директор вздохнул.
- Трудно нам. Людей нет, больше сезонные. С весны до осени поработал - и до свидания.
- А постановление пленума? Теперь легче будет.
- Это так. Те, что раньше бросили у нас работу, снова придут. Даже мой Андрей, старший сын, обещал домой вернуться.
- Откуда?
- В армии служил. А после демобилизации в город подался - легких заработков искать. Где он только не летал! ..
- Слава богу, домой теперь едет. В колхозе работать, - вставила Акулина Яковлевна. Ребята притихли. - Стой! - Как? Да.

- Так зачем же его Шептун держит?
- Рука руку моет, - загадочно ответила смуглая. «Воры крадут. Вот кого бы выследить » - подумал Толя.
- Шептун у себя дома ферму развел, то зачем ему колхозная? - вмешалась, наконец, в разговор девушка и покраснела.
Тут зазвонил звонок, Владимир Кондратьевич попрощался с колхозницами.
- Заходите к нам - не узнаете фермы: сейчас там такая чистота, как в хорошей хозяйки в доме! - говорила похожа на цыганку женщина.- Зоотехник пришел, увидел кучи навоза и сам - за вилы. Ну, а нам стыдно стало. Как взялись! Три дня, можно сказать, с фермы не выходили. Зато теперь - любо-мило посмотреть!
- Хорошо, зайду обязательно, - пообещал учитель.
- А скоро у нас будет, как на курорте, - крикнула женщина.- Зоотехник говорил, комнату отдыха сделают для доярок!
- Хорошо! ..
Толя побежал в класс и не слышал, или колхозница еще говорила что-то учителю. «Надо собрать штаб и рассказать о ворах», - решил он.
После уроков Владимир Кондратьевич велел Толи остаться. «Видимо, Косой пожаловался, что я его вчера стукнул», - встревожился Толя. Он вспомнил слова отца: «Будешь шалить - учитель обратно в город пошлет».
- Я тебя буду ждать, - сказал Митька.
- Да иди, может, я долго /
- Ну, хорошо, тогда я пока самолет доделывать ...
Ни о драке с Вадиком, ни об их встрече после уроков в кустах учитель не сказал ни слова - очевидно, ничего не знал.
- Еще вчера хотел; ближе познакомиться с тобой, и не было времени, - сказал учитель и пристально посмотрел на Толю. Взгляд его серых глаз был такой пронзительный, что Толя невольно опустил голову.
- справку из школы ты позже принесешь, да? - после паузы спросил учитель.
- Да.
- А теперь скажи без справки: как ты до сих пор учился?
Толя молчал.
- Двойки есть?
- Не.
- А с какой дисциплины чувствуешь себя слабо? .. Тройки, пожалуй, есть?
- С арифметики.
- Да ... А что ты любишь больше всего? Что тебе сердца?
Толя смутился.
- Люблю всяких животных.
- Это хорошо. Значит, в отца пошел. Будешь зоотехником?
- Не знаю, - сказал Толя. И это была правда, потому что, кроме того, что он любил животных, Толя мечтал еще о далеких путешествиях. А для этого, конечно, надо стать моряком, вот как его дядя - мамин брат.
Владимир Кондратьевич еще спросил о семье, о том, с кем Толя дружил в городской школе, любит ли он читать книги и какие из них больше всего ему нравятся. Наконец, посоветовал все учить с начала года, а не откладывать на «потом», и отпустил.
Весело напевая что-то вымышленное на ходу, Толя подошел да Митьков дома, которая была теперь и его домом. Сейчас они с Митьки пойдут в лес и поймают живого ужа.

Ты сопротивляйся, но не очень.
Потому не уйдешь от нас, вуже!

сейчас же сложился в голове стишок. Толя даже сам здивувався- так здорово это у него получилось. Ну, что Митька на это скажет?
Но еще на пороге Толя понял, что в семье Синицы то случилось. Митька сидел мрачный и красный, как вареный рак, а Акулина Яковлевна гневно звучала кастрюлями и тарелками. Она вопросительно посмотрела наьТолю и нахмурилась: ну, мол, что ты скажешь? Толя тоже молча положил портфель, сел на стул. Тогда Акулина Яковлевна не выдержала и насмешливо спросила:
- и ты так делаешь дома, как наш Митька?
- Что? - осторожно поинтересовался Толя.
- Вот, полюбуйся: Ави-а-то ... Может, это вы вдвоем решили, а?
Толя не успел догадаться, о чем спрашивает Акулина Яковлевна, как Митька, опережая Толя, пробормотал:
- Ничего не вдвоем. Я сам.
- «Сам» - передразнила мать ляпнуть бы тебя сей мокрой тряпкой. Я себе думаю, что он там в сарае что-то путное делает, когда же смотрю - а он подвязки порет! Из всех трусов резинки вынул! О чем твоя голова только думала? Третьеклассник. А еще в пионеры собирается! ..
Толя не говорил Митьке, что для самолета надо испортить подвязки и повитягаты резинки из трусов. Он только сказал, что нужны именно такие резинки. Впрочем, здесь была доля и его вины. Но, вычитывая Митьке, Акулина Яковлевна так грозно размахивал своими полными руками, что Толя решил промолчать.
Акулине Яковлевне, наконец, надоело корить Митька, и она вышла за чем-то из дома. Толя переглянулся с другом.
- Так что, в лес?
Митька кивнул в сторону двери, за которой уже звучали твердые шаги матери.
- не пустит. Теперь уже до завтра из дома не выйдешь. Вместо интересного путешествия в лес ребятам пришлось засесть за учебники.
- Ты с российской хорошо учишься? - спросил Митя.
- Угу. А че?
- Давай я буду читать, а ты следи и поправляй, где не так. Владимир Кондратьевич сказал, что у меня произношение плохая.
- Валяй, -згодився Толя,
- А я тебе задачи помогу решить, хорошо?
- Ладно ...

10. ЗАСАДА
Неделя пролетела незаметно. В Вишняки Толя с папой приехали в субботу, и вот уже снова субботу.
Наскоро пообедав, Митька и Толя захватили раньше приготовленные «копья»-долго, заостренные на концах палки - и огородами взмыли в лес - искать землянку, в которой - так думали ребята - скрываются шпионы.
Что землянка эта в лесу - здесь они сомнения не имели. А вот где именно ее искать - этого не знали. Митька спрашивал у отца, и оказалось, что Даниил Саввич был во время войны в эвакуации и о землянку знал не больше, чем сами ребята ...
- Я тебя поведу тропой, которой только звери ходят, - таинственно говорил Митька.
И хотя Толя уже знал, что кроме желтеньких остроносых лесных мышей и серых полевых зайцев никакие звери здесь водятся, все-таки страшно было с копьями наготове пробираться сквозь густые заросли орешника.
Старенькой кладкой, которую здесь называли переход, перебрались через Орлик. Река едва слышно плескалась, омывая корни старых ив, склонившихся над водой в осенний задумчивости. Перед ребятами открылась широкая поляна с густой травой, кое-где уже пожелтевшей и припала к земле. Толя невольно охватило чувство какой-то торжества, царившей здесь. Поляну окружали высокие, как сонные березы в золотистом наряде, и только дальше, глубже в лесу, тихо роняли лапчатые резные листья клена, величественно поднимались крепкие темно-зеленые дубы.
- Это Березовая поляна, - сказал Митько.- Ты чего стал? Идем дальше!
Они перешли поляну и вскоре оказались у высохшего болота с редкими кустами. В одном месте, видно, был небольшой пруд. Когда топкое дно его уже порепалося от солнца.
- Тут должны быть ужи, - сказал Митька.
Ребята покопались палками в высохшем дне, позагля-дали в дупла в пеньках давно спиленных ив, от которых пахло гниль и муравьиными гнездами, но ужей не было.
- Они, видимо, куда-то перелезли отсюда, - высказал предположение Толя. Митька постоял, подумал.
- Уже вечер быстро, они спать залегли, - сказал он. Сожалея, что так и не увидел живого ужа, Толя еще раз оглянулся и невольно присел.
- Уж? - спросил Митя.
Толя молча указал рукой. Шагах в ста от них шел в глубь леса маленький худощавый человек с мешком на плечах. В мешке, видимо, было что-то тяжелое, но человек даже согнулся и часто спотыкался. Вот его выцветшая гимнастерка мелькнула среди деревьев раз, другой и исчезла за.густимы кустами.
Опять вспомнились подслушанные в городе таинственные слова: «Вишняки, в землянке, после полуночи». Один из неизвестных был такой же маленький, в такой же гимнастерке. Толя глотнул воздуха пересохшим горлом, сказал взволнованно:
- Давай посмотрим, куда он пойдет ...
Митька только кивнул головой, и они побежали, стараясь не стучать и не шуршать, - отправились прямо на те дебри, среди которых раз маячила сгорбленная спина в выгоревшей гимнастерке.
К зарослей подходили цыпочках, почти не дыша. Но пнявилось, что эта осторожность - лишний: вблизи нигде никого не было ...
И здесь ребятам показалось, что тот неизвестный мужчина стал невидимкой, - стоит где-то под деревом и следит за каждым их движением. Митька и Толя переглянулись и быстро пошли к переходы. Каждому хотелось удрать отсюда, но ни тот, ни другой не хотел сделать это первым. Товарищ случайно подумает, что ты трус.
Вышли из леса, а в Толи сердце колотилось до сих пор.
- Митька, давай об этом никому ...
- Ну?
- А вечером устроим засаду.
- Где, в болоте?
- Та нет. Тут где-нибудь. Может, он ночью из леса идти ... Митя подумал, подумал, потом вдруг вспомнил что-то, побежал в сторону от тропы, прыгнул и куда провалился. Толя бросился за Митьки и увидел его на дне длинной, неглубокой ямы, поросшей высоким бурьяном. В таких ямах прячут на зиму свеклу, картофель.
- прыгают сюда. Ну как, добра будет тайник?
- Добра.
- Тут и сядем ...
Большое красное солнце, как раскаленная металлическая пуля, отяжелело опускалось за холмы, и ребята скорее побежали домой. Надо же было показаться на глаза Митьков матери, и очень-таки есть хотелось.
Через несколько минут они были уже дома.
Митька наскоро выпил молоко, а кусок хлеба засунул в карман и, подмигнув Толи, выскользнул из дома. Толя доел и тоже вышел во двор.
Уже темнело, большие яркие звезды усеяли небо. У сарая Митька возился с Жуком. Толя подошел, спросил шепотом:
- Зачем ты ему привязываешь тот веревок?
- С собой возьмем. Настоящие разведчики всегда с соба кой ходят, - ответил Митька и скомандовал: - Жук, вперед!
Черный лохматый Жук радостно заскулил и рванулся Та'к, что чуть не сбросил Митька с ног.
- Куда ты, дурак. Привык на огород бегать. За мной!
На улице уже никого не было, только во дворах изредка лаяли собаки. Ребята беспрепятственно выбрались на окраину села.
- Жук, нюхай, - сказал Толя.
- Разве собаке так говорят? Жук, ищи! - так ему нужно говорить.
Пес крутился, как угорелый, бросался на ребят, пытаясь лизнуть в лицо.
- Ну ты, черт. Тьфу. И уходи! - сердился Митько. - Придурок он какой у тебя
- Ничего, он научится. Жучок, ищи! ..
Из-за леса медленно поднялся на звездное небо узкий серп молодого. Светлее от этого не стало, только все вокруг стало какое-то ненастоящее, таинственное. В бледном примарливому свете месяца каждый бугорок, каждая кочка казались как живыми, между деревьями слышались чуть уловимое движение, шорох, легкие вздохи. Все так изменилось, стало совсем не так, как было днем, и ребята долго не могли найти ямы.
- Не заблудились мы? - шепотом спросил Толя.
- Да нет, она где-то здесь.
Наконец нашли. В яму пока не залезали, а сели поблизости на траве и тревожно поглядывали на тропу. Митька приказал:
- Толь, ты на лес смотри, а я - вон туда ...
Жук все время мешал - то рвался куда-то, то лез играть. Ребятам казалось, что сидят они уже неизвестно сколько, что скоро будет утро и, конечно же, от родителей им хорошо перепадет.
- Ну его, никто сюда не придет, - начал Толя, но Митька дернул товарища за рубашку.
- «Ка-Ве-Ша»
Тропой от села приближалась темная фигура. Ребята мигом скрылись в яму, потянув за собой и Жука. Собака, видимо, услышал постороннего человека и озабоченно заскулил. И предусмотрительный Митько вынул из кармана большой кусок хлеба, и Жук начал жадно есть.
Между тем человек подошел уже совсем близко, было даже видно, что одет он в солдатскую гимнастерку и такие же штаны. Ступал быстро и бесшумно - или легкие тапочки у него на ногах, или вовсе босиком. Не останавливаясь, он изредка пристально озирался вокруг. Митька вдруг от удивления впился в Фолы плечо и застыл так, пока человек не спрятался в лесу. Только тогда Митька удивленно прошептал:
- Это же Левко Яцюк!
Толя не знал демобилизованного солдата, веселого и работящего главаря сельских комсомольцев, Левка Яцюка и не понял, что так удивило Митька.
- Ну и что же! Лев - так Левко. Пойдем за ним? Митька помолчал, дернул за веревку, чтобы утихомирить беспокойного Жука, и неуверенно ответил:
- Темно, мы его там и не увидим. А Левко как поймает, то задаст.
- Ну, тогда давай подождем здесь.
- Давай.
Ребята просидели еще, пожалуй, с полчаса. Упала роса, стало холодно, а Левко все не появлялся. Трудно было догадаться, или он до сих пор что-то там делает в лесу, а может, и не заходил никуда, а просто по тропинке через болото перешел лес и пошел куда-то в поле. Но подозрительное было уже то, что Лев ходит ночью по лесу, оглядываясь, как вор. И днем с мешком, видимо, был не кто иной, как этот Левко. Такой же небольшого роста, в гимнастерке ...
- Митьку! А ты знаешь, что в колхозе воры есть? На ферме воруют.
- Ну? Кто тебе сказал?
По дороге домой Толя рассказал Митьке о разговоре учителя с доярками. и - Может, это как раз Левко и украл жмых?
Митька не знал, что подумать, и молчал. Неужели Лев Яцюк, которого все в деревне любят и уважают за трудолюбие и веселый нрав, неужели он мог такое сделать?
- Завтра уже где-то в самом лесу сядем и исход, что там этот Левко делает. Правда?
Толя понял Митьков молчание как согласие и добавил:
- Жука уже не возьмем. Потому что он будет только мешать.
- Хорошо, - ответил Митька, привязывая собаку на цепь. Из за дома вышла Акулина Яковлевна.
- Где вы так долго парубкували?
- В Бори Бублика были. Над задачами сидели, - не моргнув глазом, збрехнув Митько.
- Я вам дам задачи! Весь город облазила, у реки была. Думала уже, не втаскались куда в колодец. Да еще и родителей нету - на партийных собраниях где, что ли. А я здесь сама кручусь, не знаю, за что и взяться ...
Толя и Митька еще долго лежали, обдумывали свои сегодняшние приключения, наконец уснули, а Акулина Яковлевна, меся в большой глиняной башке тесто на хлеб, все вычитывала непослушным ребятам.

11. МАМА тоже едет
Сегодня Толя весь день был под впечатлением вчерашнего происшествия. Уходя из Митька с школы, он сказал:
- Может, там в лесу целая банда скрывается?
- Кто знает.
- А давай сегодня пойдем только в лес, он туда на поляну, и выследим, а? - Давай? Пойдет кто-то, а мы потихоньку за ним, за ним. Нам лишь землянку найти, а потом уже сядем у-нее. Правда?
- Посмотрим, - нерешительно сказал Митька.
- «Не увидим», а надо идти. Тот Левко, может, там в лесу кого-нибудь убивать, а мы дома сидеть, да? - сердито сказал Толя.
- Ка-Ве-Ша! - предостерегающе крикнул Митя, и Толя увидел своего отца.
«Услышал, о чем мы говорили», - подумал Толя.
- Кладите книги и пойдем смотреть наш дом, - сказал папа. И Толя успокоился.
- Какую - нашу?
- Ту, в которой жить будем.
- А мне можно? - спросил Митя.
- А чего же.
Ребята покидали портфели и выбежали из дома, забыв сразу о банде в лесу.
- Подождите! .. Меня так уже и не приглашаете? - крикнула Акулина Яковлевна, запинаясь тонкой шерстяным платком.
- Тетя Килина, идите с нами! - позвал Толя.
- Я думал, что у вас работы много, поэтому и не приглашал, - оправдывался отец.
- Хотя работа и есть, а интересно же посмотреть ...
Это было очень близко от Митьков дома - как раз на углу главной и боковой улиц. А в школу так можно прямо на одной ноге допрыгнуть.
В этом доме когда-то содержались колхозная лаборатория и изба-читальня. Теперь в селе был новый клуб, и этот дом уволился.
С просторных сеней две двери вели в обе половины дома. Открыли те, что справа.
- Ой, просторная какая комната, хоть шаром покати. А света сколько! - восхваляла Акулина Якивна.- Вот хорошая горница будет!
Вторая половина совсем недавно разделена еще на две части. В первой комнате стояла новая плита, на ней еще и что глина не обсохшая.
- Это кухня, а там у вас будет спальня, - планировала Акулина Якивна.- Словом, Иван Кузьмич, квартира хоть куда. Так что езжайте и везите вашу Надю.
- Сейчас же поедем и привезем, - сказал папа.
- Привозите. А ключи мне оставьте - я хоть стекла повимиваю, а то куда это годится - вон окна закопченные.
- Мы уже сами, - пробовал возразить папа Хозяйка вот приедет и мыть.
- Нет, ей и без этого работы хватит, пока устроится.
Папа увидел, что спорить с Акулиной Яковлевной бесполезно, и только рукой махнул.
В это время в дом подъехала большая грузовая машина. За рулем снова сидел Филипп Карпович. Он вылез из кабины, поздоровался, прищурился на дом и авторитетно заявил:
- Дом добра. Крыша перекрыть, то еще лет двадцать о стоит ...
Сидя в кабине между папой и шофером, Толя так же, как и тогда, когда ехали сюда - рассматривал дома, дворы, поросшие густым кудрявым травой, колодезные журавли. За окном кабины показалась товарная ферма над рекой. Большой табун пестрых телят гулял в загоне. Далее ферма исчезла, и вот уже промелькнула последняя дом Вишняков. Машина перескочила мостик через узкий Орлик и выехала на гору. Фолы мысли обогнали машину, перелинулы в город. Только сейчас он почувствовал, как соскучился по маме, по Генкой-рыжим и за своим питомцем Барсом. «Мама всегда сердилась на кота, выгоняла его из комнаты, может, он там уже от голода пропал?» - беспокоила мысль.
Но оказалось, что дома было все в порядке. Правда, мама встретила их притворно сердито:
Поехали - и забыли. Я уже и ждать перестала. Не едут -. то и не надо.
«А сама рада, что приехали. Я вижу », - отметил про себя Толя и спросил:
- Мама, где же Барс?
- За Барсом соскучился, а не за матерью, -ревниво сказала мама.
Барс услышал Фолино голос и, лениво потягиваясь, вышел из кухни в коридор.
- Барсик, здоров! Ну, дай лапу! - взволнованно крикнул Толя, готов расцеловать кота. Барс ничем особо не проявил своей радости от этой встречи, он только сдержанно потерся широкой серой мордой об Фолы руку.
Генки-рыжего дома не было, бабушка сказала, что поехал к дяде. «У него, значит, все-таки есть дядя. И морские свинки, может, есть », - подумал Толя и пожалел, что так и не будет свинки ...
За ужином Толя, папа и Филипп Карпович так расхвалили маме село, их дом, Акулину Яковлевну, что мама сначала заплакала, а потом таки согласилась переезжать. Что же ей делать? Жить не будет же она сама, без Толи и папы в городе.
Вечером все приготовили к перевозке. Только кроватей не трогали, потому что спать же где-то надо. А утром составили и кровати, позавтракали и поехали. Соседи приходили прощаться. - Что? - Ты куда? Хорошо.

- Правильно, дети. Помогите своим родителям. Вы можете срезать подсолнухи, выламывать кукурузу. И Свинарка, телятницам, курятницям на фермах надо помочь ...
Владимир Кондратьевич все время стоял у окна, а когда Фолино отец кончил говорить, тоже подошел к столу.
- Вы даже не представляете, какая это большое дело - помогать своим родителям, - очень серьезно сказал учитель.- А кроме того, вы многое научитесь, узнаете на фермах и в поле следующее: чего вычитаете из учебников. Вот так. Итак, поможем нашему колхозу?
- Поможем! - в один голос закричали ученики.
- Надо помочь, - сказал учитель.- Я думаю, начнем с подсолнухов. Там, в третьем поле. Там они посеяны таким клинышком, что комбайна гонять не стоит. Вчера я прокатился на велосипеде, вижу - высыпаться уже начали.
- Сейчас, после дождя, не будут высыпаться, - добавил зоотехник.
- Вот и я говорю, что самое время срезать, пока солнце вновь не подсушило. Завтра пойдем. А теперь - домой, учите уроки.

13. ВСТРЕЧА С ЛЕВКОМ
Так же, как в свое время Толя привык считать своим домом Митьков дом, так и Митька сейчас чувствовал себя своим дома в Толи. Чаще всего, идя с школы, они вдвоем заходили к Толе, обедали и затем вместе играли или готовили-уроки.
- Поедим, а тогда что делать? - спросил Толя в Митька, подходя к дому.
Митька втянул носом терпкий запах прелой осиновых листьев, задумался. Затем посмотрел в сторону леса, отсвечивал-багрянцем против осеннего солнца и казался сейчас почему-то ближе, чем летом, и ответил:
- Жука потренируем. Чтобы по следу ходил.
- Точно! Надо же нам того Левка пидслидиты.
И ребята представили себе, как они выслеживают хитрого шпиона ,, ловят его и передают милиции. При этом не обходится-без выстрелов из пистолета, ампул с ядом и многих других, не менее таинственных вещей. Конечно, лучше, чтобы Лев оказался шпионом, а не каким-то просто вором.
Толя так замечтался, что и не заметил бумажки в щели дверей. Он нажал на ручку, толкнул дверь, но они были-заперта.
- Вот какая записка, - сказал Митька и выдернул бумажку.
На нем было написано:
«Толя, ключ у тети Акулины. Отопри дом, пообедай, сиди дома. Приду вечером. Мама ».
Записка была написана непидструганим коричневым карандашом для рисования, видно, мама очень спешила и писала чем попало.
- Пойдем к нам, там и поедим, - предложил Митька. Толя согласился.
Акулина Яковлевна сказала, что она «заболела». Сегодня все, кто только смог, пошли к молотилки, чтобы закончить обмолачивать хлеб. Там и Толина мама. А вот она вынуждена сама лежать в доме, как в пустоте.
- Я пойду туда, - сказал Толя.
- И я, - поддержал его Митько.
- Что вас туда черт понесет? Еще там где-то под лошадей подлез! - попыталась накричать на ребят Акулина Яковлевна.
Но это не помогло. Толя считал, что его она не имеет никакого права кричать, а Митька ничуть сейчас не боялся матери.
- Мама, мы ненадолго, - пообещал он.
И они побежали по улице, покручивая на поворотах мнимое руль автомашины. По мостиком немного «побуксувалы» и отправились прямо к фермам, по которым гудела молотилка.
Чохкання паровика, натужно ревет молотилки, смех и крики людей в облаке пыли - все это на мгновение ошеломило Толю. Он остановился.
- Ты чего? - нетерпеливо крикнул Митько.- Пойдем, он твоя мама, видишь?
В этом шуме и суете Толя сначала никого не мог узнать. Тем более, что многие люди были в больших закрытых очках - чтобы глаза не засыпало.
- Да вон, у машины, видишь?
Теперь Толя увидел свою маму. Вместе с каким-то мужчиной она нацепляли на крючки пустые мешки, а когда они наполнялись зерном - снимала их с крючков и завязывала, а человек относил на весы. Мама так повьязалась платком, только глаза блестели.
С обеих сторон машины стояли уже начаты стога. Мужчины брали на вилы слежавшиеся снопы и подавали их на машину. Один из мужчин в выцветшей на солнце гимнастерке, крепкий и прочный, с маленькой стриженой головой, почти ^ а каждым снопом весело восклицал что-то.
Митька толкнул Толю локтем.
- Знаешь, кто это? .. Тот стриженый?
- Нет. А кто?
- Эх ты! Так Левко Яцюк!
- Что в лесу? ..
- Да.
Толя с интересом и ужасом рассматривал Льва, а то и понятия об этом не имея, кричал то к женщинам, которые были на молотилке, то по мужчины, раструшивал и бросал снопы в барабан:
- Эй, голубьятка! Шевелитесь быстрее, потому снопами прикидываю! .. Бригадире, подбрила лишь им еще мужа три - не управляются.
И громко смеялся, поблескивая зубами, ярко белели на густо пыльном, как бархатном лице.
«Веселый какой. А спросить бы тебя, что ты ночью в лесу делаешь? Может, выходишь на дорогу людей грабить? » - думал Толя, обходя вместе с Митьки вокруг молотилки.
- Пойдем к паровика, сказал Митька, и Толя молча последовал за ним.
Небольшой черный паровоз трудно чохкав, с трудом справляясь со своей работой. По его крутых боках, как пот загнанной лошади, стекали капли жирной воды. У паровика лежала куча соломы. Метка черноволосая девушка то и дело нагибалась, брала охапку соломы и по жестяному желобу сунула ее в раскаленную пасть паровика. Там, за металлической заслонкой, гоготило веселое пламя. У паровика, часто поглядывая на приборы, стоял строгий машинист в синем комбинезоне.
- Что-то мы с тобой, Люба, пару никак нагоним, - сказал он девушке. Люба ничего не ответила и засуетилась еще быстрее. Потом заметила Толя с Митьки и крикнула:
- Чего разглядываете? Ну, помогайте!
Толя не знал, что надо делать. Он постоял, посмотрел, как Митька схватил охапку соломы и положил на желобок, а Люба прижала его и двинулась в топку паровика. Тогда уже и Толя бросился к соломы. Теперь девушка не хваталась за соломой, а только брала ее от ребят и пихала в паровоз.
Вскоре кучка у паровика заметно уменьшилась, и это обеспокоило Любу.
- Ну беги поищи Николая, пусть сейчас подвезет сюда соломы, - обратилась она к Толе.
- А где Николай? - спросил Толя.
- Половую отворачивает.
Толя не знал, что такое половая и как ее отворачивают, но расспрашивать постеснялся. Он обежал вокруг весь ток, присматривался, к людям и все не мог догадаться, кто же из них Николай. Наконец подошел наугад в один дяди, который стоял до половины раздет и вытряхивал ости с рубашки.
- Дядя ...
- Что, племяннику? - улыбнулся тот.
- Там ... в паровика соломы надо.
- АА ясно.
Дядя взял Толю за руку, вывел из-за молотилки и ткнул пальцем в направлении элеватора.
- Вон, видишь, парень с лошадью? Вот ему и скажи.
Николай был немного больше Толя, но держался, как взрослый.
- А ты не шутишь? - снисходительно спросил он, когда услышал о солому, и добавил: - Скажи, сейчас подвезу.
Люба встретила Толя сердито:
- Тебя, парень, только за смертью посылать. Чего ты так долго ходил?
- Он сейчас подвезет, - сказал Толя и стал помогать Митьке. Вскоре строгий машинист повеселел.
- О, молодцы, ребята, - смотри, как стрелка подскочила! Толи показалось, что и паровоз заработал легче, веселее. Наконец Толя почувствовал усталость, движения его стали неопределенными, слабыми.
- Что, устал? - спросила девушка и, не дожидаясь ответа, приказала: - Хватит, отдыхайте, а я сама ...
Ребята упали на кучу свежей, рыхлой соломы, начали драться. Митька вывернулся из-под Толи и победно сел на него верхом.
- Что, вивернусь? - запальчиво спросил Толя и вырываться изо всех сил.
- Попробуй! - крикнул Митя и кряхтел, пытаясь удержаться сверху. Вдруг он взглянул куда-то и сразу же отпустил Толю. Тот воспользовался этим и немедленно навалился на Митька.
- Довольно И пусты. Он машина подошла. Побежали посмотрим.
Они вскочили и через мгновение были уже у автомашины. Старенький весовщик в очках щелкал рычагами, записывал цифры себе в книжечку, а колхозники брали мешки с веса и грузили на машину. Среди грузчиков был и заведующий фермой Шептун. Очень скоро машина наполнилась мешками и поехала на станцию. В кабину, рядом с шофером, сел бригадир Крыса, а Шептун - в кузове.
- Митька! Давай попросимось, может, и нас возьмут?
- Да, когда вспомнил. Догоняй сейчас.
Но вскоре подошла еще одна автомашина. Толя очень обрадовался, когда увидел, что зя рулем сидит Филипп Карпович.
- Поедем, поедем! - крикнул он Митьке и побежал к шоферу.
- Дядя! Возьмите и нас. Мы только один раз съездим.
Филипп Карпович добродушно улыбнулся и ответил:
- Если помогать - возьму.
- Мы все будем делать, что скажете, - уверял Митько.
- Мешки на станции будете выгружать? - спросил шофер.
- Будем, - пообещал Толя.- Возьмите!
- Что ж, придется взять, - сказал, наконец, Филипп Карпович.
Ребята, как зайцы, прыгнули в кузов, забрались на мешки, ближе к кабине. Здесь откуда ни возьмись Левко Яцюк. Он о чем-то возбужденно пошепотився с Филиппом Карповичем и тоже вскочил в кузов, подозрительно взглянув на ребят. «Прогонять», - подумал Толя и по-воробьиных нахохлилась, приготовился к отпору. Сам Филипп Карпович позволил им. А кто такой этот Левко, чтобы распоряжаться здесь? ..
Машина тронулась. Ядюк ничего не сказал ребятам. Вот они обратили по свижонакатаний дороге на луга и поехали вдоль болота. Против того места, где в камышах едва виднелась тропинка в лес, машина понизила ход. Лев перебрался к заднему борту, легко спрыгнул на землю и через мгновение скрылся в камышах.
- Толь! Давай и мы ...
Толя без слов понял Митька. Очень хотелось ему съездить на станцию. Но Яцюк ушел в лес. Надо, наконец, узнать, что он там робить-;
Не сговариваясь, они вдвоем подползли к заднему борту. В последний момент Толя заметил, что машина вновь набрала большой скорости, и заколебался, ему еще не приходилось прыгать из машины на ходу.
Митька понял.
- Сейчас будет выбоина, там и спрыгнет, - сказал он.
Вот и и выбоина. Машина почти остановилась, поклонилась, нырнув в пути передними колесами.
- Давай! - крикнул Митя и вдруг оказался за бортом. Толя схватился руками за борт, спустил ноги и на мгновение повис, не решаясь прыгнуть на землю. Он слышал, как зарычали шестерни - Филипп Карпович переключил скорость, мотор взревел, задние колеса гуцнулы в выбоине и выскочили на холмик В тот же миг Толя больно ударился носом и подбородком о борт, с перепугу открыл пальцы и упал на землю. К нему уже бежал Митько.
- Эх ты! Что, очень ударился? Зубы целы? Ну открой рот. Ого, кровь. Больно?
- Э-э-э, - сказал Толя, не заслоняя рта.
- Ничего, пройдет.
Толя сплюнул и сердито сказал:
- А я и не говорю, что больно. Пойдем быстрее ...
Отклоняя руками камыш, они начали пробираться болотом в лес. В одном месте было немного воды, и Толя скоро почувствовал это. За каждым шагом правый ботинок его противно чавкав.
Поешь уже выходили на знакомую поляну, когда вдруг на тропинке выросла фигура. Это был Левко Яцюк. От неожиданности ребята растерялись и стали.
Левко осмотрел их еще пидозриливише, как там, на машине, и спокойно спросил:
- Вы чего тут бродите?
Ребята не знали, что им ответить.
- Что вы здесь забыли, я вас спрашиваю?
- Мы домой идем, - неприязненно ответил Толя.
- Ну возвращайтесь назад, - строго приказал Левко. Толя упрямо наклонил голову, а Митька сказал:
- А что, можно и домой пойти?
- Ну, никогда мне с вами здесь, - уже сердито сказал Лев-ко.- Возвращайтесь назад, и бегом, а то штаны отнимет. Ребята повернули назад, а Митька все же огрызнулся:
- Не очень, я скажу отцу ...
- Я тебе скажу. Никому ни слова! Понятно? Иначе! .. Ребята не допытывались, что им будет, но это «иначе» звучало такой угрозой, что они невольно ускорили шаг.
Уже далеко на дороге оглянулись. Левко поодаль шел за ними.
- Зверь показывает зубы, - многозначительно сказал Митька вычитанную где им фразу и добавил: - Бежим!
Толя с досадой думал о том, что Лев перехитрил их, что теперь он утроит осторожность и выследить его будет гораздо труднее. А Митька еще колебался и не знал, за кого следует считать Льва. Ясно одно: Лев ведет себя подозрительно. Или он за кем следит, или же сам занимается какими-то воровскими делами ...

14. Вадька мстит
На следующий день собрались идти на подсолнухи.
- По двое, по двое становитесь, - распоряжался Владимир Кондратьевич.
Вадька Гречаный стал позади Бори Бублика и сейчас же толкнул его в бок.
Боря лениво вернулся.
- Ну, ты ...
- Гречаный, стань в первую шеренгу, - приказал учитель.
Вадька послушался, стал впереди всех, но опять-таки умудрялся дрыгать ногами так, чтобы задеть того, кто стоял за ним.
Только вышли на улицу, как позади засигналила автомашина.
- Садитесь, помощники! - закричал с кузова веселый молодой человек в гимнастерке. Толя сразу узнал Льва Яцюка.- Эх вы, голубьятка! Кто же так садится? Ногой на колесо, а второй - через борт, - советовал он.- Вот так, молодец! - похвалил Толю. От этой похвалы Толи стало так неловко, что он покраснел.
- Здравствуйте, Владимир Кондратьевич! - кричал Яцкж.
- Здравствуй, Левко, - ответил учитель.- 3 нами?
- Так точно! .. Девушка, давай руку, помогу ...
Дети облепили машину со всех сторон, ребята залезали в кузов с воинственными криками, девочки - с визгом и смехом.
Митька все еще стоял возле машины и неприязненно, из-под густо белокурых бровей смотрел на Льва. Тот заметил это.
- Митьку! А ты чего размышляешь? Ну одним махом - в машину!
Потупившись, Митя полез в кузов.
Владимир Кондратьевич отослал в кабину Льва, а сам сел между учениками: еще начнут драться и упадет какой. Выехали за село. И поле, и луга, и лес вдали медленно теряли живые краски. Даже солнце, достаточно щедро заливало все вокруг нежаркое лучами, не могло оживить серо-желтого пейзажа. Природа готовилась к глубокой зимней спячки. Было в этом что-то величественное и немного грустное.
Учитель встрепенулся от замыслы, огляделся: заметили, поняли дети его настроение? Та нет. Они беззаботно разговаривают, смеются, потихоньку пустуют, не находя выхода своей энергии. Откуда им знать о таких мысли?
- Споем? - неожиданно обращается учитель к детям.
- Споем!
- Давайте!
- А какую? - пищит вертлявая Муха.
- Ту, что земли! -Жартуе Митько.
Учитель выпрямился, в серых глазах его вспыхнул юношеский огонек, и над полем раздался немного надтреснутый приятный баритон:

Шагай вперед, комсомольское племя,
шутите и пой, чтоб улыбки цвели ...

Не все дети знали эту уже старую для их возраста песню, и все же Неслаженное хор с азартом подхватил:

Мы покоряем пространство и время
Мы - молодые хозяева земли!

Было больше крика, чем пения. Но на это никто не обращал внимания.
Никому не хотелось вставать из машины, когда она остановилась у подсолнечного поля под лесополосой, с которой на узенькую дорогу выпало уже немало золотисто-красного кленовых листьев. Не успел водитель окончательно затормозить, как из кабины выскочил Лев.
- Ну, голубьятка, приехали! - весело сказал он. «Подожди, выследим - будут тебе голубьятка», - враждебно подумал Толя.
Учитель распределил всех на две группы, в каждой назначил старшего - бригадира.
- Будем соревноваться, кто больше и лучше соберет.
Начали распределять, кто что будет делать. Вадька Гречаный и здесь отличился. Хотели поручить ему срезать подсолнухи, а он отказывается:
- У меня правая рука болит.
- Что ж, тогда будешь носить, - говорит бригадир Митько Синица.
- Ладно.
- А ты, Толя, зризуватимеш.
- Хорошо, давай нож.
Подсолнухи на этом поле были плохие, низкорослые, так что почти и нагибать не приходилось: бери левой рукой за кружало, а правой режь по стеблю. Толя срезал, а Вадька принимал одно кружало подсолнечника, делал вид, что с огромным усилием наваливает его себе на плечи и, кряхтя и спотыкаясь, нос в кучу.
Но никто из этого не смеялся. Все хорошо видели: Вадька представляет из себя дурака не для того, чтобы посмешить, а просто уклоняется от работы.
Время Толя следил за ним молча, а потом не выдержал:
- Ты или работай, или уходи, я сам буду носить.
Вадька бросил подсолнечника, глубоко засунул руки в карманы и, кривляясь, подошел к Толе:
- Ты что-то сказал? То мне показалось? «Ка-Ве-Ша»? .. Толя опешил. Он совсем забыл о том, что они с Митьки
и Борей любили кричать это непонятное для других слово.
Откуда ты. знаешь? - невольно тревожно спросил он. Вадька подмигнул своим косым глазом, улыбнулся.
- Да откуда бы не знал, то знаю.
Толя не нашел, что ответить Вадьци, и принялся за работу, «Кто из нас троих проговорился?» - беспокоила мысль.
- «Ка-Ве-Ша»? - повторил Вадька,
- Ну, и что?
- Да ничего.
Толя облегченно вздохнул. Он понял, что, кроме этого слова, Вадьци-ничего не известно. Вряд ли знает он, что оно означает.
- Ты лучше подсолнухи носы! - сказал он Вадьци.- А то вон какая куча ...
Вадька молча подошел к Толе, и когда тот нацелился срезать подсолнечника, толкнул его под локоть. Раз, другой.
Толя почувствовал, как в нем закипает злость на этого наглеца. Он оглянулся, ища глазами учителя, и увидел, что около никого нет, все впереди.
- Что, спасения ищешь? Нет, теперь уже некому тебя заступиться. Здесь я с тобой, Головатый, и расквитаюсь.
С этими словами Вадька ляпнул Толю по губам, в глазах у Толи потемнело от гнева и обиды. Он вслепую размахнулся, но Вадька отскочил. Толя промазал и, потеряв равновесие, чуть не упал. В это же мгновение Вадька снова подскочил к нему. Толя стал в боксерскую стойку и успел встретить Вадь-ку коротким ударом. Остро заболела рука; Толя понял, что вывихнул палец.
Вадька отступил, удивленно заморгал косыми глазами.
- А ты так? На тебе! - и снова бросился на Толю, но снова, встречен ударом, упал. Затем вскочил в слепой злобе и стал наскакивать на Толю, беспорядочно размахивая руками. Никто из них не видел, когда подбежали ребята.
- Ты смотри - опять лезет!
- Мало ему.
Вдруг крикнул кто-то:
- Владимир Кондратьевич идет! Прекрасно! - спросил учитель. - Дома. Точно.

- Копейка цена его знаниям в базарный день, когда он не болеет за колхозную ферму. Шкурник твой Шептун! Ему плевать на ферму и вообще на колхоз! ..
- Да что ты кричишь? Я уж сказал: завтра о Шептуна поставлю на правлении. Точно! ..
Толя даже рот раскрыл. Он уже знал, что Шептун - неродной отец Бори Бублика. Говорил Митька Синица, он «согласился в прими» к Борин мамы овдовела раз в конце войны. Толя вспомнил, как когда-то у школы колхозницы тоже на него жаловались Владимиру Кондратьевич. «Так ему и надо, раз он такой. Только вот Борю сожалению », - со вздохом подумал парень и вышел во двор.
Сначала он слышал, как его отец и Гречаный о чем-то мирно беседовали себе. Но вот разговор снова перешла на высокие ноты. Слышно было, как председатель колхоза кричал:
- Я завтра же поеду в райком и буду жаловаться! Ты пытаешься подменить и правления, и парторганизацию! Точно!
- Хоть сегодня! - ответил папа, - а что кладовщик - бездушный человек, негодяй - это тоже точно. Халаты и резиновые сапоги под замком держит. Скажи, тебе не стыдно видеть это? .. Позор! .. Толя заметил Митька, когда тот уже во двор зашел. НЕ здороваясь, он кивнул на дом.
- Что у вас?
- Отец с председателем колхоза разговаривают.
- С гречневой? Ого, говорят, аж на улицу слышно. О Вадька говорил что-нибудь?
- О драке и не вспомнил ... А о Шептуна папа говорит, что он шкурник и на ферме воруют.
- Да ну!
- Вот тебе и на. А кто ворует - не говорит.
- Может, Боре скажем?
- Не знаю. А ты о Льва отцу не говорил?
- Нет. Ты думаешь, это он крадет?
Толя улыбнулся, покачал головой. Если бы Лев оказался обычным вором - было бы неинтересно. Для чего же тогда они организовали свою команду по разоблачению шпионов? ..
- Не-е-е. Он, видимо, что-то другое делает, - ответил Толя и вдруг предложил: - А давай Барса подресируемо. Такой глупый кот - лапу не умеет давать.
- Разве коты дают лапу? Так только собаки, - не совсем уверенно сказал Митька.
- А коты что?
- Кота-то другом научим. Надо подумать ... - А твой Жук умеет лапу давать?
- Умел, и забыл, - соврал Митько.- Я теперь его не учу.
- Митька! А когда мы пойдем в засаду на Льва?
- Не знаю. Мама теперь вечером никуда не пускает. Толя вздохнул.
- Меня - тоже. Давай побежим к Боре, договоримся. Может ,, до вечера не пойдем домой и где-то сядем?
- Давай.
- А мы досидимось, пока кто-то без нас выследит.
- не выследит ... Толь, посмотри!
Из дома выскочил сердитый, вплоть красный, председатель колхоза. В минуту вышел и Фолино папа, тоже сердит. Он посмотрел вслед Гречаному - хотел, видно, что-то крикнуть, потом передумал и ушел в дом.
Ребята переглянулись. «Посердились. За что бы это? » - спрашивали друг друга их взгляды.

16. ШТАБ «КИШ» ДЕЙСТВУЕТ
вечер Толя собрал штаб. Заседали в кукурузе на Митьков огороде. Каждый вооружился самодельным луком с камышовой стрелой. На концах стрел были смоляные наконечники, из которых торчали гвозди. Это была грозное оружие, ребята имели возможность убедиться в этом. То Акулина Яковлевна вынесла Жукове поесть, а глупая молоденькая курочка подошла и себе поклевать собачьей еды из чугуна. Здесь ее Жук как схватит - так ножка и хрустнула. Митька, не долго думая, за лук и запустил стрелу в собаку. Эх, как подскочит Жук и - в будку. С полчаса скулил!
Теперь они заседали и одновременно охраняли свой штаб, держа луки со стрелами наготове.
- Штаб есть, а где команда? Кем же мы командуватимемо? - недовольно бормотал Боря.
Всех очень волновало, что команда так мала. Но нельзя за такой мелочи панику разводить. Толя так и сказал.
- Ты, Боря, паникер. И если будешь своими паникерский разговорами подрывать наш боевой дух, мы тебя будем судить.
Боря молча ковырялся палочкой на земле, и Митька решил, что его «не дошло».
- Ты понимаешь, не можем же мы вербовать в команду всех чисто! - убеждал он не так Боря, как самого себя.- напринимает, а потом и сами не рады будем.
- Главное - сохранить тайну. А когда в команде будет много людей - обязательно кто-то розляпае, - доказывал Толя.
Боря не выдержал:
- Что я, не понимаю? Так я так ...
- Так вот, если понимаешь, то и не говори, - сказал Толя.- Мы Льва и втроем выследим.
Митька вдруг подпрыгнул.
- Ребята! Давайте знаете что сделаем? ..
Наступила короткая тишина, и тут все услышали, как вблизи то шорох. Ребята настороженно оглянулись.
- Кот, - пренебрежительно сказал Боря, - и все увидели серую тощую кошку.
У Бори никогда не хватало фантазии в настоящую игру. Митька знал, что это обычная кошка и положено она не кому иному, как Мусе Прилипко. С этой облезлой кошкой она, говорят, спать ложится. Тьфу! .. Но он прошептал таинственно:
- Это вражеский лазутчик ... Шпион перевернулся в кошку. Подслушивает.
Толя немедленно подхватил:
- Слушай мою команду. Нельзя, чтобы враг бежал безнаказанным. Боря остается на месте, Митька обходит слева, я -дело.
Только они поднялись с земли, как кошка сначала присела, а затем вскочила и бросилась так, что только верхние кукурузные листья. Вслид- ей полетело три стрелы, но ни одна не достигла цели.
- Ну, теперь жди нападения, - сказал Толя и скомандовал: - Приготовиться к обороне!
Боря перебил, обращаясь к Митька:
- Так что ты хотел сказать?
- Что? А-а-а! .. Все сюда! .. Давайте сегодня проберемся к Левковой дома и выследим, куда он пойдет вечером.
Предложение Митька была такая интересная, что даже Боря загорелся:
- Вот здорово будет!
- А когда? - не терпелось Толи.- Давай сейчас пойдем. Потому быстро же вечер, можем упустить.
- Что ж, давайте сейчас, - сказал Митька.
Вечерело. Солнце красно садилось за горизонт, предвещая холодную звездную ночь.
- не шелесты, здесь собака, - с нажимом шептал Митько. Боря только виновато сопел носом и дальше пробирался так неуклюже, что под ним то и дело трещали подсолнухи, ботву кукурузы.
- С тобой как раз только и ходить в засаду, - недовольно буркнул Толя.
Но Боря наступил на желтяк, и он выстрелил так, как это взорвалась мина. От неожиданности ребята аж присели.
- Ну ты же и слон, - рассердился Митько.- Под ноги смотри!
Вот наконец и Левков город. Собаки он не держит - можно смело засесть где-то около самого дома. Они городом обошли двор и залегли в траве возле хлева. Отсюда видна дверь в дом, весь двор.
Через несколько минут в комнате зажегся свет, и ребята увидели, что там возится Левкова мать. Она поставила на стол кувшин и тарелку с какой-то едой, положила хлеб. Затем вышла в кладовую ,, принесла оттуда корыто, сито и принялась пересевать муку /
Ребята уже заскучали, начали негромко переговариваться, когда вдруг во двор быстрым шагом вошел Лев. Он еще на ходу сбросил гимнастерку, остался в самой майке, и с порога крикнул матери:
- Корову поили?
Иметь что-то ответила, Лев выскочил из дома и побежал на огороде Вырвав несколько свеклы с ботвой, он направился к хлша. Ребята замерли ... Но Лев их не заметил. Слышно было, как ресницы! похлопал корову и, сказав: «На, Манько, ешь», - вышел во двор.
Лежа в бурьяне, ребята видели, как Левко умывался, а потом умудрялся одновременно и ужинать, и бриться у большого в .темний раме зеркала, повешенного на стене, и только удивлялись, как в \ н умеет все быстро делать.
Вскоре Лев в новой вышитой рубашке, темных брюках и блестящих хромовых сапогах выбежал из дома и помчался на улицу. По двору полетел приятный запах одеколона.
Митька первым поднялся на ноги. Сделав рукой знак следовать за ним, ВГН тоже выскользнул на улицу. Левкова рубашка белела уже через несколько домов и быстро исчезла в одном из дворов.
- Видел? - шепнул Митько к Толи.- Обратил во двор Мухи Прилипко. Чего ему там надо? ..
Толя также не мог ответить на этот вопрос и только сказал:
- ползком тихонько кукурузой.
Они обратили в кукурузу. Боря Бублик сразу же запутался в каком ботву и упал - что земля загудела.
- Не уходи с нами, сиди здесь, - прошипел Митько.
Боря послушно присел на землю, а Митька и Толя поползли дальше. Кукурудзаскинчилася, за ней был старенький забор, а еще дальше - сад и дом. Он из-за куста едва белеет Левко.
- Ф-ф-ю-итьИ - услышали вдруг ребята легкий свист и притаились. Кому не понятно, что на этот условный свист кто явится Митька и Толя вплоть дрожали от волнения и радости. Сейчас они узнают, наконец, кто действует вместе с Львом и, вероятно, услышат кое-что из их разговора.
Митька махнул Толи, чтобы оставался на месте, а сам пополз более забором, ближе к тому месту, где стоял Лев. Напряжение росло.
И вот из-за избы прямо на Льва метнулась чья-то фигура ... Толя слышит приглушенный шепот, потом тихо-тихо ... Опять шепот. Смех. О, Лев сказал громче: "Ласточка". О чем это они? Или Митька слышит?
А Митька уже подходил к Толе.
- Чего лежишь? Пойдем. Ничего не понимая, Толя поднялся и пошел вслед за Митька.
- Ну что? - встретил их Боря.
- Ничего, - лениво сказал Митька и добавил: - Это Галька, Мушина сестра.
- Что же они делают? - спросил Боря.
- Что делают?
Митька помолчал, сердито сплюнул и ответил:
- Женихаються ...

17. шефы
Если Борю Бублика мало интересовало, что за человек Левко Яцюк, то Митька и Толя это беспокоило, да еще и очень. После вчерашней неудачной засады оба долго думали о Левка. Кто он: шпион, бандит, вор или хороший человек? Это надо решить что-либо, иначе они не смогут распутать свою тайну.
Митька все больше склонялся к мысли, что Левка они подозревают зря. Слишком он добрый и веселый, чтобы быть бандитом. В Митьков воображении шпионы, бандиты всегда ходили с перекошенными от злобы лицами ... Впрочем, кто его знает. Враги умеют маскироваться ...
А Толя после долгих колебаний твердо решил, что их подозрения - справедливы. Если Лев действительно так хорош, зачем бы ему слоняться ночью по лесу, когда все честные люди спят? Нет, он только представляет из себя путного, и вскоре они докажут это всем.
И все же надо было посоветоваться, что делать дальше. Ребята уже договорились, что сразу же после уроков проведут очередное заседание.
Но неожиданно Владимир Кондратьевич предупредил, чтобы не расходились домой - будут классные собрания.
Митька толкнул Толю. Мол: "Срываются наши планы»,
Толя похмурнишав и потихоньку возмущался:
- Зачем они сдались, эти сборы? ..
Приглушенный шум пронесся по классу. Владимир Кондратьевич сразу же сказал:
- Я вас, дети, долго не задержу ... У нас два вопроса: первый - избрание редколлегии, и второе - шефство над животноводческими фермами колхоза «Маяк».
Порядок дня собрания понравился ученикам, в классе загудели:
- Шефство ...
- А я говорил, что стенная газета будет, - сказал Толя.
В ответ Митько пробормотал что-то, а когда начали выбирать редколлегию, крикнул с места:
- Стародуба!
Учитель строго посмотрел на Митька и заметил:
- Синица, а не Восклицай. Порядок надо знать.
Митька поднял руку и нетерпеливо пошевелил пальцами.
- Кого предлагаешь, синицы?
- Стародуба Анатолия, он рисовать умеет!
- Хорошо, - сказал учитель и написал фамилию Толи на доске. В редколлегию выбрали пятерых учеников, а среди них и Толя.
- Для своего первого заседания редколлегия соберется завтра после уроков, - сказал Владимир Кондратьевич.- А сейчас поговорим о шефство ...
Сообщение учителя девочки встретили радушно.
- У меня уже есть поросенок! - воскликнула Маруся-Муха. Учитель с удивлением посмотрел на девочку.
- Действительно есть, - подтвердила она.- Я уже давно хожу на ферму к тете Насте, и у меня там есть свинка. Такая рябенькая, забавная!
- Молодец, - похвалил учитель, и Маруся покраснела от удовольствия.
Мальчикам очень не понравилась известие о том, что над фермой давно шефствует средняя школа. Всех жеребят разобрали уже ученики старших классов, а для них осталось несколько телят и десятка два плюгавых поросят. Но учитель предупредил:
- Хватит, потому что колхоз не каждому из вас и доверит эту серьезное дело. Шефами будут только те, кто хорошо учится по всем предметам и хорошо себя ведет.
- А почему мы не учимся трактора или комбайна водить? - мрачно спросил Митька.
- Рано вам. Вы же электричества еще не знаете, то как же будете изучать, скажем, систему зажигания? ..
Митьке такой ответ был не по вкусу. Толя Стародуба тоже сейчас не интересовали ни телята, ни поросята. Поэтому они с большой неохотой пошли вместе со всем классом на свиноферму.
Только ученики разбежались по длинному свинарнике, где в загородках лениво хрюкали большие свиноматки и попискивали маленькие, как крысы, розовые поросята, Толя сказал Митьке:
- Пойдем на конюшню, там интереснее!
- Пойдем, - неохотно согласился Митя. Кони его тоже мало обходили. Но если Толя хочет ...
По чистом просторном двора конюшни хозяйственно ходил старший конюх дядя Влас. Он заметно хромал - на фронте был ранен в ногу. Здесь же было много ребят из восьмого и девятого классов средней школы. Одни чистили жеребят, другие выводили их на прогулку - кто на поводке, а кто даже верхом. Вот бы Толи сесть на коня и покататься!
Он робко подошел к дяде Власа:
- Дядя, дайте и нам жеребенка.
Старший конюх удивленно остановился перед мальчиками:
- Что же вы с ним делать?
Толя переступил с ноги на ногу, неуверенно ответил:
- Ну, доглядатимемо.
- Вы еще маленькие!
- Да нам и жеребенок маленькое, - сказал Митька, заботясь не столько о себе, как о Толю.
Дядя Влас засмеялся.
- Всех разобрали, до малого. Придется вам до весны подождать - тогда у нас будут совсем еще маленькие жеребенок, как раз для вас. А сейчас - нету.
Мальчики стояли посреди двора, разочарованно оглядываясь. Так не повезло! Наконец Митька, не так глубоко переживал эту неудачу, сказал:
- Пойдем, ну их. Нет, то и не надо.
Но Толя не двигался. Он удивленно наблюдал, как один из ребят чистил стройного вороного жеребца.
- Володя, бабки ему щеткой почисть, - советовал парню дядя Влас.
Парень наклонился и начал чистить жеребенку ноги у самого же копыт. Жеребенок не хотело стоять на месте и игралось с парнем - все хватало его за одежду, а парень то и дело покрикивал:
- Ну, ты, стой! Буйный, не пустует! ..
Толя подошел ближе.
- Володя! А его можно погладить?
- Погладь. И куда же ты с хвоста заходишь! Как стрельнет ногой, так и покатишься. Спереди надо подходить, или вот здесь, сбоку, стань ... Буйный, вернись!
Толя робко коснулся пальцами мягкой блестящей кожи на стороне жеребенка. Буйный вздрогнул и подозрительно покосился на мальчика огромным фиолетовым глазом. Толя погладил жеребенка смелее. Буйный повернул голову и ткнул парня бархатными губами в лицо.
- Ну, ты! - прикрикнул Толя так, как это делал Володя. И жеребенок НЕ испугался. Оно сразу схватило губами Фолино фуражку и отскочило в сторону.
- Отдай сюда! Отдай, это не твое, - сердито говорил Толя, подходя к жеребенка. Все смеялись, а дядя Влас аж за живот брался.
- Лучше попроси, может и отдаст!
- Ох-ха-ха-ха! ..
Толи было не до смеха: пожуйте жеребенок фуражку - будет ему от матери.
- Буйный, отдай ...
А жеребенок снова прыгнуло от него, и побежал, вибрикуючы, по двору с Фолы фуражкой в зубах.
- Буйный, Буйный! Иди сюда, Буйный! - позвал Володя.
Удивительно: жеребенок сразу же пошло в своего хозяина. Володя отобрал у Буйного фуражку и вернул его Толи, а жеребенку дал кусочек сахара.
Толя нерешительно потоптался и почти безнадежно спросил:
- Можно, я буду помогать тебе?
- Что ж, помогай, - сказал Володя.
Обрадованный Толя взял за уздечку и отвел Буйного на место. В конюшне было много жеребят разного возраста и масти. Стоявшие ближе, нашорошувалы уши, поворачивали головы и тонко ржали. Пахло конским потом, свежим навозом и луговым сеном.
Толя неохотно вышел из конюшни вслед за Володей, оглянулся. Митька он увидел у самого конторы. Тот крутился вокруг поставленной кем-то мотоцикла, с завистью ощупывал его.
- Чей это? - спросил Толя.
- Агрономов ... Вот летом пойду в колхоз, заработаю денег и себе куплю.
- В колхоз? Что же ты там будешь делать? - недоверчиво по интересовался Толя.
- Все. Воду возить в поле или в молотилки ... Толи хотелось сказать, что никто не возьмет Митька на работу, потому что он еще мал, и лошади ему не доверят. Но вместо этого он сказал:
- Я пойду. Вдвоем будем, чтобы легче. Правда?
- Можно и вдвоем, - великодушно согласился Митя.
У Толи дома Митька, не прощаясь, крикнул:
- Приходи! ..
Фолы родители были дома.
- Где ты так долго ходил? - с укором спросила мама.
- На конюшне! - Фолы черные глаза возбужденно заблищали.-Ты знаешь, какой там жеребенок есть! Буйный. Это так его зовут. Я буду шефствовать над ним. Ох и смешной! Совсем черный, а на передних ногах - белые чулочки. Красота!
- Опять у тебя всякие слова, - заметила мама.
Не ответил, Толя начал рассказывать, как Буйный схватил его фуражку. Хато и мама слушали и смеялись.
- ... А Митька возле мотоцикла просидел. Говорит, пойду в колхоз, заработаю денег и сам куплю такого ...
- Ну хорошо, ешь уже, - сказала мама. Затем обратилась к папе: - Я вот вспомнила. Еще вчера хотела поговорить с тобой.
- А о чем же? - поинтересовался папа.
- Катя Быстрая из библиотеки на ферму пошла?
- Пошла. Боевая девушка. Через месяц-два она всем дояркам носа утрет, вот увидишь.
- А на ее место кого ставить, не слышал?
- Что, претендуешь?
- претендует. А что, думаю, не справлюсь?
- Да что там. Справишься.
- Понимаешь, в городе хоть и не работаешь, но это не так заметно. А здесь, в деревне, где все тебя знают, стыдно как-то сидеть дома. И скучно так жить. Даже в Толи он - школа, шефство, а у меня - кастрюли, горшки и больше ничего ... Хочу уйти библиотекарем.
- Это хорошо. Пока никого туда не подобрали. Я поговорю с председателем сельсовета. Думаю, отрицать не будет. Иди, поработай ...
Папа пошел в колхоз, а мама села вышивать. Вышивала и все почему-то улыбалась и напевала.
«Радуется, что в библиотеке будет работать», - догадался Толя, и не удивился. - Нет. - И это все? - Та нет. - Да. - Эх ты!

- Не очень холодная, - сказал он, болтаясь в воде ногой.
Митька тоже попробовал.
- О, еще купаться можно.
Толя время молча наблюдал за водяным жучком, что рыскал на самом дне, подплывая к камней и водных растений, потом спросил:
- А как ты думаешь, Лев вместе с шептун? ..
- Кто знает? Может, и он крадет ... Только надо узнать, надо его на чем поймать. А Шептун - это точно ...
И неожиданно предложил:
- Покатаемся?
- На чем?
- На пароходе.
- Где же он?
- А вот, смотри.
Среди жиденькой осоки, почти весь на сухом, лежал коротенький, выдолбленный из бревна челнок. К носу его был прикован тяжелую цепь. На прогнивших круглых боках челнока темнело несколько заплат с заржавевшей жести.
- Вот пароход! - иронически воскликнул Толя.
- А знаешь, чей это? .. шептун.
- шептун?
- Да. На нем вентеря ставит.
- Какие вентеря?
- Не знаешь, которые вентеря?
- Не знаю, - признался Толя.
- Пусть когда-то расскажу. Сетка такая ставится в воду. Там есть шаров, рыба туда попадает, а назад не может выбраться ... Берись, столкнет в воду.
- А нам не попадет?
- Он не увидит. Давай еще: р-раз ... Ну еще - р-раз ...
- Далеко поплывем?
- На тот берег ... Ну, еще р-раз ... Фу! А где же весло? - уже ходатайствовал Митько.- Ну, хорошо, без весла поплывем. Садись.
Толя робко сел на носу. Митька оттолкнул лодки от берега и прыгнул на корму. Лодка слегка покачиваться, вернулся на, месте.
- Ой, куда же он плывет?
- Сейчас мы его вернем, куда надо, - уверенно сказал Митька и начал грести руками. Лодка поплыла.
- Красота! - в восторге воскликнул Толя и запел:

По морям, по волнам ...

Но лодка была короткий, поэтому неустойчивый - все крутился то влево, то вправо. Толя хотел помочь Митьке и наклонился, чтобы самим погрести. Лодка сразу же качнулся в другую сторону, а Толя испуганно отшатнулся к противоположному борту. Лодка зачерпнул воды, перевернулся - ребята заметили, как оказались в реке.
- Ух! - только и воскликнул Митя от этой неожиданной холодной купели. Потом увидел Толя, молча барахтался рядом, посоветовал: - За лодка хватайся.
Выбравшись на берег, Толя растерянно смотрел на свою мокрую, прилипшую к телу одежду.
- Что, испугался? - спросил Митя, стягивая с себя рубашку.
- Та нет.
- Ха-ха-ха! Странный ты какой сейчас.
- А думаешь, ты не странный?
- Ха-ха! И я. Снимай все, пусть сушится. Вот покатались!
Ребята разделись, выкрутили штаны и рубашки. Сами "на солнце согрелись быстро, а одежда никак сох.
- Ну, у кого мышцы твердые! - крикнул Толя.
Они померялись мышцами, посоревновались, кто дольше может не дышать, а значит, и дольше пробыть под водой, помечтали о том, что бы было, если бы у них был настоящий моторный катер, - а штаны все еще были мокрые.
- Ну, попробую, - сказал вдруг Митько и полез в воду.- Ух, холодная!
- Ты что, купаться?
- Нет. Здесь рака есть. Может, хоть одного и поймаю.
Митька долго рылся в прибрежных колдобинах, но рака пока не попадались.
И вот глаза его радостно засветились, он чуть ли не с головой нырнул в воду, покряхтел, попирхав и, наконец, воскликнул:
- Есть!
На траву полетел большой черно-зеленый рак.
- Ого! - обрадовался Толя и бросился его рассматривать. Вареных раков он ел, а живого видел впервые. Упав на траву, рак посидел неподвижно, угрожающе растопырив клешни, потом пополз к воде.
- Возьми, а то сбежит! - крикнул Митя.
Толя робко взялся за ту часть, которую надо было назвать хвостом, а ее почему-то называли шейкой. Рак трипнувся и снова оказался на траве. Тогда Толя взял его просто за клешню. Рак тут же подогнулись вторую клешню и впился ей в Фолино палец.
- Ой! - невольно вырвалось у него.
- Ты чего?
- щиплется.
- Чудак, ты за спинку бери. Да, так. Пусть теперь попробует ущипнуть!
Митька уже давно щелкал от холода зубами, но воды не вылезал, потому что раки попадались все чаще - большие, меньшие и совсем маленькие. На берегу в траве их шевелилось уже десятка три. Толя с трудом успевал следить, чтобы они не порозлазилися. Представив себя пастухом, он покрикивал «гей» - как на коров - и бил раков прутиком.
Вдруг ребята услышали:
- Это вы так учите уроки?
Митька и Толя вместе оглянулись. Через луга к ним направлялась Толина мама.
- Да разве в это время можно в воде болтаться ?! Митька, сейчас же вылезай!
- В-оно н-никак д-очень и холодно, - с трудом произнес Митя.
- Да у тебя же зуб на зуб попадает! Посинел весь, как пуп. Поскорее одевайся и бегом домой! Я сейчас чая согрею ...
Скоро ребята уже сидели в теплом доме, но Митька никак не мог согреться.
- Сейчас чай закипит, - говорила Толина мама.
- Мама, и раков свари, - попросил Толя.
- Хорошо, сварю.
Но Митьке этот раз так и не пришлось ни есть раков, ни пить чая. В дверь вдруг постучали, и на пороге появилась грозная Акулина Яковлевна. Узнав, что случилось, она всплеснула руками.
- Как будто душа моя слышала. Дай, думаю, зайду спрошу, ваш дома. Может, что случилось ... Ах ты сорванец окаянный! Взял бы это хорошее хворостину и таких тебе раков предоставлять, чтобы неделю потом сесть не мог!
Митька только виновато сопел.
- Пойдем сейчас же домой!
- Дайте ему хоть согреться, - уговаривала Акулину Яковлевну Толина мама.
- Я его согрею, знать он у меня ... Дома черта сына хоть вытру чем. У меня водка с перцем есть ...
Но вытирания уже мало помогло Митьке. Вечером его стало трясти, разболелась голова, начался кашель. Ночью температура резко подскочила. Вызвали врача. Он осмотрел больного, покачал седой головой и сказал:
- Дело серьезное: двустороннее воспаление легких ...

20. СЛУХИ О пятнистый зверя
Вечером Толя уже знал, что Митька заболел. И как он пытался убедить себя, что его вины здесь нет, но на душе было как-то тоскливо, неспокойно.
Ну, что же, теперь уже ничего не поделаешь. Какие бы неприятности у тебя не случилось, а домашние задания поделать надо. От этого и Митькову болезнь не освободит.
На завтра нужно было решить задачу, переписать упражнение, вставить пропущенные в словах буквы и прочитать рассказы из книги для чтения.
Читать рассказы Толя, конечно, не будет. Если доведеться- и так он прочитает, и содержание переведет. Ему это - раз плюснуты. А задачу надо сделать. И как же ее решать без Митька? В последнее время он, правда, уже сам решал задачки, но никогда не был уверен, что поступает правильно, и непременно спрашивал:
- Теперь нам надо узнать, сколько было яблок у второй девочки, правильно?
- Правильно, - отвечал Митька, и тогда Толя подсчитывал смело.
А теперь вот Митька с ним нету. Ну, ничего, задачу потом как-то решит. Возможно, и мама поможет. А пока он перепишет упражнение ...
Вот и готово. Теперь задачу, будь он попало.
Толя переписал условие задачи в тетрадь и начал думать. Но вместо того, чтобы считать, сколько же деталей обточилы три рабочие, думал совсем о другом. Чудак Митька! Чего он полез в ту реку? .. Сделать бы им вдвоем такой вездеход, какой-нибудь глиссер с пропеллером. Чтобы он, и по воде плыл, и по льду ехал, и по снегу ... А где снега нет, - колеса выпустит и помчится по пути!
Куда бы они тогда поехали? Мало ли куда можно было бы тогда поехать: хоть и в Москву. Там живет его бабушка, и вообще много чего интересного. Или куда глухую тайгу, где еще и человеческая нога не ступала. Нашли бы там целую гору драгоценных камней или огромные запасы угля - в тайге все есть. Вернулись бы в Москву, пошли бы в Кремль и сказали: «Вот мы - Толя Стародуб и Митька Синица - разведали большие богатства. Нам за это ничего не надо, мы для своей Родины старались. Давайте надежных людей, мы поведем их в тайгу ... »
А в тайге на них могли бы напасть звери: волки, например ... Нет, волки не так страшны. Тигр-это да! Там Толя мог бы проявить геройство, спасти людей от свирепого зверя.
Толя мечтательно вздохнул и вспомнил о Барса. «Где он, бедный? Наверное, уже и живого нет ... »
Хотелось спать. А задача никак не выходила. «Завтра решу, на свежую голову», - подумал Толя, разделся и лег в постель.
Пришел папа. Он, как всегда, устал, от него пахло конским потом и карболкой. Но для Толи он был лучший, самый дорогой всех.
Пока мама готовила ужин, папа ходил по комнате и возбужденно говорил:
- Крыса такой умный, это я сразу увидел. А вот что он негодяй, - признаться, не думал. Только и старается завалить какое-то дело, чтобы потимьна правления свернуть. И вор. В одной стае с шептун ...
«Ага, Шептун действительно вор», - успокоено подумал Толя.
- Только хитрый, черт! его не так легко поймать. Но не и буду, если не засажу воров в тюрьму.
- Смотри, они тебя подведут так, что и сам сядешь, - предостерегла мама.
- Руки коротки. Вот только Гречаный нянчится с ними и мне мешает ... Трудно с ним работать. Сегодня снова поссорились. Обещал жаловаться в райком.
- На тебя?
- Да.
- И за что хоть ты с ним гризешся?
- Понимаешь, надо, чтобы было четыре ямы для силосования сечки. А что Гречаный сделал? Вырыл одну яму и больше людей не дает.
- Почему?
- Ну, говорит, нет, на других работах заняты. Вот и получается, что коровы три дня едят сухую солому и только на четвертый - запаренную сечку ...
Мама перебила:
- Сбрось сапоги, на них по полпуда навоза. Разуваясь, папа продолжал:
- Откуда же здесь может быть молоко? .. Вот я и пошел на самоуправство: снял людей с кагатирования - картофель может подождать - вырыли еще три ямы. Пусть теперь жалуется ...
«Тяжелая у папы работа, беспокойная», - подумал Толя и высунул голову из-под одеяла, чтобы лучше слышать разговор.
- Ты еще не спишь? - удивился отец и похлопал его сухощавой твердой ладонью по щеке.
- Уроки готовил, - сказала мама. - Все сделал?
Толя заколебался, ему совсем не хотелось вылезать из-под одеяла и решать эту несчастную задачу. И папы не хотелось беспокоить - вот он какой усталый.
- Все, - неожиданно для самого себя ответил он и почувствовал, как весь вдруг вспотел. «Ну, как папа проверит?»
Но папа только пообещал:
- Смотри мне. Вот в колхозе дела немного наладятся, тогда я тебя возьмусь. Каждый вечер будешь сначала мне уроки отвечать, а потом уже учителю.
Толя облегченно вздохнул, успокоился и вскоре заснул сном праведника.
Утром его разбудила мама, иначе он проспал бы.
- Митька же больной, не зайдет сегодня, - сказала мама.
Так, Митька больной. Девятиклассник Володя Яровой чистить сегодня Буйного. Толя пойдет помогать ему, а оттуда зайдет навестить Митька.
Только уже по дороге в школу Толя вспомнил, что задачу он так и не решил. «Однажды будет - подумал мальчик Владимир Кондратьевич не вызовет, я совсем недавно был у доски».
Владимир Кондратьевич действительно не вызвал Толю. Он сделал хитрее. Сначала учитель выяснил, почему не на уроке Митька Синицы. Чтобы избежать лишних расспросов, Толя просто сказал, что Митька простудился и заболел. Тогда Владимир Кондратьевич спросил:
- У кого не вышла задача? Поднимите руки.
Вверх свелось несколько рук. Фолы среди них не было.
- Да. Теперь поднимите руки, у кого задача вышла. Поднялось гораздо больше рук, а Фолы опять не было среди них.
- А ты, Стародуб, решил задачу или нет?
У Толи похолодело внутри. Он вскочил, покраснел и тихо ответил:
- Нет.
- Почему же ты руки не поднимал?
Толя молчал. Учитель подождал минутку и спросил:
- Ты мечтал когда-нибудь о путешествиях в дальние края, о геройские подвиги?
Толя кивнул головой.
- Так вот такие дела, Стародуб, под силу только волевым, мужественным людям. А у тебя даже столь нет мужества, чтобы честно признаться перед учителем и товарищами, что ты не выполнил домашнего задания.
Было слышно, как за окном поскрипывали на ветру одна-единственная старая яблоня. Толя стоял, опустив голову, он даже Пален от стыда.
- Расскажи теперь, как ты решал задачу, - сказал наконец учитель.
- Ну, попробовал, а она не получается.
- Ты бросил, да?
- Да. Учитель помолчал.
- Твой папа из города приехал сюда, в колхоз, - сказал он Два месяца уже работает, день за днем с кем ссорится, в район пешком по грязи ходить. А фермы еще не очень хорошо работают. И колхоз критикуют, и папы твоего критикуют. Во него неприятностей. Взял бы и бросил. «Делайте, мол, что знаете, а я снова в город поеду. Там было мне спокойнее ». Трудно ему, а он работает, своего добивается. Начал дело и хочет довести его до конца. Вот с кого тебе, Стародуб, и надо пример брать - с отца! ..
Все с напряженным вниманием слушали учителя. А он уже обращался ко всем:
- Помните, дети, самое главное: никому ничего не дается легко. Вчерашние студенты становятся учеными, молодежи колхозники - героями труда, а рабочие - известными на всю страну передовиками производства. А почему так? Потому что они работают - упорно, настойчиво. Вот и вы с детства учитесь настойчивости. Что задумал - доведи до конца! ..
На перемене дети еще были под впечатлением слов учителя. В коридоре, разбившись на группки, говорили о героизме и подвигах, о том, кто чего боится, а чего боится.
Толя задумчиво смотрел в окно. Получается, чтобы быть героем, вовсе не обязательно лететь на полюс идти в атаку на врага. Героем можно быть везде. Он и девушки что-то об этом говорят.
- Говорят, в нашем лесу странный зверь объявился, - таинственно сообщила подругам Муха.
- Что же это за зверь? - заинтересовались девочки.
- Кто его знает. Говорят, небольшой, рябой, по деревьям лазить. А хвост пушистый - как у лисы.
- Рябой? - подскочил Толя к девочкам.
- Чего ты? - удивилась Муха.- Говорят, рябой. Пятна белые и темные. А что?
- А в каком месте видели, не знаешь?
- У березовой поляны. Ты что-то знаешь? Толь, скажи! .. Толя озабоченно тер переносицу. Он уже думал о чем-то своем и не слышал вопросов Мухи.

21. В ЛЕСУ-чужой человек
- Ч-ш-ш! Тише: Митька спит. Ночью ему было очень плохо. Грезил все, тебя вспоминал.
Акулина Яковлевна грустно подперла щеку полной белой рукой, спросила:
- Что в школе?
- Ничего ... А быстро он выздоровеет?
- Быстро ... А мама что делает?
- Не знаю, я просто из конюшни, - ответил Толя и вновь нетерпеливо спросил: - Через сколько дней?
- Может, через неделю.
Ого, жди! За неделю неизвестно что может случиться. А Толи хотелось сегодня, сейчас же, поделиться с Митьки новостями. Прежде всего, надо же, наконец, разыскать в лесу партизанскую-землянку и выследить воров, узнать, почему туда ходит Левко. Одному все-таки страшно. Можно было бы с Борей, так его же неродной отец - вор. Может, и Боря знает об этом, и мовчить- заодно со своим неродным батюшкой ... Разве Вадька Гречаного в «КИШ» принять? Он теперь уже не такой задира, как был. Но об этом также надо сначала с Митьки посоветоваться.
Кроме того, в Толи есть свое мнение о пятнистого зверя, недавно появился в лесу. Непременно надо бы Митьке рассказать ...
Толя вздохнул, взялся за ручку двери.
- До свидания.
- Будь здоров, Толя. А Митьке я скажу, что ты заходил.
- Спасибо! ..
Дома папа, собираясь на работу, говорил маме:
Понимаешь, неизвестно почему на телка появились паразиты. На ферме и слухи не о вшей, и вдруг все двадцать телок - с вшами.
- Вот как раз только об этом за обедом говорить, - укоризненно сказала мама.
- Не могу не говорить, все время думаю: откуда эта нечисть могла взяться?
Папа покосился на Толю и тихим голосом продолжал:
- На той неделе лучшая свиноматка погибла. Так и не знаем, от чего. Татьяна Осадчая до сих пор плачет и ругает всех - правление и меня. Не могли, Кажба, вылечить, бюрократы бездушные ... С птицефермы куры десятками исчезают и нестись совсем перестали. Все это делается не само собой. Есть такие людишки, и мы их скоро выловим ...
Толя даже побледнел. Ясно, что папа напал на след воров. Один из них Шептун. А кто же еще? Левко? .. Но расспрашивать папу сейчас бесполезно - ничего не скажет. И пусть. Жаль только будет, если не они с Митьки первые раскроют эту банду. Вот только бы землМку найти. Где же она? .. Все это такое таинственное ... И Барс где делся.
- Папа? А ты слышал, что Барс наш исчез?
Говорила мама, - неохотно ответил папа.
- А где он, не знаешь? Папа улыбнулся.
- Тут, брат, и моей вины немного. Захожу на кухню, смотрю, а кот сидит на столе, грызет куриную лапу. Давай, думаю, проучу воришку. Схватил его за шею - и веником. А он вернулся и - хвать меня за палец. Вот до сих пор знак есть - насквозь прокусил. Здесь я уже рассердился и побил его по-настоящему. С того дня Барса не стало. Очевидно, просто сбежал из дома ...
Так вот в чем дело! Теперь все ясно.
Никому ничего не сказав, Толя оделся и вышел. Прошел улицу и молодым сосняком направился в лес.
В лесу было тихо и печально. Горько пахло корой, прелыми листьями и еще чем-то неуловимым. Толя свернул с широкой, хорошо утоптанной тропы налево на еле заметную тропинку, засыпанную листьями, мягко шелестели под ногами. Шел так довольно долго, пока путь пересекли густые кусты орешника. Ему даже показалось, что он заблудился и идет совсем не туда, куда шли из Митька. Отводя руками ветви, часто больно хлестали его по лицу, прошел сквозь заросли и успокоился, когда увидел знакомую рыхлую перехода через Орлик.
Узенькая речка была здесь бурная, чем в деревне. С обеих сторон над ней нависали ивы, а их белые коренья, как щупальца спрута, беспокойно шевелились в воде. Толя перешел на другой берег и оказался на той самой березовой поляне. Там, в болоте за лужайкой, видели они какого-то человека в гимнастерке. Это, конечно, был Левко Яцюк. Может, он и сейчас здесь где-то бродит? .. Но почему же бояться - днем он трогать не будет ...
Какое-то время Толя стоял, обозревая поляну. Она была почти круглая, поросшая низкой травой и вся изрыта маленькими норки. Вокруг поляны стояли, грустно опустив голые ветви, старые и молодые березы. Ли тот пятнистый зверь - Барс? А что, если это какой-то хищный зверь? Нападет на него- чем обороняться? Вот глупый - даже палки с собой не взял.
Он свернул в лес, нашел толстую ветку, обломал на ней ветви - вышла хлестким палка. - Да. - Да. Точно! Это точно.

- Точно! - подтвердил Гречаный и, увидев Яцюк, что подходил к группе, спросил: - Ну, где ветсанитар?
- А здесь разве нету? - удивился Левко.- Вот чертов Шептун! А женщина говорит - сюда пошел в колхоз ...
Гречаный переглянулись с Стародубом и Синицей ...
- Да, как же это понимать открытое разгильдяйство или скрытое вредительство? - задумчиво сказал он.- А расчет был прост: навредить и все свалить на зоотехника. Мол, он распорядился, а я выполнил ... Зайдем в комнату отдыха, там составим акта.
Все молча двинулись в новое помещение фермы. «Вот тебе и Шептун, думал Толя -Да и Боря хороший. Я бы с таким отцом и дня не жил. А он все, пожалуй, знает - и ничего ... А мы с Митька его еще в команду приняли. Вже.б лучше Вадька ... »
Вечерело, доярки зажигали и вешали в проходе фонари« летучая мышь ».
- Механизаторы, скоро электричество у нас будет? - обратился Фолино папа к Даниилу Савича.
- А двигатели купили?
- Да где-то уже на складе.
- Привозите. К Новому году и электричество проведем. Зайдя в комнату отдыха, директор удивленно ска зав:
- О, да вы начали культурно жить. Гречневый кивнул на Толгиного папы.
- Его забота, Ивана Кузьмича. Скоро будет требовать, чтобы для доярок специальный курорт построили.
Иван Кузьмич молча улыбнулся и только теперь заметил Толя.
- А ты чего здесь? Сейчас же домой.
Толя недовольно вернулся. Отец крикнул вдогонку:
- А дяде Петру скажи, что я буду позже, часа через два ...

23. «А как я ПУТЬ?»
Была последнее воскресенье перед октябрьским праздникам. Толя встал, вместе с папой. Папа не выспался и был мрачен: все думал о погибших телят. Ветсанитара Шептуна так вчера и не нашли. Толя вспомнил, как встретил его на улице, как "Шептун пугливо мигал своими глазами. Ясно, что он бежал куда-то от справедливого наказания. Значит, виноват, когда убежал. А Лев Яцюк, пожалуй, заодно с этим шептун. Надо папе рассказать, а то и Левко убежит ...
Толя начал искать папу, но его уже не было дома. Что ж, придется подождать до вечера. Сейчас надо идти в школу рисовать плакат к празднику.
Когда Толя зашел в класс, там уже были Владимир Кондратьевич и Муха. На столе лежал свиток грубой бумаги, несколько кисточек и линеек, стояли бутылки с разноцветной тушью. Учитель аккуратно выписывал тексты лозунгов на клочках бумаги, а Муха крутилась у него, заглядывала через плечо и непрерывно стучали скороговоркой. Толя именно услышал, как она спрашивала:
- Владимир Кондратьевич, а на Марсе живет кто-нибудь?
- Пока трудно ответить.
- А скоро будет такая ракета, чтобы туда можно было лететь?
- Скоро.
- Раньше, чем я вырасту?
- А что, ты хочешь полететь?
- Очень хочу! - призналась Муха.
«Очень ты нужна там», - подумал Толя.
Пришел Боря Бублик. Толя заметил, что глаза у него были красные, заплаканные. «По своему неродным отцом плачет».
Владимир Кондратьевич начал соразмерять бумагу и распределять лозунги. Толи достался самый длинный текст.
- Как наиболее ловко художнику, - сказал учитель. Это понравилось Толи. И он не спорил. Наибольший лозунг он напишет за каких 2:00. Во всяком случае справится с ним быстрее Бублика, а о Муху и говорить нечего. Он смотрит на девушку и смеется:
- А рука дрожит, как кур воровала.
- Ой, молчи! - испуганно вскрикнула Муха. - А как поведу не туда - сам будешь исправлять.
Учитель молча улыбается. Боря пробует писать, потом откладывает щеточку, смотрит, как уверенно пишет Толя, и бубнит:
- Я щеточкой не умею. Если бы оте широкое перо, специально для лозунгов.
- Где тебе то перо взять? - спрашивает Муха и, опять склонившись над лозунгом и высунув кончик языка, старательно выводит буквы.
- Я поищу тебе перо, - говорит учитель и идет в свою квартиру.
- А я бы мог сделать такое перо. Если бы захотел, - продолжая писать, сказал Толя.
- И сделай, - буркнул Боря.
- Видели такого? Сделай! Сделал, только не для тебя. Муха лизнула губу.
- Ты не сдавайся, а сделай, если умеешь.
- А я для него не сделаю, - упрямо повторил Толя.
- Это чего? - удивленно подняв голову, спросила Муха.- Чем он хуже тебя?
- Ты ничего не знаешь, так молчи, - посоветовал Толя.
- А что я должен знать? Подумаешь!
- А то, что его отец - диверсант! - выпалил Толя. Увидев удивление и испуг на лице Мухи, он пояснил:
- Телят в колхозе отравил. Может, правда?
Неожиданно расплакавшись, Боря выскочил из класса. Владимир Кондратьевич, что как раз вернулся, вопросительно посмотрел сначала на Муху, затем на Толю.
- Стародуб, что тут у вас случилось?
- Еще плачет, - вместо ответа сказал Толя.- А разве не правда, что его отец - диверсант?
- Подожди, подожди. Видишь, розвоювався, герой. Что по вине Шептуна отравились телята - об этом я знаю. Но при чем же здесь Боря? Зачем ты обижаешь своего товарища?
- Сын за отца не отвечает, - встряла Муха.
- отвечает, когда знает о преступлении отца и молчит, - буркнул Толя.
- Шептун - не отец Бори - это во-первых, а во-вторых, Боря ничего не знал о делах своего отчима.
- Знал, - упрямо сказал Толя, еще ниже склонившись над лозунгом.
- Нет, не знал. Я и сегодня говорил с ним об этом. Парень страшно мучается, хотя его вины здесь и нет. Я с трудом успокоил его, а ты - опять напоминаешь. Так не годится. Не по-товарищески делаешь, Толя ...
Парень молчал.
- Ты считаешь, что сделал справедливо?
- Не знаю.
- Подумай, хорошо подумай ...
Так Владимир Кондратьевич всегда: «подумай». Вычитал бы уже до конца. А то надо об этом думать.
И вот идет Толя с школы и думает. Он, конечно, видит, что погорячился. Но чувствовать себя виноватым как-то нехорошо, и поэтому Толя оправдывается сам перед собой. «Ну и что же, что неродной. Ну и что же, не знал. Пусть не принимают к себе диверсантов ».
Толя прошел свой дом и пошел к Митька. Он, наверное, уже совсем здоров, а до сих пор валяется. Надо с ним обо всем этом поговорить.
В Митьков дворе Толя встретил тот самый придурковатый и коварный Жук, который мог, в зависимости от своего собачьего настроения, безразлично взглянуть на чужого человека вороватыми глазами и отвлечься или лаять, даже подбежать сзади и тайком схватить за штаны.
- Ну, ты, Жук! - на всякий случай довольно грозно прикрикнул Толя на собаку и, оглядываясь, пошел в сени. Из дома донесся голос Даниила Саввича:
- ... Так всю жизнь и будешь ездить? Или на отцовской шее сидеть?
- Если тебя это пугает, то что ж ... Я могу хоть сегодня поехать и больше не приезжать! - запальчиво ответил молодил басок.
Толя постучал, но этого, видимо, никто не услышал.
- Дурак! - рявкнул в ответ Даниил Савич.- Ты думаешь, мне трудно тебя прокормить? Пять таких прокормлю, и облеку. Я не за себя - за тебя боюсь. Тебе же, слава богу, уже двадцать три года, а ты все бросаешься во все стороны, никак к берегу не пристанет. В твои годы я семью на плечах держал, а у тебя еще ветер в голове. От людей стыд! ..
Здесь директор замолчал, и Толя снова постучал в дверь.
- А, здорово, - ответил Даниил Саввич на Фолы поздравления, а его собеседник молчал. Толя посмотрел на его лицо и сразу вспомнил фотокарточки солдата, которую показал ему Митька того дня, как они познакомились. «Это мой брат, Андрей», - гордо сказал он.
Вот, значит, он и есть. На Митька совсем не похож - полный, плечистый.
- К Митька? - спросил Даниил Саввич.
- Да.
- Зайди. О тебе сегодня уже упоминал.
Митька лежал, кругом обложен тугими подушками. Рядом на стуле были «Приключения Тома Сойера», порошки и стакан с водой. Митька заметно похудел, под глазами - синяки. Даже нос, который трудно было представить иначе, чем красным, облупленным, был теперь бледен, просто даже белый.
Толя осторожно пожал исхудалую Митьков руку и молча стоял, разглядывая своего друга.
- Ну, как ты? - первым заговорил Митька.
- Я ничего. А тебе плохо?
- Нет, мне тоже ничего. Только кашель. Если бы кашля не было, я бы уже ходил. А так мама не пускает.
- Может, ты всегда теперь кашлять, то что же, так и лежать?
- А ты думал! Раз кашель, значит, больной, только это пройдет.
- Конечно. Ну, покашляет. Митька надулся и бухикнув.
- Ого, как в бочку! Сказал Толя, совсем так, как говорила мама, когда он простужался.
Помолчали.
- Митька! А ты о пятнистого зверя слышал?
- О каком?
- О пятнистого ... В лесу зверь такой появился, что по деревьям прыгает.
- Пантера, или, может, рысь?
- Я думаю, это Барс. Мой Барс, понимаешь?
- Ну? А как ты узнал?
- А какой бы то еще зверь был? Ясно - Барс. Его отец избил, вот он рассердился и убежал в лес.
- Ты его видел?
- Нет. В лес ходил, но не видел. Думаю сегодня уйти. Вот если бы вдвоем, а?
- Это бы здорово! Только меня не пустят. Отец как раз сидит. Он, слышишь?
Толя прислушался.
- Пора уже тебе, Андрей, выбрать путь, - слышался из-за двери голос Даниила Савича.- Пора. Я тебя не подгоняю, подумай спокойно, серьезно, и прими решение.
- А чего это они? - спросил Толя.
- Андрей на работу никак не устроится. Эх, я бы на его месте сразу комбайнером стал. А он на завод хочет идти.
- Ну и что же? Отец не пускает?
- Нет, почему же. Отец говорит: «Иди, куда хочешь, только чтобы это было серьезно, чтобы работал, а не ездил туда-сюда, как гастролер».
Толя точно не знал, что такое - гастролер, но это слово почему-то напомнило ему другое - диверсант, и он сразу же спросил:
- А ты знаешь о Борин отца?
- Знаю.
- Вот диверсант, скажи?
- не диверсант, а вредитель. Шпионы и диверсанты розви дуют все, а потом взрывают заводы, мосты ...
Толя рассмеялся.
- Вредитель - это как Кузька или свекловичный долгоносик! Как думаешь, найдут его?
- Найдут, далеко не убежит. О нем уже прокурор знает.
- Ну?
- Он у нас был, с отцом разговаривал.
- Здорово! В тюрьму посадят, правда?
- Да. Туда ему и дорога.
Толя посмотрел на дверь и быстро зашептал:
- Я с Борисом посердився.
- За что?
- Как - за что? Отца. Надо его исключить из штаба, правда?
- Наверное, надо. Раз отец такой, то и Борис ненадежный.
- С «Ка-Ве-Ша» исключим. А если кому-то выдаст нашу тайну - побьют!
- Правильно. Клятву дал - должен молчать ...
- А знаешь что? Лев, пожалуй, тоже вредитель!
- Ну?
- Вот тебе и «ну». Как ты вот заболел, я ходил на конюшню. Иду по двору, смотрю - стоят вдвоем, Шептун и Левко. Стоят и стоят и все о чем-то разговаривают. Видно, договаривались, как телят отравить.
Митька схватил Толю за руку. На бледных щеках его вспыхнул слабый румянец.
- О Левка уже знают?
- Нет. Я хочу папе рассказать.
- А может, пусть потом вдвоем, когда выследим?
- А если он убежит? Ищи тогда ... А я расскажу все, как мы вдвоем видели его на болоте, а затем - ночью.
Митька вздохнул.
- Ну что ж, рассказывай.
- Я к тебе потом зайду, - успокаивающе сказал Толя, вставая с стула Пойду Барса искать.
- Нигде твой Барс не денется. Подождал бы еще, а потом пошли бы вместе.
- Нельзя. Его могут убить.
- Кто?
- Муха говорила, кто-то охотился на него.
- Тогда иди, а то и в самом деле ...
В передней комнате Даниил Саввич сидел уже сам. Андрея не было. Директор читал какую-то толстую книгу, подчеркивая в ней карандашом. Очевидно, так делать разрешается только взрослым. Попробовал бы он или Митька черкнуть в читанци - ого! Досталось бы от Владимира Кондратьевича на орехи.
«Пора уже выбрать путь», - вспомнил Толя слова Даниила Саввича, -прямуючы в лес. А какой у него путь? Выбрал Толя себе путь? Видимо, выбрал. Школу закончит, а потом выучится на зоотехника, как его отец. Это уж точно. Скорее только бы стать взрослым, а потом он все сможет, что захочет.

24. ТОЛЯ В ОПАСНОСТИ
Так раздумывая, Толя заметил, как оказался в лесу. Сейчас он пройдет кусты орешника, а за ними - перехода через Орлик.
Вот и березовая поляна. Как и тогда, она была пуста.
И вдруг ... Что это? Слева в кустах шорох и стихло. Вернувшись в ту сторону, Толя инстинктивно присел и замер. В кустах тоже было тихо. Затем шорох и то рябое бросилось в траву. Это мог быть кот, а может, и другой зверь какой - издалека не разберешь.
- Барсик, - тихо позвал Толя. Рябое зверек прилегло к земле и ждал
- Барс! - уже громче крикнул парень и пошел в кусты. Зверек прыгнул в глубь кустов и снова где-то притаился. «Когда зверь бежит - значит, он не страшен», - почему-то подумал Толя и бросился туда, где исчез пятнистый зверь. Но на том месте его уже не было.
Стал, прислушался. Что-то тихо шорох в глубине леса, и Толя снова бросился туда. Но пока добежал, уже и там не было ничего. Парень начал обозревать и заметил, как на дальнем дереве мелькнул пушистый хвост. Он побежал в ту сторону, стараясь не спускать глаз с дерева, но это не удалось: путь преграждали колючие терновые кусты. Щека остро заныла - • вдряпнув колючкой. Надо быть осторожнее, потому что так и глаза можно повиколюваты.
Толя мимоходом сорвал несколько сизых тернии бросил в рот. Ягоды были кислые и приятно терпкие. Пока пробирался сквозь заросли, потерял дерево, на котором видел зверя. Вроде это оно. А может - это? Но все равно, ни на том, ни на другом ничего не было.
Далее вновь росли колючие терновые кусты. Среди них Толя заметил пробел, который, видимо, когда-то была дорожке. «Пойду пробелом. Может, там где увижу », - подумал парень.
Пробел путала то слева, то справа и дальше спускалась в глубокий овраг. «Интересно, может, здесь и Митька никогда не бывал? Приду - расскажу ему, где я. ходил. А то он хвастается, что весь лес, как свой дом, знает ».
Уже на дне оврага Толя остановился и обернулся. Здесь было тихо, так тихо, как в каком-то мертвом царстве из страшной сказки. Парень прошел еще немного оврагом. Неожиданно из-за кустов показалась землянка.
«Так вот она - партизанская землянка» - чуть не вскрикнул Толя. Взволнованный, он остановился, разглядывая все вокруг.
Землянка была вырыта на склоне оврага - метра на три выше дна. Сверху на крыше торчал густой пожелтевший сорняк. Вход закрывали старенькие двери от какого-то хлева.
Тут был партизан Анисим Бублик - Борин отец. А потом его на фронте немцы убили ... «Нет, не может быть, чтобы Боря был заодно с шептун» - решил Толя, и от этой мысли ему сразу стало хорошо, легко. Он поднялся по склону и хотел взяться за дверь, да так и замер с протянутой рукой.
Из землянки сразу донесся сердитый голос:
- Эх ты, размазня! На черта ты связался с теми вонючими телятами?
«Где-то я слышал этот голос», - подумал Толя, но вспомнить не мог.
- Это мое дело. И ничего ругаться, - пропищал в ответ другой голос - тонкий, неприятный.
«Шептун! Так вот где скрывается ветсанитар. А кто-то другой? Пожалуй, Яцюк ... »
- Как же не ругаться, когда ты все дело завалил. Обиделся, что с фермы прогнали? Отомстить захотел? Дурак! Тебе и ферма нужна, как собаке пятая нога.
- неугодных - ищи другого, глупее. Мы здесь каждый день рискуем, а ты нас наживаешься.
- Что? Я вас наживаюсь? Идиот!
- А ты - спекулянт.
- Да без меня вы с Крысой оба ничего не стоят. Украсть в колхозе каждый дурак сможет. Ну попробуй сам продать крадене-- с первого же раза вскочишь! ..
«Вишняки ... в землянке», - вспомнилось Толи. Получается, именно в этой землянке собираются воры. Оскверняют партизанскую землянку ... Но кто-то из шептун? Голос не Яцюк.
- Мели что хочешь. Только я с тобой больше не разбираюсь, - сказал Шептун.
- Как это? - удивился незнакомец.
- Да. Кому охота в тюрьму идти?
- Так вот, если не хочешь сидеть в тюрьме, то должен еще со мной поработать. А если хочешь, господин полицай, отсидеть лет двадцать - пожалуйста. Мне заявить не трудно.
- Что же ты от меня хочешь? - глухо сказал Шептун.
- Я хочу, чтобы ты вместе с Крысой помог мне организовать настоящее дело. НЕ крошки подбирать, как мы это сейчас делаем, а подъехать машиной и сразу очистить кладовку. Ясно? ..
Чтобы не пропустить чего-то из разговора воров, Толя весь подался вперед. Под ним звонко хрустнула ветка. В тот же миг стихли голоса в землянке.
«Услышали» - догадался Толя и весь аж похолодел от страха. Но не растерялся и начал потихоньку отступать от землянки. Споткнулся обо что-то, тогда повернулся и пошел быстрее. Вдруг, так как и там, на переходе, почувствовал, что за ним кто-то следит. Толя невольно оглянулся. В дверях землянки стоял тот самый неизвестный, с которым он встретился на переходе. Его водянистые глаза хищно смотрели на парня. Толя с трудом отвел свой взгляд от тех страшных глаз, повернулся и, сдерживая себя, чтобы не бежать, двинулся дальше пробелом.
- Парень, подожди-ка, - крикнул человек неожиданно приветливым голые ^ ом. Толя вздрогнул, но не обернулся.
- Кому говорю!
В голосе неизвестного были уже злость и угроза. .Толя рванулся и побежал. Он не видел, а чувствовал, что неизвестный бросился за ним. Испуг добавил парню силы, и он бежал со всех ног. Колючки терна цеплялись за одежду, больно царапали руки, лицо, а он бежал вслепую и знал, что неизвестный настигает его.
Скоро поляна. Хотя бы скорее к переходы.
Вдруг Толя зацепился о корень и упал, ударившись коленом о что-то твердое. Но, даже не почувствовав боли, вскочил и побежал дальше. И тут же услышал за собой совсем близко тяжелое дыхание и топот. «Сейчас догонит. Что делать?" - молнией мелькнула мысль. Выход был один - схитрить.
Толя бег и бег, пока рука неизвестного не сорвала с него фуражку. В ту же секунду он упал на бок, прямо под ноги преследователю. И хитрость Толи не удалась. Неизвестный падая с разгона сильно ударил его сапогом по ноге. Парень тут же вскочил, но вскрикнул от боли и сел на траву.
- Ч-черт! - ругнулся неизвестный и встал. Тяжело дыша, он подошел к Толе, криво усмехнулся:
- Дурак ... Чего убегаешь? Пойдем ... я скажу что-то ...
- Не пойду, - упрямо сказал Толя.
- О, это ты, миленький, шутишь. Карету подать, к сожалению, не могу, придется идти.
Он схватил Толю за рукав, грубо потряс
- Вставай!
- Ой, нога болит!
- Ничего, как-нибудь потихоньку: куда нам спешить?
- Пустите, мне домой надо идти.
- Домой еще успеешь.
- Мама бить, - сказал Толя и притворно захныкал, чтобы растрогать неизвестного (и притвориться дурачком, как тогда).
- Ну, что ты! Что это?____

«Куда же теперь идти?» - засомневался Толя. Он знал, что из леса можно выйти двумя путями: один уже хорошо известна ему, через перехода, вторая - болотом на луга. Но тропы болотом Толя почти не знал, и Губатый о ней что-то говорил шептун. Очевидно, они пошли туда. Так что лучше идти через перехода.
- Барсик, пойдем, - позвал он кота и сам поднялся, осторожно ступил на поврежденную ногу, но тут же застонал от боли. Нет, идти невозможно. Но и здесь оставаться опасно. «Что делать ?! - в отчаянии думал Толя.- Хотя бы палка которая была ... Да-да, палка »
Он вспомнил, что бандиты подперли двери землянки палкой. Прислушивался, не слышно их где-то поблизости, и сполз вниз, к входу в землянку. Так и есть. Схватился за палку, с усилием дернул, и вот она уже в его руках. Толстая и тяжеловата. Но это ничего. Подперся ней, как костылем, и постепенно тронулся.
- Барс!
Кот побежал вслед за хозяином. Но бег он не впереди Толи, как сделал бы это собака. Барс время сидел на месте, наблюдая за парнем, потом догонял и снова садился на тропе. Так перебежками и двигался.
Толя шел медленно, часто останавливался. Палка ему помогала, но нога болела все больше больше. А кроме того, надо же быть осторожным, потому что как раз попадешь на бандитов. Останавливаясь, Толя напряженно вслушивался и всматривался в темноту. Только что-то зашуршал в кустах, он настораживался, испуганно оглядывался. Сердце колотилось часто и глухо.
Вот, наконец, и березовая поляна. Или же переберется он с больной ногой через перехода?
Он уже должен был выйти из-за последнего куста, но тут присел и замер. С той стороны узкой реки раздались голоса:
- И связал меня черт с таким болваном! Ты же и немцев не помогал, а гадил только.
- А что я мог сделать, когда там сторож был, - оправдывался Шептун.
- «Сторож, сторож». Смотреть на тебя противно ... Когда боишься сегодня взять меня переночевать, то хоть есть принеси. Целый день брожу голодный, как собака.
- Принесу, принесу. Пусть позже немножко, - успокаивал Шептун.
Толя схватил на руки Барса и притаился за кустом. А бандиты уже переходили Ричик. Услышав их приближение, кот отчаянно вырываться. «Занявчить сейчас - возьмутся меня», - подумал Толя и выпустил кота. Барс никуда не побежал, только присел, словно приготовился прыгнуть на мышь, и ждал. Глаза его хищно горели двумя зелеными огоньками.
Бандиты сошли на берег, прошли несколько шагов. И вдруг:
- Ш-ш-ш!
Это Барс не выдержал, яростно зашипел.
- Ч-черт! -Вилаявся неизвестный и остановился. Толя уже прощался с белым светом.
- Что-то послышалось? - спросил ветсанитар.
- Мне никогда ничего не слышится. Я просто все слышу - понял? - сказал неизвестный. Он еще раз оглянулся на переходе, но ничего такого не помитив.- Кот, - успокоено добавил он, и пошел по тропинке на поляну.
Толя переждал, пока воры скрылись за кустами и, дрожа всем телом, вышел из укрытия. Прикульгавшы к переходы, он взял палку в правую руку, а левой оперся о шест, которая была пристроена над переходами. Так потихоньку и перебрался на другую сторону.
Вдруг Толя поднял голову и похолодел от страха: перед ним темнела фигура человека.
- Ой! - сам собой вырвался крик, палка выпала из рук.
- Ч-ш-ш! - предостерегающе прошипела человек и нагнулась над хлопцем.- Ты чего здесь?
Толя узнал Льва Яшока. «Вот и все. Пропал я », - безнадежно подумал вин.г Сердце сжалось и похолодело.
- Ты немой, что ли? - шепотом сердито спросил Лева и дернул Толю за рукав. Потеряв равновесие, Толя шагнул на подбитую ногу, вскрикнул и опустился на траву.
Лев тоже присел рядом и спросил неожиданно тревожно и сочувственно:
- Что с тобой, парень?
Подлизывается, наверное ... Толя мрачно ответил:
- Нога у меня ... перебита.
- Ах ты, голубьятко! - заклопотався Левко, ощупывая Фолы ногу.
- О, больно же!
- Ничего, потерпи ... Тут болит?
- Там.
- Нога у тебя целая, только распухла. Где ты так? ..
«И чего он расспрашивает? .. Пожалуй, хочет задержать меня, пока те бандиты сюда вернутся», - подумал Толя. Но он столько пережил за сегодняшний день, так хотелось пожаловаться кому-то, что невольно ответил:
- Они ... Губатый меня сапогом ...
- Вот сейчас?
- Нет, еще днем. Они меня в землянке заперли ... Били ... А я убежал.
- Ух, подлецы! - с нажимом сказал Левко, и Толя увидел в темноте, что он яростно сжал кулаки.
Толя удивленно уставился на Льва. Неужели опять хитрит? .. Нет, не может быть! .. С языка же сорвалось:
- Да вы ... вы не с ними ?!
- Что ?! -Не понял сначала Левко. Затем понял, улыбнулся.
- Дурачок ты. Я шел следом, чтобы знать, где они будут. Я уже давно за ними слежу.
Теперь Толя все понял. И стыд и благодарность к Левка вдруг охватили его. Он обнял его за шею руками, прижался к колючои.неголенои щеки. Этот самый Левко Яцюк, которого он еще вчера боялся и ненавидел, казался ему теперь дорогой, родным человеком!
- Ох, ты, голубьятко мое! Ох, ты, дурачок! - приговаривал Левко, гладя Толю по спини.- Ну, хватит. У нас же времени нет. Давай вот что. Воры еще о нас не знают, значит никуда не денутся. А тебя надо отправить домой. Ты совсем идти не можешь?
- Потихоньку могу. - Ну попробуй.
Толя поднял с земли палку и сделал несколько неуверенных шагов.
- Э-э, это не годится. Так ты до утра не дойдешь. Бросай этот палку и садись мне на шею.
Сначала Лев с Толей на плечах шел легко и быстро. Барс, как и раньше, шел рядом, только близко не подбегал.
Но Толя почувствовал, что Льву все становится сложнее. Когда они уже вышли из леса, Толя сказал:
- Вы устали. Я сам пойду.
- Ты же действительно увесистый, - признался Лев и ссадил парня на землю.- Ничего. Отдохнем и дальше пойдем. Я тебя в контору, туда ближе.
В конторе было так накурено, что среди многих людей Толя едва узнал отца, гречневая и Даниила Саввича. Остальные мужчины Ц [ли ему незнакомы.
- Толя, где ты ходил? Весь в грязи. Что с тобой? - испугался Иван Кузьмич и перевел вопросительный взгляд на Льва.
- Он сам расскажет, -кивнув Левко на Толю.- А я пойду ребят собирать - и вышел из конторы.
Толя нервно улыбнулся, хотел сказать; но неожиданно для себя всхлипнул, причвалав к отцу и, уткнувшись поцарапанным лицом ему в колени, разрыдался.
- Да что ты, чего ?! - испугался Даниил Савич.- Не плачь, а лучше расскажи, кто это тебя так разрисовал?
Но Толя все всхлипывал. Более никто ничего не спрашивал, его, а папа молча гладил сына по голове.
Наконец парень успокоился, обвел комнату взглядом. Все в ожидании смотрели на него. «Кто же эти люди? Можно ли при них рассказывать? » - спросил Толя глазами.
- Говори, сынок. Все рассказывай.
И Толя начал говорить. Рассказал о том, как они с Митьки заподозрили и выслеживали Льва Яцюк, как исчез Барс, как Толя догадался, что кот в лесу, как встретился с незнакомым губастого мужем и что было потом. Все время молчали.
- Да, - задумчиво сказал один из незнакомых мужчин - седой уже, с черными, строго сведенными бровями. Он внимательно посмотрел на Толю и добавил:
- Ты геройский парень. Теперь можешь не волноваться и спокойно идти домой. А воров мы найдем. Они уже в ловушке ,, деться им некуда ...
Папа сказал Толи, что незнакомые люди в штатском - переодетые сотрудники милиции. Они уже разыскивают бандитов и теперь, безусловно, поймают их.

27. Он ГДЕ ЗДЕСЬ
Крайне взволнованный пережитым, Толя долго не мог заснуть. Но отца он так и не дождался. Лишь утром проснулся от его взволнованного голоса.
- Милиция давно о нем знает, - рассказывал он мами.- Это же предатель, фашистам прислуживал во время войны. И Шептуна у себя устроил. Сколько наших людей погубили во время оккупации!
Толя понял, что речь идет о губастого.
- А почему милиция раньше не арестовала его? Спросила мама.
- Значит, так надо было. Почему? А вот послушай ...
И тут Толя узнал, что губастого, когда выгнали немцев из Украины, мобилизовали в армию. Он попал на фронт и даже был ранен.
- Я - инвалид Отечественной войны! - нагло заявлял он, когда его спрашивали, почему нигде не работает. А тем временем спекулю вал и организовывал кражи. Куда только он не пролезал. И везде пытался завербовать себе приспешников.
С шептун договориться было очень легко. А вот Крыса сначала почти побил губастого, когда тот намекнул, что охотно принял бы его в свою компанию. Крыса хотел воровать сам, без лишних свидетелей.
Но Губатый - не простак. Он сразу же забросил Крысе: мол ,, знаю, что ты воруешь. А к тому же Крыса злился на новое правление колхоза и на всех колхозников - потому что они же не выбрали его снова председателем колхоза.
Так и начали действовать воры. Крыса рассказывал, где в поле или в какой кладовке лежащий и как туда лучше залезть. Шептун организовывал кражи, а Губатый им за это несколько платил, а краденое добро - хлеб, гусей и кур, поросят, яйца, яблоки, мед, - перепродавал в городе. Встречались воры в бывшей партизанской землянке, а иногда там же прятали краденое.
Милиция уже давно имела в виду губастого за кражи и спекуляцию, но пока не трогала, а только пыталась выследить все его связи в селах и районах.
Теперь настало время поймать волка, а вместе с ним - и его помощников.
Кроме Фолы папы, гречневая и Даниила Саввича, милиции помогала бригада комсомольцев. Во главе бригады был Левко Яцюк. Левко выследил воров и доложил о них Гречаному.
А Толя с Митьки вон думали! Теперь им даже встречаться с Львом себе.
Колхозники вооружились охотничьими ружьями и небольшими группами засели везде, где воры могли выйти из леса и из села. Расставили патрули также на железнодорожной станции и у выезда на шоссе.
Первым арестовали Крысы. Милиция установила также надзор за домом Шептуна. Ничего не зная, ветсанитар прокрался домой, чтобы взять что-то поесть. Здесь его и схватили полуночи. Сначала с перепугу ему дар речи. Затем он упал на колени и стал слезно умолять:
- Змилосердьтеся, люди добрые! Змилосердьтеся - в колхозе всего отработаю! У меня жена, ребенок ...
Из дома как раз вышел Боря. Он с нанавистю и презрением посмотрел на отчима.
- Гад ползучий. И меня опозорил, и маму. Он целый день сидит плачет.
Тогда Шептун встал и пошел с милицией. Ветсанитара коротко допросили, узнали, где его ждет Губатый.
Но оказалось, что Губатый - стреляный птица. Землянку окружили так, что, казалось, и заяц НЕ проскочит, а он просков-знув. Кто-то услышал, как зашуршали кусты, бросились в ту сторону, закричали:
- Кто такой?
- Стой!
Но вора уже и след простыл.
На другой день обыскали весь лес. Следов никаких не нашли, потому что стояли заморозки, а снег еще не выпал. Пустили собаку. Он покрутился возле землянки, подошел к реке и сбился со следа.
На следующий день тоже ничего не нашли ...
Мама очень испугалась, когда узнала, где побывал ее сын. Ей казалось даже, что он очень похудел за один день.
- Толя, съешь еще хоть один кусочек мяса, - просила она за завтраком.
- Не хочу.
- Ну, выпей яичко. Ты же почти сутки ничего не ел! - Это же вчера было! - смеялся Толя.
- Все равно, съешь, - настаивала мама.
- А я не буду, - решительно запротестовал сын.- Что это такое: не хочу, а она - ешь ...
Он оделся, взялся за портфель.
- Ты куда?
- В школу.
- А может, сегодня еще отдохнешь? У тебя же нога ...
- Да! Уже не болит, - отмахнулся Толя и, хромая, вышел из дома.
Мало что маме захочется!
- Толя!
- А-а, Митька. В школу?
- Да.
- Вот здорово! Уже не кашляешь?
- Да немного. Но ходить можно, врач разрешил. Знаешь, я уже второй самолет делаю. Только это секрет. Я его на праздник в школу принесу. Большой будет. Крылья - вот такие! ..
Третьеклассники не дали двум друзьям даже в школьный двор зайти - выбежали на улицу, окружили.
- Толя наш - герой! - визжала Муха.- И Синица уже вихворився!
- Они тебя ранили? - спросил Вадька, тряся Фолы руку и хлопая его по плечу, как своего ближайшего друга.
- Нет, - ответил Толя. Не хвалиться же синяком на ноге и ссадинами на лице. Или тем, что у него треснуло за ухом, когда Губатый дернул его. Если бы у него было настоящее ранения, скажем, в голову, то другое дело. Тогда Толи было чем гордиться.
Все шумели, расспрашивали, только Боря Бублик печальный стоял поодаль. Толя подошел к нему, протянул руку.
- Привет, Боря.
Бублик растерянно улыбнулся, недоверчиво протянул руку.
- Ты не тот ... не сердишься? Я тогда ...
- Не надо! - замахал руками Боря Чего мне сердиться!
Вообще тот день в школе был особенный. Муха за все время впервые не посылала Митька к умывальнику - пока Митька болел, руки у него стали куда белее, чем у самой Мухи. Владимир Кондратьевич на уроках улыбался Митьке и Толи, а к доске не вызывал.
Несколько дней прошло без особых событий в селе. Шептуна отправили в районную прокуратуру. Губастого так и не нашли. Об этом было много разговоров. Начальник милиции уверял, что из села бандит выйти никак не мог. Итак, где-то здесь. Некоторые боялся, что он может прийти ночью и влезть в дом, и поэтому все еще с вечера закрывали ставни и задвигали двери.
Днем и ночью колхозники подозрительно присматривались к каждой нездешней человека, а старший конюх, дядя Влас, идя поздно из конюшни домой, «арестовал» самого Гречаного. Наставив на председателя колхоза вместо винтовки костыль, он крикнул не своим голосом:
- Стой, кто идет!
На этот крик выбежал с вилами Левко Яцюк - это было как раз у его дома. Он сразу же узнал председателя колхоза и скомандовал:
- Дядя Влас, одставиты! Это свой.
Днем посмеялись из этого случая, а вечером снова насторожились. Бандит где-то здесь.

28. КАК ЖИЛ, ТАК И УМЕР!
После этого прошло несколько ничем не примечательных дней. На очередном заседании штаба «КИШ» в команду, наконец, приняли Вадька Гречаного. Ребята договорились собраться вечером и вместе пойти в лес.
- Все кусты облезает, и где же наткнемся на следы бандита, - сказал Митька.
А пока разошлись, каждый по своим делам.
Нога в Толи уже не болела. Так же, как и раньше, он ходил на конюшню помогать Володе Яровом чистить, кормить и водить на прогулку Буйного. Лошак уже узнавал своего молодого шефа, и Толя гордился и даже хвастал этим перед мамой и друзьями.
Сегодня он только зашел во двор, как сразу увидел, что Яровой запрягает лошадей в повозку.
- Володя, ты куда поедешь? - спросил Толя.
- Далеко, отсюда не видно.
- И я с тобой.
- Ты не знаешь, куда будешь ехать, а уже - «и я».
- А куда?
- С дядей Власом по солому, на подстилку.
Здесь приковылял и дядя Влас. Он хитро улыбнулся и спросил:
- А ты с скирды будешь подавать или на телегу класть?
Толя не знал, что ответить: ему не приходилось ни подавать солому, ни класть. Его выручил Яровой:
- Он лошадей будет держать, чтобы на месте стояли.
- Вот оно что. Тогда езжай.
Они выехали в поле. Всю дорогу Толя держал вожжи. И представьте себе - лошади послушно возвращали то в одну, то в другую сторону, когда он натягивал или левую, или правую вожжу. Правда, от радости Толя так старался, что дядя Влас заметил:
- Напрасно ни дергай, они и сами с дороги никуда не обратят.
Дядя Влас только показал лошадям кнут, и они все время бежали трусцой. Арбу трясло, она грохотала и подпрыгивала на мерзлых комках, вплоть Толи время казалось, что у него внутри что-то оторвалось. Он хотел заговорить и почти откусил язык.
Но все это мелочи, о которых и говорить не стоит. ехать все равно было весело.
Уже в поле они встретили Андрея Синицу - Митьков старшего брата. В каком обитом жестью фургоне он лошадьми виз бурю, густую жидкость. «Это барда с сахарного завода, для коров», - пояснил Толи Володя Яровой. А когда Андрей поздоровался и проехал дальше, Володя, улыбаясь, спросил дядю Власа:
- не собирается еще куда-то переезжать?
Дядя Влас нокнув на лошадей, ответил:
- Вроде нет. Лошадей любит. Из него хороший ездовой будет. Вот и копны почерневшей прошлогодней соломы. Дядя Влас с Яровым быстро набросали виз, придавили солому рублем. Сначала, встав на дышло, на арбу вылез дядя Влас, потом Володя подсадил Толя, а сам пошел напрямик через озимые.
- Скорее от вас буду дома, - сказал он.
Теперь лошади шли медленно. Виз, нагруженный соломой, трудно покачивался на ухабах. ехать было очень интересно, и немного страшно: а вдруг как упадешь - ого, сколько придется лететь!
- Дядя Влас! Дядя Влас! - услышали они испуганный голос Володи Ярового, который шел поодаль слева.
- Тпру! Тпру! - обеспокоенно остановил лошадей дядя Влас. Он, наверное, подумал, что виз опрокидывается.
- Дядя Влас, идите сюда! - взволнованно кричал Володя.
- А что т-а-а-м! - отозвался конюх, а не слезая с телеги.
- Да идите скорей!
- Что он там уже придумал? - проворчал дядя Влас, сидя спускаясь с телеги, как с горки на санчатах.- ну спускайся и ты. Потому что еще вниз покатишься, - сказал он Толи.- Ну, смелее!
Раз! - и Толя оказался на руках у дяди Власа, а потом на земле.
Толя первый подбежал к Ярового. Володя стоял у давно; заброшенной колодца, огороженной тонкими трухлявыми шестами. Колодец был круглая, широкая и достаточно глубокая, но без1 сруба: твердая глинистая земля и так не обваливалась. Колодец выкопали несколько лет назад, чтобы поливать капусту, которая была здесь посажена, но так и не засыпали - мол, еще когда пригодится. А чтобы не упал кто - огородили шестами.
Теперь одна шест была сломана и земля с того края обваленная.
Яровой стоял бледный, взволнованный.
- Куда ты лезешь? - прикрикнул он на Толю, что хотел заглянуть в криницю.- И ты хочешь туда провалиться?
- А кто провалился? - поинтересовался Толя. Не успел Яровой ответить, как приковылял дядя Влас и тоже спросил:
- Что случилось?
- Человек, - сказал Яровой и рукой показал на криницю.- Мертвая уже ...
Дядя Влас тоже не пустил Толи близко, а сам лег на живот и долго всматривался в колодец. Потом встал, озабоченно почесал за ухом. - Конечно! - Ого! - Ты чего? - Да.

- А лимоны растут?
- Все растет, - отмахнулась мама.- Не мешай, а то я семена рассыпала.

ВИТЯ сажают ПИРОЖОК
Вот цветы уже и посажено.
- Смотри же, а не вытаптывают грядки, - предупредила мама.- Пусть растут. А как папа приедет, мы нарвем цветов и поедем его встречать.
- Ладно. Пусть только быстрее приезжает! - сказал Витя.
С мамой он пошел в комнату, взял со стола вкусный пирожок с капустой, вышел снова в грядки и задумался.
Говорит мама: все растет. А что будет, когда посадить ... пирожок? Может, тогда вырастут два или три маленькие пирожки? .. Вот бы интересно было!
Недолго думая, Витя спрятал в карман пирожок, принес с коридора свою игрушечную лопатку и в углу грядки выкопал маленькую ямку. Посмотрел вокруг, не видит рыжий Каштан, - • потому что он уже не раз отбирал у Вити пирожки, печенье и другие вкусные вещи, - и поскорее бросил пирожок в ямку. Завернув ямку землей, Витя сел на лавочке и начал рассуждать: если пирожок вырастет, то когда это будет - сегодня, завтра или только тогда, когда вырастут цветы? ..
Так он сидел долго. Пирожок пока не рос.
«Ишь, - догадался Витя, когда мама начала поливать цветы, - и мне надо полить».
Он набрал в свое маленькое ведро воды и полив пирожок. И на второй день сделал то же.
Заметила это мама и спрашивает:
- Куда это ты все воду носишь?
Витя даже с мамой не хотел делиться своей тайной. Но когда она уже спросила, не мог же он сказать неправду. Подойдя к маме близко, чтобы не услышал Каштан, который как раз стоял недалеко, он тихонько, на ухо, прошептал:
- Пирожок поливаю.
- Какой пирожок? - удивленно спросила мама.
- Тсс-с-с! - мальчик испуганно оглянулся на Каштана.- Тот, что есть. Я посадил его.
Мама как засмеется! А потом говорит:
- Ну, пойдем посмотрим.
Разгребли ямку, а пирожок уже и на пирожок совсем не похож: раскис, перемешался с землей. А тут еще подошла соседка тетя Лида и тоже начала смеяться:
- Ну и насмешил ты, парень! Кто сажает пирожки? - и еще больше смеется.
- А ты говорила, что все растет, - с упреком и обидой сказал маме Витя и чуть не заплакал.
- Правильно, можно сказать, что и пирожок растет. Только не так, как ты думаешь.
- А как же?
- Это долго рассказывать. Вот мы когда поедем в деревню к бабушке, тогда сам увидишь.

К БАБУШКИ
- Завтра едем к бабушке, - сказала однажды вечером мама.
- Поедем, в деревню к бабушке поедем! - до заплясал от радости Витя.
Ночью он дважды просыпался и все спрашивал, не опоздали они на поезд.
- Спи, сынок, - успокаивала мама.- Поезд идет не рано - успеем.
А утром, когда надо было уже вставать, маме пришлось разбудить Витю. Позавтракали они и пошли к автобусной остановке, которая была недалеко от их дома.
Только подошли, а тут и автобус подъехал.
Не успел Витя рассмотреть всех людей в автобусе, как мама взяла его за руку и сказала:
- Не вертись, нам сейчас выходить.
Быстро по этому автобус остановился, и пассажиры сошли на площадь. А рядом был вокзал - высоченная красивое здание. Наверху в стене-круглые часы, и стрелки огромные, как палки.
А внутри вокзала много людей - и взрослых, и детей. Они покупают здесь билеты, и каждый ждет своего поезда. Одна белокурая девочка с черными, как угольки, глазами даже была меньше Витю. Она теребила свою маму за платье и плаксиво тянула:
- Ма-а-амо, ходе и-имо ...
В это время Витя забыл, что и он иногда так делал, и искренне удивился, как это можно вообще плакать. Особенно теперь, когда в твоем кармане хоть и мамин, но все же настоящий билет на поезд, и ты поедешь далеко-далеко - аж на деревню к бабушке.
Дежурный по вокзалу в красной фуражке объявил, что поезд прибыл, и Витя с мамой вышли на перрон. А сразу же за асфальтовой дорожкой перрона, в углублении, лежали металлические рельсы. Тогда вновь дорожка - и снова рельсы. А на рельсах стоят поезда. Большие зеленые тепловозы тихонько гудят моторами, собираясь в дорогу.
- Билет есть, - гордо сказал Витя девушке-проводницы, когда они садились в вагон.
Девушка улыбнулась.
- Раз билет есть - заходи.
Впоследствии тепловоз протяжно засвистел, поезд тронулся. Витя подошел к окну.
- Мама! - вдруг испуганно крикнул он Посмотри, мама, девочка со своей мамой не поехала! Вот они стоят!
- Не волнуйся, - сказала мама.- Им на другой поезд. Наверное, так и есть, потому что они оба смотрят на встревоженного
Витю и смеются. Тогда Витя тоже улыбнулся и помахал девочке рукой.
А когда девочки уже не стало видно, он сел у мамы. Сначала смотрел, как за окном проплывали дома, деревья, люди, столбы с натянутыми проводами. Вагон приятно поколихувало, и у Вити впоследствии начали сами собой слипаться глаза. Он еще слышал, как мама сказала кому-то:
- Ночью плохо спал, боялся на поезд опоздать. И Витя заснул.

Сеют пшеницу
Бабушка и дядя Петр, мамин брат, жили на самом краю деревни, только под лесом. Когда Витя с мамой зашли во двор, огороженный латами и усаженный кустами сирени, бабушка с полным ведром возвращалась от колодца. Увидев Витю, она поставила на зеленый спорыш ведро, всплеснула руками:
- Ой, какой же ты беленький! Болел, что ли?
- Нет - весело ответил Витя, бросаясь к бабушке. А она уже строго к маме:
- На солнце его чаще выпускай.
Мама с бабушкой пошли в дом, расспрашивая друг друга о новостях. Парня их разговора не интересовали. Витя мелькнул в сарай- там, он знал, лежат всякие инструменты дяди Петра. Витя схватил молоток, плоскогубцы и протянул руку к терпуга, и вдруг услышал обеспокоены детские голоса и выбежал из сарая.
На улице стояли два мальчика - пожалуй, немного старше.
- Беги, беги, он поднимется! - кричал один.
- Куда «беги», нить запуталась! - сказал второй.
- Эх ты!
Витя подошел ближе и увидел, что ребята выпутывают из бурьяна красного бумажного змея. Один из них, Николай, был серьезный, озабоченный. Он живет как раз напротив бабушкиного дома через улицу, и Витя с ним знаком. Второй похож на Витю - белокурый, курносый, даже в таких же синих штанишках. Только нос красный, от солнца облупленный.
- Ну, давай я, - сказал Витя.
Незнакомый мальчик с облупленной Нисом выронил запутанную нить и, бесцеремонно рассматривая Витю, спросил у Коли:
- Кто это?
- Витя, он к бабушке приехал, - пояснил тот. Между тем Витя вырвал с корнем бурьянину и распутал нить.
- А тебя как зовут? - поинтересовался Витя, обращаясь в незнакомый.
- Митя. Мы с Коллега осенью уже в школу пойдем. А ты?
- Я Меня еще не пустят, - ответил Витя.
В эту минуту он услышал, как за лесом что-то прошло. Сначала тихо, а потом сильнее и сильнее.
- Что, машина?
- Это трактор, - сказал Митя.
- Пшеницу сеют, - добавил серьезный Коля.
Мгновение Витя нерешительно размышлял, а потом предложил:
- Пойдем посмотрим? - и глаза его засветились любопытством и мольбой.
- Айда, - солидно согласился Коля.
- Ну, кто быстрее! - крикнул Митя, и они пустились бежать по дороге.
Сразу же за небольшим дубовым лесом открылось серовато-черное поле. Дорога разделяла его на две неравные части. Слева поле тянулось над лесом неширокой полосой, справа оно чернело без конца и края. К леску, грохоча и оставляя за собой облако пыли, подходила какая-то машина.
Это и был трактор.
Вити лишь однажды пришлось видеть трактор вблизи. Это было весной, когда асфальтировали улицу, где жил Витя. Трактор с двумя широкими металлическими катками вместо колес двигался взад-вперед, разравнивая и укочуючы еще не затвердевший асфальт.
Этот трактор бум чем-то похож на тот. Но он гораздо больше; вместо катков в него с обеих сторон были широкие цепи с шипами. «Гусеницы», - сказал Митя. Сверху на тракторе - кабина, почти такая же, как на автомашине, а в ней сидит только один человек - тракторист. В руках у него не круглое руль, а длинные рычаги. На них он поочередно нажав, когда надо вернуть трактор.
Сзади к трактору повесили аж три сеялки - широкие зеленые ящики на двух колесах. По каждой сеялкой на подножке стоит человек и то и дело помешиваем то в ящике.
- Вот и мой папа, - показал Коля на одного из сеятелей, высокого черноволосого мужчины.
- А что вот они делают? - спрашивает Витя.
- Следят, чтобы зерно правильно высеивались, - пояснил Коля.
- Какое зерно?
В это время на дороге, возле бочки на колесах, остановился виз, доверху нагруженный мешками. Поравнявшись с бочкой и телегой, трактор тоже остановился.
Тракторист в замазаны и пыльном темном комбинезоне выпрыгнул из кабины, подошел к бочке, ведром набрал воды и начал заливать в трактор. А те, что были у сеялок, взяли с телеги по полному мешке и понесли к своим сеялок.
- А это что за экскурсия? - обратился к ребятам Колин папа.
- Вот Витя хочет увидеть, какое зерно.
- Почему же, это можно. Сейчас посмотрим.
Они подошли ближе. Колин папа зачерпнул горсть зерна из ящика и показал Вити.
- Видишь, это пшеница.
Витя с интересом рассматривал желтые продолговатые зерна, а потом взял несколько штук себе. Коля объяснил:
- Из ящика по этим трубочкам пшеница сыплется в землю, а потом растет ...
Когда Витя пришел домой, мама и бабушка уже искали его.
- Где ты бегал? - недовольно спросила мама.
- Я видел, как трактором пшеницу сеют, - гордо ответил Витя.
- Теперь ты знаешь, как растет пирожок.
- Что? С сего ... вырастет пирожок? - недоверчиво спросил парень, рассматривая на своей ладони пшеничные зерна.
- Вырастет, - улыбнулась мама.
- А когда?
- Ну, еще не скоро. Подожди - все узнаешь, все увидишь, - пообещала мама,

ХЛЕБ РАСТЕТ
С тех пор Витя частенько бывал у бабушки, и каждый раз мама водила его на поле за дубовый лесок, где была посеяна пшеница.
- Смотри, как растет хлеб, - говорила она.
- Хлеб?
Не верить маме Витя не мог и все же удивлялся этих слов. Просто невозможно было представить, как с этих бледно-зеленых листочков может вырасти белая рыхлая каравай или вкусный пирожок.
- не забегает вперед, - неизменно отвечала на это мама.- Придет время - все увидишь.
В другой раз Витя увидел поля не отдельные листочки, как впервые, а густые кустики. Затем кустики начали подрастать, появились сочные стебли.
Однажды, когда Витя в бабушкином саду ел красными, как жар, кисловатыми вишнями, бабушка и мама вышли из дома и сказали:
- Ну, пойдем посмотрим на нашу пшеницу.
Сначала Витя удивило, а потом обеспокоило то, что пшеница было не зеленая, а желтая.
- Она засохли! - воскликнул мальчик Надо было поливать.
- Нет, - улыбнулась бабушка Ее поливал дождь, пока она росла. А теперь пшеница созревает, поэтому и пожелтела.
Успокоившись, Витя залюбовался высокими стеблями стояли густой золотистой стеной. На самой верхушке каждого стебля висел, как влитой, толстый граненый колосок. От легкого ветерка колоски покачивались, едва слышно шелестели, позванивал и трудно клонились к земле.
Бабушка сорвала один колосок, размяла его на ладони, провияла и, придавливая зерна, сказала:
- Недели через две будем жать.
Витя попросил бабушку показать зерна. Они были такие же, как те, которые весной сеяли, только не блестящие, но как бы в белом пушку. И у парня невольно вырвалось:
- А зачем же сеяли? Зерно посеяли - и зерно выросло ...
- Э-э, - сказала мама.- То, что посеяли колхозники, они бы очень быстро поели - и не было бы больше хлеба. А того, что выросло, и им, и еще многим людям теперь на весь год хватит. Потому что с каждой зерна вырос колосок, а в колоску вон сколько зерен, -Двадцать или тридцать.
- ОгоИ-сказал Витя и, как бабушка, раздавил в пальцах зерно.
- Мама, посмотри, молочко! - удивился он.
- Значит, зерна еще не созрели, - сказала мама.-А как затвердеют и молочка у них не будет, тогда уже можно жать.
- А что такое «жать»? - расспрашивал Витя.
- Вот приедешь в другой раз и увидишь, - ответила бабушка Еще нам будут помогать.
И действительно, через две недели мама с Витей получили от бабушки письма.
«Вот и дождались мы нашего земледельческого праздника - жатвы, - писала бабушка Озимые уже кончаем. А послезавтра начнем-ту пшеницу за лесом. Приезжайте обязательно! .. »
- Ну, Витя, поедем, - сказала мама.- Бабушка навестим и посмотришь, как пшеницу жнут.

МАШИНА С крыльями
Вот Витя снова у бабушки.
Еще и солнце не всходило, а бабушка и мама были уже на-ногах.
Витя не привык вставать так рано, и поэтому, когда мама начала его будить, он никак не мог проснуться. А проснувшись, начал потихоньку хныкать.
Тогда подошла бабушка и пристыдила его:
- О, кто это плачет? Это то, что говорил: «И я вам будут помогать»? А получается, ты только тогда и помощник хорош, как на столе полная миска стоит!
После того как Витя умылся, ему было уже весело и спать больше не хотелось. Он сам начал просить бабушку:
- Пойдем быстрее, а то дядя Петр поедет.
Мама перед этим сказала, что хлеб будет жать комбайном дядя Петр, и Витя дрожал из любопытства посмотреть, что же это за такая машина, которая пройдет полем - и за ней не останется ни одной стебли пшеницы.
Когда они подошли к поля, там уже стояло несколько женщин. Слева от дороги, на меньшей половине поля, Витя увидел какую-то странную небольшую машину, приближающуюся к ним. Тащили ее две лошади. Машина трещала и размахивала крыльями, которые по очереди наклонны к земле и подгребала пшеницу в железных зубьев. А по тем зубьями - это уже мама позже рассказала - был острый и тоже зубчатый, как большая пила, нож. Он срезал пшеницу, а крылья аккуратно сгребали ее в охапку и сворачивали на землю с широкой, как два или три сопоставлены вместе столы, площадки, называемой платформой. За собой машина оставляла только стриженую стерню и кучи скошенной пшеницы. Вот машина приблизилась, и Витя увидел, что ею руководит незнакомый человек. Дядя Петр белокурый, хохлатый и без усов.
- А этот - черный, усатый.
- А где же дядя Петр? -Розчаровано сказал Витя. Женщины в это время уже ловко скручивали перевесла-таки будто веревки из соломы, - тогда клали на них охапки пшеницы и, прижимая коленом к земле, в одно мгновение связывали сноп. Не поднимаясь от снопа, бабушка ответила Вити:
- Дядя Петр на комбайне, скоро приедет.
- А что это такое? Разве комбайн? -Уже совсем растерянно спросил парень.
Все засмеялись, а суетливая и болтливая тетя Дуня - бабушкина соседка, - поправляя под платком темные кудри, пояснила:
- Нет, Витя. Это - орудия. А другая женщина добавила:
- Это уже старая машина, древняя. Вот комбайн подъедет - там есть на что посмотреть! Он не только косит, а сразу и молотит, и веет!

ВИТЯ ПОМОГАЕТ
Солнце поднялось высоко в небе, и вязальщицы стало жарко.
- Пить хочется, - сказала тетя Дуня.
- И я напилась бы это, - подхватила мама.- А где же здесь воды взять?
- Здесь кухня недалеко, там и вода есть, - сказала бабушка.
Мама выпрямилась и обратилась к Вите:
- Сынок, возьми там в корзине кувшин и принеси воды.
- Да, это и будет твоя помощь, - сказала бабушка.
- А где же вода?
- Да он, под лесом дымок - видишь? Там тетя Галя на кухне, у нее попроси воды.
Полная, круглолицая тетя Галя расположилась со своей кухней на широкой поляне, что живописным островком глубоко вдаваться в густую стену темной зелени леса. Кухня вокруг была обкопана.
- Зачем это обкопали? - спросил Витя.
- А чей ты такой интересный? - в свою очередь ласково спросила тетя Галя.
- Я Вита.
- А-а-а, Витя. Теперь знаю. А обкопали на то, чтобы огонь за это круг не перекинулся. Потому что здесь вон сколько сухих листьев - может лес загореться, тогда беда!
Она кружкой налила с новой бочки воды в желтый с белыми цветами кувшин, и Витя вернулся уже уходить. Но тетя Галя вспомнила что-то и крикнула:
- Подожди!
Метнулась туда-сюда и подала Вити-то завернутое в капустный лист.
- Вот, возьми.
Это была малина. Витя сразу насыпал себе в рот душистых кисло-сладких ягод и, прижав обеими руками к груди листок с остальными ягод и кувшин с водой, ушел.
Он уже был на полпути к вязальщиц, как неизвестно откуда выскочил какой-то небольшой серый зверек и прыгнул прямо Вити под ноги. Мальчик испуганно вскрикнул и упал.
Пока смотрел, как зверек прятался в норе, которая была совсем, рядом вся вода вытекла из кувшина. А главное - красные, волосатые, будто бархатные, ягоды малины раскатились и, подавлены и запыленные, лежали далеко друг от друга.
Витя с сожалением посмотрел на ягоды, поднял кувшин и хотел-идти к маме и бабушке без воды, а затем раздумал: смеяться над ним. Бабушка снова скажет: «Помощник - ложкой из миски».
Надо возвращаться к тете Гале.
Пройдя немного, снова вскрикнул и испуганно присел. «Укусила то за ногу», - подумал мальчик.
Оказалось, в ноге была большая колючка. Ой, болит которые Что же это такое - там его что-то набросилось, здесь - чертополох, загнал.
И Витя заплакал ...
- Витя-у! .. Ты чего там сидишь? Неси воды скорее!
Мама зовет. Пить хочет. Витя вздохнул, достал из пальца колючку и пошел за водой.
Принес же воды Витя. Когда он рассказал о случае из-серым зверьком, все очень смеялись.
- Это, наверное, суслик, - сказала потом бабушка Его не следует бояться. Суслики только много хлеба портят.
- Как они портят хлеб?
- А так: откусывают колоски, и все в нору, в нору. Наносят туда столько, что тебе бы на целый год хватило, а потом и едят до нового урожая ...
В это время по дороге из леса выбежала черноволосая девочка. Худенькая, коротко подстриженная, она была похожа на мальчика. За ней едва успевали Коля и Митя.
- О, Наталья моя бежит, помощница, - сказала тетя Дуня. Наталья подошла и сказала всех «здравствуйте», после нее • солидно поздоровались и ребята.
- Поросенку дала есть? - спросила ее тетя Дуня.
- Дала. И курам тоже, - ответила Наталья и свысока взглянула на Витю: она была почти на три года старше его и уже перешла во второй класс.
- А мы с Митей кроликам травы нарвалы, - похвастался Коля. Витя тоже не хотел показаться Натали малышом и с гордостью сказал:
- А я воды из кухни принес.
- Молодец, - похвалила Наталя.- А колоски ты умеешь собирать?
Витя вынужден был признаться, что не умеет. - спросил он. - спросил он. - Зачем? - Что это? - спросил он. - Кто это? - Какой?

- ... Вот я в корзину засыплю пшеницу. Она посыплется вниз, на камни ... Здесь два больших круглые камни. Один из них вращается мотором. Пшеница падает между камни, мелко-мелко растирается ними, и внизу уже сыплется не зерно, а муку ...
В эту минуту мельник крикнул бабушки:
- засыпает, ваша очередь! - и сам схватил бабушкин мешок с пшеницей и высыпал зерно в корзину.
Бабушка сразу же взяла пустой мешок и нацепила его внизу под камнями на два крючка. Мельник открыл заслонку, и в мешок посыпались мука - белое, как снег.
Вдруг Витя увидел, как мешок сорвался с одной крючка и муку сыплется на пол. Витя тут же схватил за край мешка и наставил его под струю муки.
- Бабушка, вот мешок! ..
Бабушка снова надела мешок, а мельник похвалил Витю:
- Он у вас молодец!
Вити было очень приятно от того, что он и здесь помог бабушке.

ПИРОЖОК
Но вот муку перестало уже сыпаться. Мельник помог бабушке отставить и завязать мешок. На мельницу зашла какая-то женщина.
- Давайте ваше муку и сами садитесь на машину, подвезем вас.
В кузове еще были люди. Машина подъезжала к чьему-никак стало двора, люди сбрасывали один-два мешка, некоторые вставал, другие ехали дальше.
Вот уж бабушкина крайне от леска дом. На машине только Витя и бабушка. Шофер остановил машину, вышел из кабины.
- Ну, подайте мне ваше добро.
- Не надо, мы как-то сами, - смущенно сказала бабушка.
- Подайте быстрее, мне некогда, - строго сказал шофер и, взвалив на плечо мешок, понес его во двор.
- Теперь с нового врожакг напечем пирожков, - торжественно сказала мама.
«Наконец-то! И вот когда пирожки », - подумал Витя.
Пока мама месила тесто, Витя принес дров, а бабушка разожгла летнюю печь. И вот уже на сковороде зашипело, на весь двор запахло жареным.
А еще через каких-то четверть часа, обжигаясь, Витя ел горячий пирожок со свежей капустой, приправленный зеленым луком и яйцом. Пирожок был такой вкусный, что и сказать нельзя. Это, пожалуй, именно потому, что Витя знал, как растет пшеница, видел, как жнут ее, сам помогал жать, молоты пшеницу и даже печь пирожки ...
Глядя на загорелое Витино лицо с облупленной от солнца носом, бабушка ласково улыбалась. ей казалось, что за лето ее внук заметно вырос, стал бы рассудительным, серьезным.
Мама перехватила бабушкин взгляд, тоже улыбнулась и спросила:
- Ну, Витя, теперь ты не будешь сажать в землю пирожок? Знаешь уже, как он растет?
Так, Витя теперь знает, как в поле вырос этот вкусный румяный пирожок.

ЗОЛОТОЙ ОКТЯБРЬ
Аленка проснулась рано рано, раньше обычного, когда шла в школу. В комнате было прохладно, и ей не хотелось вылезать из-под теплого одеяла.
Девочка вздохнула, перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза. И сон исчез, как только Лена вспомнила день сегодня и как интересно вчера было в школе. Учительница рассказывала о большой праздник - годовщина Октябрьской социалистической революции, на школьном вечере Аленка впервые читала стихотворение «Золотой Октябрь». А как обрадовалась мама и старший брат Володя, когда она показала табель с отличными оценками! Аленка вплоть засмеялась.
Но вот тишину всколыхнул низкий басовитый гудок. Это на сахарозаводе. Девочка опомнилась и только теперь заметила, что в комнате нет никого. «Наверное, все уже ушли на демонстрацию», - испугалась она, мигом сбросила с себя одеяло и побежала на кухню.
Мама хлопотала у печки. На стульчике у окна сидел мамин брат, дядя Саша. Он был в праздничном костюме. Лицо обоих сияли торжеством.
- Да, и ты, мышонок, уже проснулось, - сказал ей дядя Саша. Он всегда так называл ее, но Аленка не обижалась.
- Мама, я уже буду одеваться, потому что на демонстрацию опоздаю, - сказала Лена.
- Успеешь, дочка, еще совсем рано, - успокоила ее мама.- Володя придет, вместе и пойдем.
- А где Володя? - спросила Лена о брате.
- Да пошел же к Николаю. Говорил, бритву взять, а сидит там, никак наговориться. Может ты, доченька, пойдешь позовешь его.
- И правда, - вмешался дядя Саша, - а то раз в год приехал, и то из дома убежал, не даст на себя и рассмотреть.
Оленчин брат еще в прошлом году закончил институт, работает в Донбассе, а это приехал к ним погостить,
- А к какому Николая? К Семененко?
- Да.
- Там коза, я боюсь.
- Ой, не смеши, так со стула упаду! - воскликнул дядя Саша, делая вид, что ему действительно очень смешно.
- Чего же ее бояться? - спросила мама. - Ну, она бьется.
- Ну, не знал, что ты такая робкая, - пристыдил Леночку дядя Саша.-Твоя мама в такие годы ночью где угодно ходила и не боялась.
- А чего она ночью ходила?
Мама молчала. Дядя Саша ответил за нее:
- не для баловства. Надо было.
- Мама, расскажи.
- Пусть в другой раз, -спробувала отмахнуться мама.
- Нет, сейчас!
- Ну расскажи уже ей, как ты помогала отцу. Расскажи, сегодня день такой, - попросил и дядя Саша.
- Хорошо уже, слушайте.
Лена сразу же уселась дяди Саши на колени. Мама задумалась на минуту. Лена нетерпеливо завовтузилась.
- Была я такой, как ты это. В школу не ходила, потому что за обучение тогда надо было много платить. И школы в нашем селе не было. Дедушка твой, а мой отец, работал на сахарном заводе. Завод то принадлежал господину, был маленький и назывался сахарный. И поселка этого, как теперь с клубом, врач ней не было. Вдоль одной улицы тянулись покосившиеся дома, покрытые гнилой соломой, а недалеко от сахарного - кладбище. Трудно жилось людям. Получали рабочие копейки на заводе, чуть с хлеба на воду перебивались. А дома дети стучат зубами от холода, от голода пухнут.
Так жили прежде.
Давно уже думали люди, как себе лучшую жизнь получить. Вот и решили оружием завоевать счастье. Партия наша создала везде свои подпольные комитеты, чтобы народ на революцию поднимать. Дедушка твой как раз и руководил таким комитетом на заводе. Услышав комитетчики, что рабочие в Петрограде сбросили буржуйский правительство, они начали готовиться: уже и день восстания назначили. Но нашелся предатель, о комитете донес полиции и о дедушке твоего рассказал, что он там за старшего. А хозяин сахарного сразу же в город мотнулся, отряд полиции оттуда привел.
Обо всем этом я позже узнала. Потом видела только, что к нам по вечерам ходят люди с сахарного завода, говорят о чем-то. А чего они ходят - этого я не знала. Спросила как-то отца, а он погладил меня шершавой ладонью по голове и говорит:
- Со временем все узнаешь. А пока не смей никому об этом говорить, а как узнают, - и меня убьют, и тебя не пожа лиють.
И вот, помню, было это поздней осени. Как всегда, только стемнело, я легла спать. Долго спала или нет - слышу сквозь сон, как стучат в окно. Потом берет меня кто-то за руку. Я вскрикнула.
- Тише, это я, - слышу голос отца, дедушки твоего.
А там уже не стучат, а стучат в дверь со всей силы. «Открывай!» - кричат.
- Не бойся, дочка, - говорит отец Вот платье, надевай скорее, бери эту записку и как можно быстрее беги на сахарный. Там, в кочегарке, найдешь Трофима Гукалюка. Знаешь его?
Кочегара Трофима Гукалюка я знала. Непонятно только было, кто добивается к нам в дом и почему я должна ночью бежать на сахарный.
- Полиция. Меня могут забрать ... Пусть он возглавит выступление. А ты вот в окошко - здесь нет никого ...
На огород, за дом, получалось маленькое окошко на одно стекло. Взрослому через него, конечно, не пролезть.
- На сахарный знаешь, как пройти?
- Через дыру в заборе?
- Правильно. Беги, и никому не попадайся, потому что тогда все погибнет. Это тебе боевое задание, очень серьезное.
Отец поцеловал меня, помог пролезть в окошко и опустил на холодную мокрую землю. Какое-то мгновение я стояла неподвижно. В дверь все еще стучали и ругались. Было темно, холодно и страшно.
«Когда отец послал, значит, надо», - подумала я и робко сделала первый шаг.
Бежала по улице, не слыша под собой ног. Кричали собаки.
Вдруг из какого двора выскочили сразу двое конных. Я остановилась.
- Давай сюда! Он через огороды побежал! - кричал один из них. Второй противно ругался.
«Полиция, - мелькнула мысль.- Что делать?»
И я, как стояла, упала на землю. Не знаю, как меня лошади не раздавили. Они перелетели через меня, только острая боль резанул в темя - копытом, видимо, задело.
И плакаты никогда не было. Вскочила, осмотрелась вокруг и снова побежала.
Вот уже и село позади. У кладбища надо свернуть с дороги, чтобы подбежать не до ворот сахарного завода, а с противоположной стороны. Там под забором дыра, а вокруг высокий бурьян - подойти можно незаметно.
Наконец сорняк. А вот и то место в заборе. Стала, а не отдышусь. Никак не решусь лезть. А что, если там сторож или полицейский? Могли же они заметить эту дыру и устроить засаду!
Но колебалась я только минутку. «Боевая задача, очень серьезное», - сказал отец. Его уже, наверное, арестовали. В тюрьму посадят или расстреляют. А перед этим будут допрашивать, мучить.
Подумала я об этом и - в дырку.
Когда вылезала с той стороны, аж глаза от страха закрыла. А потом преодолела себя, посмотрела. Нигде никого не видно и не слышно, только машины чахкають.
Вскочила я и бегом в кочегарку. Вбегаю по лестнице в подвал, а Трофим Гукалюк даже рот раскрыл и смотрит на меня, как на привидение.
- Чего ты ночью здесь, что с тобой? - бросился он ко мне.
Оказывается, вся платок моя в крови была - председатель же разбита. Только теперь я почувствовала слабость -может, устала, а может, и от расхода крови - так и упала на пороге.
Гукалюк подхватил меня на руки и положил на нарах в углу.
- Вот записка, - чуть прошептала я, а пальцы онемели, никак разожму кулака.
Я еще слышала, как он забинтовал мне голову, укрыл чем и крикнул своим подручным:
- Бросай работу, ребята! К оружию! Выходи наверх! Проснулась я уже не рано. Передо мной стоял тот же Трофим Гукалюк.
- выспалась? Это хорошо, - сказал он. Увидев, что я поморщилась и щупаю рану на голове, успокоил:
- Это ничего, председатель заживет. Зато как ты нам помогла, если бы ты знала! Для народа, для революции послужила.
Он рассказал, что хозяин сахарного успел убежать, но полицию они обезоружили и арестовали. И завод, и власть в селе теперь принадлежат революционному комитету, народу.
- Конечно, на войне - как на войне, - добавил он сумовито.- Есть и убиты, и раненые ...
- А отец? - вырвалось у меня.
- Отец? Его мы отразили в полиции. Хотел к тебе прийти, и я сказал, чтобы не беспокоился, как бы там в поселке порядки приводит.
Известие о том, что отец жив и здоров, так меня обрадовала, что я уже и боли никакого не испытывала.
- Домой, скорее домой! - закричала я и, прежде чем Трофим Гукалюк успел что-то сказать, выбежала на заводской двор ...
- Мама, а дальше что? - затаив дыхание, спросила Лена. Мама улыбнулась и добавила:
- Только с тех пор я уже не боюсь ни темноты, ни собак, ни козы ...
- И ты, значит, делала революцию? - радостно воскликнула Лена.
- Да, твоя мама тоже делала революцию, - ответил мамы дядя Саша.
- Какая ты, мама, смелая у меня! - восторженно сказала Лена.
- Смелая? Смелым всегда надо быть, когда дело требует, - ответила мама и снова задумалась, еще раз, видимо, переживая те далекие дни.
- Мама! Я пойду позову Володю. Я уже не боюсь. И мама, и дядя Саша вместе улыбнулись.
- А чего же бояться? - спросил дядя Саша.
- Иди, доченька, - ласково сказала мама.
Над селом и сахарозаводом развевались красные флаги. Переливаясь золотом, медленно опадали с деревьев пожелтевшие листья. Золотой октябрь. Счастливые люди встречали большой праздник Октября. Лена знала теперь, что это счастье отвоевали у богачей наши деды и отцы, за него боролась и ее мама.
1950

Дедушка ПОРТРЕТ
Оля и Наташа еще совсем маленькие. Время от времени они приезжают к дедушке в деревню. Девочки сразу ему на колени и давай наперегонки рассказывать:
- Дедушка, папа новое радио купил!
- А Владик уже в школу ходит.
- И я буду ходить, как вырасту ...
- Мама мне книгу купит и карандаш.
- И мне.
- А я упала со стула, и у меня вот шишка.
- И у меня шишка ...
Дедушка не успевает им ничего ответить. Поворачивает голову то в одну, то в другую и улыбается.
Только когда девочки все расскажут, тогда приходит дедушкина очередь. Он рассказывает Оли и Наташи, что рябая корова, которая не раз угощала их теплым душистым молоком, жива и здорова; что рыжий пес Каштан все выглядит, когда приедут девочки и вынесут ему из дома по кусочку хлеба. А гуся - того, что кусался, - уже нет ...
Очень любят девочки своего дедушки, часто вспоминают. И вот недавно увидели они его там, где совсем не ожидали увидеть.
Был выходной день, и все вместе пошли гулять по городу.
Шли они, шли и пришли к большому красивого дома, усаженный деревьями. Владик остановился напротив входа, сначала пошевелил губами, потом вслух прочитал:
- «Музей» ... Папа, пойдем в музей!
- Пойдем, - сказал папа. И мама ушла, и девочки. Купили билеты, зашли внутрь. Там девочки увидели много птиц и зверей.
В других комнатах стояли всякие мащина. Далее-высоченные подсолнухи, снопы с колосками, тыквы вот такие. А на стинах- портреты.
Вдруг Наталья остановилась на пороге и на всю комнату как закричит:
- Мама, дедушка! Смотри, вон дедушка!
- Действительно дедушка, - говорит мама.
- А зачем портрет? - спрашивает Наталья.
- Дедушка всего зерна в колхозе вырастил, - сказал папа Теперь с того зерна выпекают и вкусные бублики, и сладкое печенье ... А эта тетя, что ко всем улыбается с портрета, вывязывают для вас хорошие кофточки и теплые перчатки. А он строитель - он быстрее дома строит. Вот в музее и вывесили их портреты, - чтобы все знали тех, кто лучше работает.
Оля посмотрела на дедушек портрет и сказала:
- Я лучше работать. Как вырасту.
- И я, - сказала Наталья.
1950

высекали
С первомайской демонстрации Костик вернулся с папой и мамой, да еще и гостей привели полную дом. Все так возбуждены, все говорят, не слишком заботясь о том, слушают их.
- А скоро же еще один большой праздник - День Победы, - сказал кто-то.
Вспомнили, конечно, и Костиков дедушки, который не вернулся с войны ...
- Кстати, в память о моем покойном отце у меня есть довольно интересная вещь, - сказал Костик папа. Он вышел к каби нету, выдвинул ящик в письменном столе, покопался в ней и, вернувшись в гостиную, положил на стол камень и обломок терпуга.
Гости посмотрели на те предметы одновременно удивленно и заинтересованно, а Костик не удержался - спросил
- А что где?
- А вот що.- Папа креснув напильником о камень, и во все стороны посыпались красно-горячие искры.
- Когда-то давно наши прадеды так добывали огонь, - объяснил он При этом к камня прикладывали высушенный мох, а позже - проваренную в золе тряпку полотна, которая легко загоралась от искры.
- Так это же - давно! А зачем это было нужно дедушке? - продолжал Костя.
- Видишь, Великая Отечественная война была настолько тяжелой для нашего народа, люди многого не успевали делать. Фронта нужны были прежде всего танки, самолеты, пушки, хлеб ... А спичек не хватало. Вот тогда солдаты и вспомнили об этом древний способ добывания огня - чтобы прикурить сигарету или развести костер ... Все это причиндалы называется огниво.
- А какое отношение имеет это ... огниво к отцу? - спросила одна из маминых подруг.
- Прямое, - ответил папа Когда наша армия освобождала от фашистов город, отец забежал домой на несколько минут и оставил это огниво моей матери. Тогда мы в последний раз видели его ... Твоего, Костик, дедушки ...
Вечером Костя заснул - не видел, когда и гости разошлись. Утром мама отправила его в школу. А когда вернулся додому- вспомнил вдруг о огниво. Метнулся к отцовскому стола, нашел напильник и камень (кремень - назвал того камня отец) и - во двор.
Там бегали и кричали ребята -гралы в «наших» и «фашистов». Костик остановил менее за себя Ромку, который бежал с игрушечным пистолетом:
- Посмотри, что у меня! - и креснув раз и второй раз напильником о кремень.
Тот удивленно наблюдал искры.
- А что это?
- Кре-са-ло! - значимое произнес Костя совсем незнакомое Ромке слово, и слово заворожило мальчика.
- Дай мне! - выдох.
- Да - «дай»! - передразнил Костик.- Меняю на пистолет.
- На! - с готовностью протянул игрушку Ромка.
Костик ткнул ему огниво, выхватил у него пистолет и присоединился к игравших в войну.
Через час подбежал к нему Ромка:
- Костик! А у него нет огня ... Отдай пистолет, а ты возьми это.
- Мы поменялись - и все. Назад только раки ползают, - ответил ему Костик и побежал догонять «фашиста», не увидев, как Ромка заплакал.
Он уже изрядно набегался, когда услышал голос отца с балкона:
- Костик, домой!
Вбежал в квартиру с пистолетом в руке.
- Откуда это у тебя? - заметив игрушку, спросил отец.
- А я ... у Ромки взял.
- Как это - взял?
- Ну ... поменялся.
- На что?
- На оте ... на огниво.
- Сядь! - вдруг нахмурившись, резко приказал отец и сам тяжело присел на стул. Потер ладонями виски, лицо.
- Как ты мог сделать это? - спросил наконец.
Костик, потупившись, молчал, хоть же и не осознал свою вину.
- Ромке то огниво ни к чему, - словно раздумывая в одиночестве, продолжал папа А за этот пистолет его мама или отец деньги заплатили. Значит, ты нечестно поступил с ним - обманул ...
Костик еще ниже опустил голову.
- Для меня же то огниво - память о моем отце. Для тебя - память о твоем дедушке, который не вернулся с войны ... Он пал там ради того, чтобы твоя мама жила, чтобы я жил и ты жил. И чтобы Ромка жил ... То огниво я хотел подарить тебе, как ты вырастешь. Чтобы ты и все, кто будет после тебя, знали, как трудно далось нам это все, что имеем. Как трудно было отвел ваты в смерти жизни ... Ты понял меня? ..
Костя задышал часто и прерывисто.
- Ну-ну! - Ты чего? - Нет. - Давай! Так не годится. - Зачем? - Нет.

Но вот в субботу, в конце последнего урока, их учительница. Анна Михайловна сказала:
- Дети! Наши шефы-колхозники просят помочь им собрать фрукты и овощи. Давайте поедем.
- Давайте!
- Поедем! - закричали все так, что Анна Михайловна аж уши ладонями закрыла.
А утром все сошлись в школу. Вместе с Анной Михайловной сели в троллейбус и - на вокзал. Там через автомат приобрели себе билеты по десять копеек, и вот уже весь класс -в вагоне.
Никто не хотел сидеть на скамейках - поскупчувались у окон и наблюдают, как там, за стеклом, как на экране в кино ,, молниеносно меняется одна картина другой. По Пристанционном сооружениями потянулись домики поселка железнодорожников, далее - прижовклий луг. Он разбрелось стадо коров, а совсем рядом с насыпью железной дороги пощипывающими траву гуси. Самая гусь вытащила в сторону поезда шею и угрожающе раскрыла клюва.
- Бежим - укусит! - притворно испуганно воскликнул Костя, и все засмеялись.
А он - река. Она сверкала на солнце далеко слева и быстро побежала наперерез поезду. Ближе и ближе ... Вдруг громко загремели и одновременно перед глазами замелькали железные фермы - до шарахнулись все от окна от неожиданности.
- Мост переехали, - успокоила Анна Михайловна.
А вот белеют в садах нарядные дома - село то. Поезд на минутку остановился, с десяток людей сошло, а школьники поехали дальше.
- Приготовьтесь, следующая остановка - наша, - предупредила учительница.
Неожиданно к поезду с одной стороны подошел лес, а затем - и с другой. Поезд замедлил хода и остановился.
- Дети, выходим, - сказала Анна Михайловна.
Когда все вышли, а поезд поехал дальше, Миша удивленно спросил:
- А что же мы здесь, в лесу, делать? ..
- На соснах яблоки рвать, - ответил Василий, а также Анна Михайловна улыбнулась.
- Нет, яблоки мы будем рвать с яблонь, - сказала она.
Однако яблоки пришлось собирать им, как все почему-то думали. Где-то за километр кончился лес, и они вошли в деревню. Дорога привела прямо к колхозной конторы.
А из конторы Анна Михайловна вышла в сопровождении какого-то человека.
- Ну, шумная командо, шагай за мной!
Были несколько разочарованы, когда остановили их край плантации помидоров:
- Вот на сегодняшний день фронт вашей ударной работы. Кипы пустых ящиков, плетеные из лозы корзины, ведра ...
Но когда начали работать - воспрянули духом, повеселела.
Солнце поднялось уже высоко, как с дороги на плантацию обратила подвода, которую тянула безобидное серая лошадь. С телеги соскочила молодая тетушка.
- Бросайте, детки, работу, время обедать! - звонко зазвенел ее голос.
Расселись группками на траве. Тетушка щедро покраяла несколько пухлых белых булок, намыла помидоров, насыпали на бумажке соли.
А потом перед ними появились тарелки с янтарным медом и кружки с холодным душистым молоком. Понаедались так, что и
на ноги встать не под силу. Полежали на траве, пока учительница напомнила
- А ну-ка еще поработаем!
... Под вечер подошел тот самый человек.
- О, да вы стахановцы! - похвалив.- На сегодня достаточно: что наморилися, а то и на поезд пора ... И приезжайте еще.
Дети шумно выразили свое согласие, а Анна Михайловна пообещала всех:
- В следующее воскресенье приедем.
И действительно приехали, и потрудились еще лучше, чем в первый раз. И хотя в Костя, как и у всех, каждый раз после трудовой воскресенья и второго, и третьего дня ныла спина и болели руки и ноги, он готов был день в день ездить в деревню - так было там вольготно, хорошее и весело.
Приближались Октябрьские праздники, а вместе с тем - и осенние каникулы.
И вот однажды, когда раздался звонок с последнего урока и все держали наготове ранцы и портфели, чтобы стремглав выскочить из класса, Анна Михайловна обвела детей улыбающимся взглядом и спросила:
- А помните, как мы в колхозе помидоры собирали?
- Еще бы!
- Здорово было!
- Давайте еще поедем! - закричали ученики.
- Обязательно поедем, - подняв руку, успокоила класс учителька.- А теперь вот что ... Колхоз заплатил нам за работу. Посоветовались мы с директором и решили: первый в вашей жизни заработок отдать вам в руки ... Только не растранжирит - покажите деньги родителям и с ними посоветуйтесь, на что их потратить ...
Кость глазам своим не верил: у него в руках - целый трояк! Он даже не оставил денег ни в портфель, ни в карман, а как зажал в кулаке хрустящий зеленый листок, так и вбежал с ним в квартиру.
- Ма! .. Вот! .. Смотри! - запыхавшись, закричал еще с порога.
- Деньги? - мама удивленно посмотрела на сына.- Где ты их взял?
- Заработал! -Виддихуючись, гордо сказал Кость.- В колхозе.
- Ты уже помощник наш! - до засветилась радостью мама.- Вот теперь за свои трудовые деньги можешь купить, что сам захочешь.
- Автомат с батарейкой!-Давно мечтой загорелись у парня глаза. А через мгновение: -Нет! Танк! В нем также батарейка и шнур, а на конце - кнопки. Нажал одну - танк двинулся, вторую - повернул направо, третью ...
И вдруг его взгляд упал на мамины ноги, обутые в домашние тапочки - когда голубые, а теперь вылинявшие, старенькие. Почему только это сейчас Кость увидел, какие они. И почему-то впервые стало ему перед мамой стыдно.
- Ну, - глухо сказал он Помолчал секунду и решительно: - Я куплю ... Новые домашние туфли куплю тебе, мама.
В первый момент иметь вплоть растерялась. Дальше так тепло улыбнулась.
- Спасибо, умница мой, - сказала розчулено.- А перед праздником мы вдвоем пойдем и выберем подарок для тебя.

ДЕЛЬКА
Третий день штормит море. Еще недавно такое нежное и голубое, что маленькая Оленька говорила: «Мне хочется погладить его», оно было теперь темное и мрачное, с белыми барашками на гребнях расшатанных волн. Волна за волной с бешеной яростью налетали на берег и, шваркнувшы о огромные, в беспорядке разбросанные ячеистые камни, со злобным шипением откатывались назад, чтобы через мгновение с новой силой броситься на прибрежную твердь. Однако Зоя Ивановна и в непогоду не нарушала сложившейся традиции в пионерском лагере в течение месяца: на вечернюю прогулку выводить детей к морю.
Этого вечера дети тоже оказались на берегу. Самые смелые из девочек решались выхватывать из-под волны черные, серые, белые, розовые, голубые, такие привлекательные, различной формы и величины камни и визжали от страха и непостижимого восторга, когда их настигал этот водяной ярость.
Саша сидел на камне и жадно, расширенными глазами впитывал взбудораженный, неустойчив кусок моря. Ветер играл его отбеленного на солнце вихрями на лобастыми голове. Парень знал: в такие дни все живое прячется вглубь, опускается ближе ко дну. Там хоть кому и голоднее, зато спокойнее, безопаснее переждать эту страшную качку. Вот и чайки в безнадежности парят над берегом, отчаянно ноют: голодные же, а поживиться нечем ...
А там, на затуманенном горизонте - едва заметный дымок. Какой корабль сквозь непогоду пробивается в порт. Если это грузовое судно, то все на нем - «морские волки» (так и Сашу в шутку величают). Когда же пассажирское - тогда сложнее. Таим наверняка есть такие, которым давно затошнило от этого надоедливого хилитання с борта на борт, с носа на корму, и они с болезненной нетерпением ждут не дождутся конца этим мучениям.
Саша жил, можно сказать, в самом порту. Его отец - механик на каботажное судно, парню знакомые рыбаки на всем побережье от Одессы до Очакова. Он уже наплавался и на лайнерах, и на сейнерах и баркасах и при всякой погоде чувствовал себя, как на суше. Даже лучше: в море он представлял себя капитаном дальнего плавания, которому не страшны никакие бури и штормы ...
Недаром же Зоя Ивановна доверяла ему шаланду, когда ребята хотели поудить рыбу. На шаланде он был полновластным хозяином. Стоя на широко расставленных по-моряцки ногах и сложив ладони рупором, громко командовал:
- Лево руля! Так держать ... Стоп! Бросай якорь!
Ребята выбрасывали за борт привязан на упитанных веревку тяжелый камень и заходжувались ловить бычков. Этому их, «жучков Суходольская», также научил Саша - «морской волк». Они уже знали, что бычки прячутся между камнями и когда хватают наживку, то извлечь их из воды не просто: отчаянно извиваясь, они цепляются за что случится.
В хорошую погоду где-то за два-три километра от берега всегда торчали шесты: то рыбаки ставили сетки. И именно в этот предвечернее время вокруг шестов выигрывали дельфины: слышали и видели в сетях пищу.
..То памятный утро выдалось на удивление хорошим. Солнце еще не припекало, только мягко грело сквозь прозрачный туманець. Легкие волны нежно лизали берег и покорно, почти бесшумно отползали в море.
Когда достаточно отошли от берега, Саша скомандовал заякориться, и ребята начали таскать бычков.
Вдруг прямо под носом у шаланды вынырнул дельфин. Еще молоденький, видно - не более метра длиной.
От удивления и восхищения ребята замерли.
Первым опомнился Саша. И, как только дельфин вынырнул во второй раз, он бросил ему несколько только что выловленных бычков. Дельфин нырнул - проглотил, видимо, те рыбки - и снова появился, уже ближе к шаланды.
С тех пор так и повелось: ребята ловили бычков и, когда подплывал дельфин, отдавали ему все вылов.
Сначала девочки наблюдали за дельфином с берега, а потом стали тоже проситься на шаланду. Белокурая, с кудряшками Оленька, когда увидела перед собой большую черную животное или со свиным рыльцем, или с птичьим клювом, вскрикнула:
- Делька!
Так дельфина и назвали.
Каждый вечер Делька подплывал к шаланды, наедался щедро дарованными бычками. На прощание, забавно кувыркаясь над водой, словно цирковой артист, несколько раз обпливав шаланду, вишкиряв длинные белые зубы - улыбался, благодарил за угощение - и исчезал.
А вот в эти штормовые дни он пропал. Зря ребята выпрашивали рыбу в местных ловцов - угощать было никого ...
Переведя взгляд в бушующее море, Саша вдруг увидел где-то за несколько сот метров от берега на волнах то болтается. То черным покажется, то белым. Вскоре заметили странный предмет и остальные дети.
- Ой, Зоя Ивановна! - вскрикнула Оленька.- Человек! В чер ном пиджаке и белой рубашке!
В тот же миг Саша скорее почувствовал, чем понял, что это. «Человек» - мысленно передразнил Оленьку и, как был - в сандалиях, шортах, - бросился в море.
- Саша! Не смей! - испуганно закричала воспитательница.
И парень сделал вид, что не расслышал.
Зоя Ивановна мгновение растерянно смотрела ему вслед, потом решительно взмахнула с себя кофточку, юбочку и в голубом купальнике бросилась в волны.
... Саша то проваливался между двумя гигантскими валами так, что его не было видно, то, выбросив вперед руку, резко размахивал на бурунистий гребень.
Зоя Ивановна догнала его уже тогда, когда Саша, ТПИ-имея одной рукой тонкий с широким плавником на конце хвост мертвого дельфина, второй гроб к берегу. Он молча позволил Зои Ивановне измените его.
Так вдвоем по очереди и привлекли они ту необычную, печальную находку.
- Делька! - первой отчаянно вскрикнула Оленька. И за плакала.
Выкручивая мокрые шорты и рубашку, Саша думал: проголодавшись или просто истосковавшись за детьми, Делька решился приблизиться к берегу, его "бросило где-то на острый риф, и вот - погиб ...
Дельку долго рассматривали, ощупывали, гладили темную плотную кожу на спине и белую нежную - на брюхе.
Начали вспоминать, кто что слышал о дельфинах.
- Вот в Америке девочка дружит с дельфином. Он каждый раз подплывает к берегу и катает ее на своей спине, - всхлипывала Оленька.
- Х-хе! А ты знаешь, как они сигналы передают?
- А я вот читала, как дельфины спасли мужчину. После какой-то там аварии он оказался в открытом море. Долго плыл, устал, потерял сознание. Так дельфины поддерживали его над водой до тех пор, пока он пришел в себя.
- Умные животные.
- Как будто люди ...
- Давайте ... похороним, - сказала Оленька.
Зоя Ивановна подумала, что они уже опаздывают на линейку, и от начальника лагеря ей, конечно же, сильно достанется. «Ну и пусть» - решила она и приказала двум ребятам:
- За лопатами - бегом! ..

* * *
В лагерь возвращались молчаливые, задуманные. Большое красное солнце садилось не по облако, а прямо в море - на погоду.
Саша медленно шел последним. На тропу перед ним вдруг выскочил из травы светло-коричневые длинноногое лягушонок. Остановилось и ошалело уставился на парня вирячкуватимы очи-ма-бусинками, даже не собираясь бежать с тропы. Оно, это дурацкое лягушонок, не знало, что до сегодняшнего дня от Саши не было спасения никакой живности - от найдрибни-вой комашинкы к собаке или козы.
Однако на этот раз он обошел лягушонок стороной.
«Да здравствует», - подумал Саша, по-взрослому вздохнув.

Скупой
Наталья была скупой. Спать ложится, и то тянет с собой в постель коробочки, куклу, автомобиль ...
- Зачем ты? - спрашивает мама.
- Чтобы Оля не забрала ...
Вышли то Оля и Наташа во двор гулять. В обоих в руках новенькие самолеты. Правда, они не летают, но когда завести - бегают по полу.
Во дворе их сразу же обступили дети. Света к Наталье подбежала.
- О, какой красивый! Дай посмотрю.
- Не дам, - говорит Наталья и обеими руками закрывает игрушку. Светлана к Оле:
- Дай посмотрю.
Оля дала. Пошел самолет по рукам. Посмотрели все, похвалили и отдали. Света взяла Олю за руку.
- Пойдем в песочек.
Сели, играют в песке. Что Оля не попросит - или совочек, или ведерко - все дают ей свои игрушки. Весело девочкам!
А Наталья стоит поодаль насупленный, держится за свой самолет. Постояла немного сама, дальше скучно стало. Робко подходит к группе, протягивает самолет Свете:
- На, смотри.
Света даже не взглянула на Наталью и ее игрушку, только ответила:
- А мне уже не надо.
Обидно стало Натали, слезы сами собой закапали из глаз. Стоит она и думает, как ей исправить свою ошибку ...

похвасталась
Такой уж она удалась ли. Это я про Олю. Похвастаться любила девочка. Особенно перед своей сестрой близнецом Натальей.
Наталья не так. Она может просто подойти и спокойно похвастаться:
- Мне папа книжечку купил.
Оля пренебрежительно так глянет и скажет:
- Мне тоже купил. Еще лучше, чем твоя.
Затем немного подумает и еще прибреше:
- А Владик мне с школы аж две книги принес.
- Ну покажи, - просит Наталья.
- Умная какая. Не покажу, - ответит Оля и побежит. Такая вредная. А недавно Оля поплатилась за свои хвастовство. Девочки очень мандарины любят. Купить мама их с килограмм, и затем ежедневно дает по одному после обеда.
И вот как-то у мамы один только мандарин остался. После обеда Оля в комнате возилась с куклами, а Наталья в кухне у мамы крутилась. Нашла мама этот последний мандарин, очистила его, переломила пополам и дает Натали.
- Вот тебе, а это половинку Оли неси.
Вбегает Наталья в комнату. Одну половинку в руке за спину спрятала, а вторую доедает и хвастается:
- Оля, смотри, что у меня есть.
- А че?
- Мандарин!
Оля видит, что Наталья последний кусочек в рот бросила, и думает: «Мама и мне даст». А сама говорит:
- Пхи, мне мама целый дала. Я уже и съела.
- Раз ты съела целый мандарин, тогда я твою половинку съем, - обрадовалась Наталья и запихнула себе в рот Олин половинку.
Только теперь Оля поняла, что произошло. Как закричит:
- Ой, отдай сейчас же! Отдай! .. Но было уже поздно. Расплакалась Оля, к маме побежала. Мама узнала, что случилось, и говорит:
- Вот видишь, как нехорошо хвастаться, да еще и говорить не правду ...
Теперь Оля и сама знает, что ложь и хвастовство до хорошего не доводят.

КУДЛАЙ И РУДЬКО
Кудлай - это собака. Назвали его так не зря. Сам он черный, а маленькие, как у крота, ножки - белые. И такой лохматый, хоть стриги с него шерсть на перчатки: только хитрые-прехитрый глаза блестят и кончик рыжеватого носа выглядывает из-под черных бахромой.
А Рудько - это котик. Весь рыжий и круглый, как мячик. Пока Рудько был совсем маленьким, он спал с мамой-кошкой на старой фуфайке в сарае. А подрос - мама перестала его нянчить: пора уже, - говорит, - быть тебе самостоятельным котом. Как только захолодало - перебралась на домашнее чердак, в теплое лежака.
И остался Рудько совсем одиноким. И скучно ему, и холодно.
Как-то ночью так намерзся, что выскочил утром из сарая и не знает, бедняга, куда деваться. А рядом - Кудлаев будка. Пес спит вдали на земле - ему, лохматом, жарко в будке стало.
Осторожно подошел Рудько в собачий домик, а там такое теплое, уютное гнездышко! Свернулся калачиком и заснул.
За часик Кудлай решил перейти в свою будку. Заглянул - о! Это что за наглость ?!
- Гр-р-р!
Ну, мол, убирайся отсюда, пока цел!
Именно я двором проходил - пристыдил Кудлая:
- Маленьких обижаешь? Ай-я-яй! .. Не трогай Рудько-пусть погреется.
Послушался Кудлай - пошел и лег в стороне будки. С тех пор так и повелось: заберется Рудько в будку и спит. Кудлай тоже иногда захочется туда. Заглянет, а будка занята - молча поворачивается и уходит прочь. В другой раз Кудлай разляжется в будке - тогда Рудько некуда деваться.
Пришла зима.
Смотрю как-то: сидит Рудько перед будкой, дрожит от холода и так жалобно мяукает - просится в соседи к Кудлая. А то спокойно лежит себе, положив морду на лапы, и только искоса смотрит на кота.
- Эх ты, черствая душа твоя! - упрекаю Кудлай - Что тебе то Рудько - дом перележить? .. ну подвинься немного.
Подтолкнул Рудько - тот полез в будку. Уселся под боком у Кудлая, замурликав от наслаждения.
А Кудлай, вижу, недоволен - вот и все, что при мне терпит незваного гостя. Только я отошел - вылез из будки и с видом оскорбленного лег на снегу.
Но однажды поднялась такая метель, что и Кудлая пробрала. Долго он скулил, микався взад и вперед. В конце концов, не выдержал - полез в будку, хотя и знал, что Рудько там.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 30.01.2021. Боги
• 29.01.2021. Миледи
• 13.01.2021. 12.