потому что мы боги с тобой нам можно
где болит прикладывать подорожник
ночевать у речки в стожке примятом
и вдыхать календулу клевер мяту
слушать как серебряным бьёт копытцем
жеребёнок малый клекочет птица
и вода слова говорит на древнем
и туман укутывает деревню
потому что мы люди с тобой нам страшно
видеть хвост змеиный в лесном овражке
мотыльки к огню подлетают ближе
только прикоснись и в мгновенье слижет
всё пугает что различимо глазом
этот мир был создан не по заказу
промысел затеян не для забавы
чувствуешь как благоухают травы
кто забыл тот вспомнит нас напоследок
не по именам значит по приметам
но вернуть обратно не хватит силы
своевольных сонных босых красивых
день за днём листаются по порядку
и носы замёрзли и пальцам зябко
а небесный край изнутри подсвечен
и видны два облика человечьих
***
Светлана Чернышова
я в это утро всё присвоила себе:
двух клёнов перехлёстнутые тени,
сорочьи пляски в лиственном огне,
на тротуаре за ночь выросшую лужу,
и девочку-заику, что хотела спросить меня о чем-то.
замерев,
она сухими, в трещинках, губами
пыталась слово вымолвить,
но вырывалось лишь в неловких спотыканиях: «ты-та-та»
я тоже так бывает, говорю,
когда вдруг грянет нежности моей
оркестрик духовой,
дыхания сбоя и перехватывая.
я безраздельно всё присвоила себе:
дорогу через рынок, рыжих псов слюнявые, виляющие орды,
бомжеватого юнца,
что грецкие орехи продаёт.
нынче
полным-полно орехов.
я видела, он собирает их в саду больничном.
но мне они горчат
и пахнут застарелой болью
настоянной на хлорке и вине.
но как же ловко, демонстрируя прохожим тонкокожесть сорта,
юнец раздавливает в грязной пятерне
орех,
одним нажатьем.
о, грецкий мир мой –
лакомый, больной!
падение и хруст непойманных мгновений…
и сердца мякотная нагота,
когда с улыбкой жалкой на лице
присвоенное снова раздаёшь
ворам, лжецам, пророкам, дилетантам.
***
Iryna Yurchuk
Семицветия
Отдавая дань минуте,
Век вычерпывать до дна.
Что стихи? Они по сути
Свет да музыка одна.
Свет да музыка, меж ними
Смыслов прииск, россыпь букв,
Пожилой Вселенной имя,
Мироздания ноутбук…
Волю дав клавиатуре,
Ищут пальцы ночи код.
Мир влетает со всей дури
В раскрасневшийся восход…
Неразумно, вздорно, сорно
Прорастает время в явь,
А бескожа и сенсорна
Лишь одна душа твоя.
Сядем ли поговорить мы,
Спеть ли разливную грусть,
Ты по щиколотку в ритме
И в мелодии по грудь,
И на слух – чего же проще?
Речь как реку ощутив,
Слово за слово, на ощупь,
Подобрать дождя мотив,
Разложив лучи на спектры,
Сотворить звезде гнездо.
Жизнь мелькнёт – всего допеть-то –
Семь рядов да семь ладов...
И коль дольнее дано, то
Вот те миг на всё про всё –
Возвести свой храм по нотам
Семицветия высот…
***
Tatiana Nekrasova
кажется, небо перелилось за край,
хлещет и затопляет - скоро по подбородок,
синим-синё, не оттирается
уксусом облачка, тучки шипучей содой
куда б ни пошла - всё как-то юг да юг,
куда б ни свернула - тропка выводит к морю,
и никому нет дела: сама пою
или борею вторю
сказка стара - как сюжет ни перевирай,
не привязана к месту, времени, человеку
а синева льётся, сгущаясь в безбрежный рай,
и поплавки яблок плавно колышут ветку
***
Светлана Гольдман
Пластырь
Дальше живём – пластырем сна заклеена рана.
Макс Леонидов так же поёт про девочку Дашу.
Тент полосатый рвётся взлететь над рестораном.
Пахнет не Блоком и не духами,– гречневой кашей,
супом с грибами, яблочным джемом, сладостным тленом.
Вечным вопросом падают в лужи жёлтые листья.
Гладят твои ладони мои колени,
губы невольно дразнят усмешкой лисьей.
Я не знаю, за что с нами эта осень.
(Да и про лето были одни обманы).
Завтра у ресторана встретимся в восемь.
Я обещаю тебе свои духи и туманы.
Ты не обещай ничего. Так легко и горько,
что не умеешь врать, и отдал что было,
и пришит ко мне цыганской иголкой...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
