Три кухни вспоминаю вновь и вновь, печные, самоварные напевы,
Но первая - как первая любовь: она бабёнок делает из девок,
А может, из девчонок - женщин...да, сегодня я не буду слишком грубой.
Я помню, наша печка в холода не хуже грела, чем соболья шуба,
А дядька, на клеёнку в васильках поставив две 0,5 - вторую деду -
Пел про вагоны, севера, срока и ту, где чёрный ворон, напоследок.
Святой Никола слушал со стены, из красного угла: за ним лежали
Листочки писем - с лагерей, с войны, две похоронки, грамоты, медали.
Ах, кухня! Как умели в ней поддать - "Столичной", жару, песен - до печёнки...
Я научилась в ней любить и ждать, я стала бабой из пустой девчонки,
И ей в другие кухни я вошла (менять уж лучше кухни, не постели).
Вторая кухня - в ней "Колокола" мы пели под гитару и ревели,
Смешно в ламбаде пятили зады, первач сливали, пухли от картохи
И добавляли в "Юпи" литр воды, что было, в общем, символом эпохи.
На третьей кухне я сижу теперь, бумагу порчу (лью немного крови),
И потихоньку закрываю дверь, чтоб не проснулся дрыхнущий Петрович,
Смотрю в окно - на ягоды рябин, на суету прикормленных синичек...
На этих кухнях душу мне, как блин, раскатывала жизнь, чтоб увеличить,
Чтоб все вошло - друзья, синицы, снег, и те, кого люблю, и лист пожухлый...
Пускай вместит и двадцать первый век - его людей, события и кухни.
Что будет в двадцать первом? Нечет? Чёт? Какие смерти и какие свадьбы?
И что ещё судьба преподнесёт?
Какие кухни - хоть немного знать бы.
