Лучшее на сегодня!
Сироты небесные
Ирина Валерина
Были боги злы – были боги в силе.
А потом, любовью расщеплены,
наклубили тьмы, нагоняли пыли –
и зачали мир на костях войны.
Он родился в срок, но не рос, болезный.
Ожидал чего – или что-то знал?
Бог-отец устал, громыхнул железом
и ушел в рассвет с семенами трав,
временами года, снегами, снами,
именами жизни на языке.
Мать-богиня сына – тяжёлый камень
каждый день носила к Кольцу-реке,
что текла по кругу и в малой капле
содержала образ самой себя.
Но не рос ребёнок. Мужик бы – запил.
А она, в безвремении терпя,
из созвездий стылых низала бусы,
забавляя сына, включала Свет.
Но болел ребёнок. Горел искусом
в безнадёжно сером массиве лет
тот огонь далёкий, почти забытый,
где давно когда-то росла, жила.
…А теперь – ползти по чужой орбите
в полутёмной пропасти рукава…
Отложила камень. Закрыла сердце.
Отворила двери. Шагнула в ночь.
И проснулось Слово в слепом младенце.
И позвал он: «Мамочка! Мама!», но
не вернётся тот, кто уже потерян,
не найдётся тот, кто в себя ушёл.
Мальчик-бог играл. Приходили звери.
И ласкалась пума, и пел щегол.
А потом из красной и жирной глины
он слепил двух куколок – не детей.
Но молчала «мама». На «папе» иней
оседал. Стелилась густая тень
за спиной мужчины, в своём сиротстве
за пределы вышедшего. Извне
закипала вечность, в густом сиропе
набухали ягоды звёзд.
...Войне, как обычно, края ещё не видно,
до конца не каждый и доживёт.
Он ушёл, конечно, – хранить обиду,
хоронить потери, пить тризный мёд.
Обрели сиротство тростник и вайя,
заревели звери, тесня тела.
Глина долго думала, оживая.
Но потом рискнула – и ожила.
Другие статьи в литературном дневнике:
