Черные лебеди и плацебо известки
https://stihi.ru/2010/11/09/7748 Игры в название Название, вынесенное в заголовок, на первый взгляд, содержит антитезу "смятение порядка". Но это ощущение пропадает после прочтения, потому что слово "порядок" употреблено не в значении "упорядоченность", а в смысле мир вокруг, "окружение", "картинка", "реестр событий". А мозг, заточенный названием, как заговоренный гадалкой, ищет все-таки эти пары антиподов и только к концу текста понимает, что здесь, в стихе — царство смятения. И на втором уровне смыслов, эмоциональном, допускаешь, что противопоставление спряталось не там, где ждали. Оно притаилось в разнице двух авторских переживаний в слове "нравится" и особенностях раскрытия этого состояния. И здесь возникает еще одно противоречие. Если воспринимать слово "нравится" в обычном номинативном его значении, то это не отражено на образах, потому что, мотив неудовлетворенности, горечи и печали и есть те самые антиподы чувства приятия, восхищения, удовлетворения, стоящие в одной семантической парадигме со словом "нравится". И опять, спустя прочтение, наталкиваешься на понимание того, что слово "нравится" имеет негативную коннотацию, иронический, а может даже и саркастический нарратив. Так, читатель, введенный в заблуждение игрой слов в заглавии, потом блуждает и по образам, а название перестает для него нести функцию аннотации или предметного указателя для постижения авторского замысла. Мне показалось, что такая игра с читателем похожа на великую загадку смерти. Мы много о ней пишем, думаем и говорим, но реально ничего не знаем. Вот в такое одиночное путешествие отправляется читатель, после отрицания заголовка. Он ставит свои три снежинки и идет по образам, тропам, и местам силы и слабости авторского отражения "порядка". Образная система и стиль изложения Опорной темой и лейтмотивом строк становится образная констатация смятения. Это чувство описано с размахом. Оно касается почти всех сфер жизни человека, значимых для него, как возможность состояться. Это и частная жизнь, роль в социуме, значимость ментальных планов, издержки сотового мира, поверхностность религиозных чувств, иллюзорность, отобравшая реальность и даже геолокация и потеря земной оси. Разброс тем не систематизирован, он идет стихийно, вслед за настроением и внутренними посылами автора, которые на первый взгляд идут по эфирным волнам воспоминаний. Но есть и внешние идентификаторы, которые оставили след, став грунтовкой для значимых деталей и выводов. Так сквозные образы можно условно разделить на - дорожные ( "на мертвых перекрестках", "желтый светофор", "на паутине перекрестка"); Есть еще несколько побочных групп символов и образов, но основные собраны в описанных категориях. Стихотворение не имеет четкой сюжетной формы и последовательности, выверенной хронологией событий. Это расширенный вариант внутреннего монолога, чем-то напоминающий прозу Джойса с его сверхтекстом. Поэтому сделать формальные выводы о компонентах в систематическом изложении — проблематично. Мысль автора движется по орбите только ему известной фабулы, так течет горная река во время продолжительных ливней, сметая на ходу и камни, и ил, захватывая новые участки суши. Так расширяется локация повествования и в стихотворении. Три части: черные лебеди, критика порядка, исход Условно текст можно разделить на три смысловых отрезка. В первом автор указывает, что ему нравится в кураже "последнего штриха". Он логически заканчивается при описании встречи с пауком, предлагающим золотой. Из этой части можно выделить так называемый "миг смятения", еще это своеобразная перезагрузка, когда резкое неожиданное изменение действительности выводит инерционную матрицу из состояния привычного покоя. Если немного отвлечься от литературы и вспомнить социологию, то такой момент можно условно назвать той теорией "черного лебедя", который неожиданно перегружает реальность. В известном балете П.И. Чайковского этот лебедь, как антипод белых, носит имя Одетты. Вот Одетты, которых удалось идентифицировать в первой части внутреннего монолога. По первому катрену описанное чувство имеет отношение к такому явлению, как терпение. На это указывает сочетание "последний штрих". Обычно при исполнении каких-либо действий, требующих внутреннего напряжения, терпения не хватает именно на эти последние штрихи, которые и являются потом такими неожиданными точками слабости. Вот этот момент, когда на весах стоит состоятельность почти завершенного дела, но желание быстрее закончить планы, создает ситуацию "карточного домика" зиждется первая симпатия лирического героя. Вторая тема, по внешним признакам "саратовских страданий", "вальса Вены", "обманутого свободой" свидетель резких перемен в статусе личных взаимоотношений, неожиданный обрыв партнерства, достигшего состояния внутреннего накала и надрыва до уровня разрыва связи. Здесь последнему штриху приходит на смену последняя капля. Третий лебедь существует на поле социальных институтов, об этом говорит обращение к латыни, употребление канцеляризма "инстанции" и семы "закон". Здесь почему-то приходит на память набитая фраза о русском бунте, бессмысленном и беспощадном, который закрепился в образе взметнувшейся русской рубахи, как выражение несогласия. Этот образ появится еще раз и дополнит тему продолжением действий, и там рубаха на груди уже не снимется, а порвется. Четвертый "миг истины" отражает самые личные, интимные сферы жизни лирического героя и относится к источнику существования, тому, что считается потенциалом жизни, способом ее подпитки и продления, разнообразия или, наоборот, ухода в равнодушный минус. Речь идет о "ночной жизни". Если упрощенно понимать значение этого выражения, то легко зациклится на двух ипостасях, сексе и снах, как источниках энергии. Но с точки зрения поэтического переосмысления, мне кажется, это хоть и реалистичное, но очень однобокое восприятие лирического героя. Мне бы показалось более оправданным расширение этого понятия до необычной трактовки "жизнь вне света солнца". Неслучайно после этого в стихотворении появляется тема теней. К этому времени можно отнести многие явления, не только названные выше, это и творчество, и экзистенция личности, замкнутость его в сфере своей ракушки. В этом, четвертом миге "черного лебедя", чувство смятения, как это было с "терпением", "разрывом отношений", " бунтом" исчезает. Его заменяет внутренняя тревога и опасение оказаться в зоне равнодушия и стыда, сгорая в ночном времени. Развенчание современного порядка Именно здесь происходит переход ко второй части стихотворения, где перечисление "смятений" сменяет разочарование и глубокая печаль тем порядком, который окружает лирического героя. По сходству мотивов с первой частью, можно назвать болезненными темами разрушение мечты, хищнический нрав современной жизни, утрата религией своей охранительной функции, переход на уровень существования тени, уход от идеалов целомудрия, смещение понятий труда из области вдохновений в сторону суеты, превращение одухотворенного ранее света в обычный луч фонарей, и даже распутье у лирического героя становится нестабильным, как земная ось. Разброс внутренних возможностей, который позволяет в это время, благодаря неону и принципу зеркал, стать человеку и рабом, и Господином своей судьбы, воспринимается, как хождение по тонкой нити паутины. После перечисления всех бед, и констатации своей аутентичности в единственном числе, лирический герой условно переходит к третьей части стихотворения, которая касается будущего. В ней заметно одно небольшое, но значимое изменение в восприятии и отражении образов. Если в двух первых частях речь шла об абстрактных явлениях, обсуждались институты брака, социального устройства, то здесь, восприятие как бы сужается и речь идет уже о тех же явлениях, общество, религия, мечта, но с позиции маленького человека. Дважды повторенная деталь крупиц известки, по фонетическому уровню напоминающая лексемы "известия" и "известность", говорит, что утраченная цельность может быть достигнута за счет кропотливой работы, незаметной и ненужной и полной самоотдачи. И по вере лирического героя, это будет необходимым и достаточным для того, чтобы кем-то преданные мечты вновь ожили и легли в фундамент обновленного государства. Цену за это преображение назначает сам герой — он готов отдать последнее богатство, все до крупицы. И предназначаться эта известь будет церквям и тюрьмам, которые по мнению автора строк, остались единственными местами в существующем порядке вещей, где можно молиться богу в поисках свободы. В заключительной части неожиданными стали именно эти два места надежды — тюрьма и церковь, здесь автор как-будто вступает во внутренний спор с самим собой, потому что в первых частях своего повествования и правовой контент государства и основы религии подавались в негативной коннотации. Хотя, может быть, рецензент не все знает о великой силе известковых крупиц... © Copyright: Кшесинская Деметра, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
