Несмотря на стремительный прогресс соцсетей, их участники все реже пишут комментарии, ограничиваясь лайками, да и то, чаще, в связи с бытовыми темами. Упадок образования и культуры даёт о себе знать. Наверное, поэтому поганое, хоть и цензурное, словечко, как будто случайно упавшее в одну из моих новогодних публикаций, удивило – с таким встречаться за многие годы еще не приходилось. Одно безадресное слово с маленькой буквы, как осторожный лай из подворотни. «Какая-нибудь пьянь резвится, – подумал я, но всё-таки зашёл на страницу этого персонажа. Анатолий Серба – назовём его так – это имя у меня никаких ассоциаций не вызвало.
На аватарке – небольшого роста потрёпанный жизнью мужичок, похоже – пьющий, в длинной кожаной куртке, давно вышедшей из моды. На нескольких фотографиях он же одиноко стоит на фоне каких-то помпезных новогодних сооружений. Герой фотосессии, указавший свой холостой статус, видимо, рассчитывал на впечатление жизненного успеха, но выглядит на фоне бутафорской роскоши неприкрыто жалко. Ну, такой себе, не вписавшийся в реальность чувачок, побывавший, как можно предположить, в жизненных переделках.
Что-то меня толкнуло посмотреть список его виртуальных друзей, и тут меня осенило. Ба! Фамилия этого персонажа не Серба, а Сербатов, и он когда-то давно учился в школе. Я его вспомнил. Небольшого роста, вечно неухоженный, в мятой и неопрятной рубашке, пахнущей цыганским костром, он создавал педагогам немалые проблемы. Все о нем заботились, ему помогали, поскольку семья была, прямо сказать, пьющая. Отец – маленький, неприметный мужичок работал скотником на колхозной ферме. Не помню, работала ли мать, но пили семейно, дружно и порой самозабвенно.
Когда мужик покинул этот мир, его так рьяно поминали, что в итоге оказались не в состоянии проводить в последний путь. Упали, где кого подкосило. То ли приехали какие-то родственники, то ли вмешались соседи, но только благодаря им ритуальные действия все-таки совершились, благо кладбище там – в шаговой доступности. И вот этот Толя Сербатов объявился вдруг, как ворона в городе, жирно пометившая асфальт под собой.
Надо сказать, на примере этой семьи пословица про яблоко, падающее недалеко от яблони, получила наглядное подтверждение. У Анатолия Сербатова есть сестра, выглядящая примерно вдвое старше ее реального возраста. На людях она бывает одетой в броские наряды с чьего-то плеча в совершенно невероятных сочетаниях. Но сестра, в отличие от Анатолия, замужем и считается многодетной матерью, имея четверых детей. Живет многодетная семья в том же дворе, где и выросли Сербатовы, но родительская хатенка по пьяному делу сгорела, погубив в огне маленького ребенка. Скитались по чужим дворам, сейчас соорудили что-то похожее на жилье, но, вероятнее всего, не имеющее перспективы быть достроенным. Муж, имеющий прозвище по имени старого слуги семьи Раневских в чеховском «Вишнёвом саде», – в меру высокий, но потрепанный мужик, благодаря очкам в золочёной оправе кажущийся интеллигентом. Он нигде толком не работает, пробавляясь случайными заработками в бригаде ритуальных услуг – это весь семейный доход. Естественно, семья тоже пьющая. Мягко говоря.
Две старшие дочери школу как-то закончили, самая младшая, хоть и не систематически, но все-таки ходит на занятия. А третий ребенок – ершистый и болезненно нервный Владик – школу бросил и отчасти его можно понять. Мне, а я тогда работал директором школы, сообщили, что этот ребенок, только-только с трудом окончивший восьмой класс, ушел из семьи и поселился в шалаше на берегу речки. Это было небывалое в моей практике ЧП.
Поскольку учителя были в отпусках, поехал в соседний хутор сам. Родителей дома не оказалось, младшая дочь, бесцеремонно перебиваемая лаем тощего дворового пса, ничего вразумительного мне не сообщила, виня, видимо по указке родителей, самого подростка. Соседка рассказала, что Фирс по пьянке бил сына отрезком стальной трубы, и тот сбежал, но сейчас его приютила бабушка одного из одноклассников.
Это подтвердилось. Сердобольная бабушка купила беглецу бельё, накормила его, несмотря на то, что мамаша Владика приходила эту пожилую женщину материть, обзывать и угрожать ей местью. Пацан мне рассказал, что родители все время пьяные, забирали у него деньги, которые он зарабатывал, нанимаясь пастухом (довольно трудоемкая и ответственная работа), а пьяный отец и в самом деле избивал его куском стальной трубы.
В школу подросток в начале учебного года не пришел, но потом, с большим трудом, его удалось вернуть, однако надолго этого не хватило, и школа была брошена окончательно. Жил Владик, так и не вернувшись к родителям, где-то в городе у каких-то знакомых.
Я рассказываю эту историю не просто так. Прошло уже много лет с тех пор, как Анатолий Сербатов, ныне начавший жизнь с нового листа и с новой фамилей, окончил школу. За эти годы так трудно сложилась судьба его племянников, которым он никак не помог. Так что предполагать личные обиды на школу с его стороны было бы, как минимум, странно. По сравнению с Владиком – он просто везунчик. Тогда что?
И тут я увидел на его странице среди многих перепостов, акцент на тему казачества. Ну что же, психологически «Сербу» можно понять. Это так удобно винить во всех своих бедах кого-то другого, а не себя самого, как делают верховные идеологи этого движения. Советскую власть, репрессии, «понаехавших», «всё захвативших», школу – да мало ли кого. К тому же, еще Шопенгауэр утверждал, что если кому-то нечем гордиться, то он гордится национальностью. Тут, вполне вероятно, что-то подобное. В жизни, «брат Пушкин, так как-то всё», а точнее – всё нескладно, и ожидать чудес нет никаких оснований. И вдруг такая возможность, особо не напрягаясь, ощутить себя не маленьким, потерявшимся в этом жестоком мире человечком, а наследником чего-то большого и героического, какое не каждому дано. «Наши деды – славные победы», «Наши матки – белые палатки», «Наши жёны – ружья заряжёны», «Наши сестры – штыки, сабли остры», «Наши детки – пули наши метки», «Наши отцы – русские полководцы».
Полный набор и всё как нельзя кстати. И вот тут на глаза новоявленному «рыцарю донских степей» попадается на глаза моя статья «День памяти жертв исторической лжи», которую не обременённый интеллектом персонаж принимает за выпад против придуманной или, скорее, внушённой кем-то перекрученной «славной истории». Естественно, моя статья направлена не против казачества, имеющего неоспоримые исторические заслуги, вообще не против кого бы то ни было, а против лжи и переписывания истории. Но высоты аналитики не для таких личностей.
Моё рассуждение как раз об этом. О потребителях развесистой клюквы, которую с упорством, достойным лучшего применения, поборники придуманной ими «казачьей национальности» (отличной от русской!) скармливают жаждущим гордиться и «продолжать исторические традиции», о которых не имеют ни малейшего представления. Как и об истинных целях деятельности своих идейных поводырей. Такие люди, не имеющие за душой никаких моральных принципов, не знающие реальной истории, могут быть готовы на всё, и об этом стоит задумываться трезвым политикам. На крутых зигзагах нашей современности переписанная в угоду сиюминутным идеям история может сыграть драматическую, если не трагическую роль. Тем более что на подобные «грабли» Дон уже наступал.
