«Мой нежный зверь, моя любовь, мой зелененький, с каждым новым бесписьменным днем мне становится все грустнее, поэтому я тебе вчера не написал и теперь очень жалею, прочитав о лебеди и утятах, моя прелестная, моя красавица. Ты всегда, всегда для меня тиргартенская, каштановая, розовая. Я люблю тебя. Тут водятся клопики и тараканы. Только потушил вчера — чувствую на щеке шмыглявое присутствие, усатенькое прикосновенье. Зажег. Тараканша. А на днях был на вечере „Скита поэтов“».
Прага — Берлин, 16 мая 1930 года
Перескакивая с признаний в любви к ловле тараканов, автор письма спасается от обвинений в «грехе пошлости»
. Набоков никому и никогда не прощал притворного пафоса. Думал ли он, что когда-нибудь его переписку с женой прочитают посторонние? Скорее всего, да. В письме от 2 июля 1926 года он укоряет Веру в том, что она редко пишет ему: «Му love, нынче — тридцатый письмыш! Больше шестидесяти страниц! Почти роман! Если бы мы издали книжечку — сборник твоих и моих писем, — то в ней было бы не больше 20 % твоего труда, my love… Советую тебе наверстать — еще есть время… Я сегодня невыразимо тебя люблю».
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
