Стучат... Так громко стучат. Кто стучит, зачем? Таня с трудом открыла глаза, выкарабкиваясь из тяжелого, беспокойного сна. Стучали в дверь:
— Вставайте! Вставайте, выходите!
Таня подвинула Надюшку, которая перебралась к ней ночью на постель, взяла со стола сотовый — половина второго.
— Одевайтесь, берите документы, деньги, ценные вещи, выходите — вода поднимается!
Люди, разбудившие ее, пошли дальше, слышно было, как они стучали в соседские двери.
Таня встряхнула головой, прогоняя сон. Сон не желал уходить — может, этот стук в дверь ей просто приснился?
А начиналось все так хорошо! Они долго ехали на поезде. По дороге, когда дочка спала, Таня открывала любимого Паустовского, «Черное море», и читала медленно: «Над голым хребтом... показываются белые клочья облаков. Они похожи на рваную вату. Облака переваливают через хребет и падают к морю, но никогда до него не доходят. На половине горного склона они растворяются в воздухе.
Первые порывы ветра бьют по палубам кораблей. В море взвиваются смерчи. Ветер быстро набирает полную силу, и через два-три часа жестокий ураган уже хлещет с гор на бухту и город.
Он подымает воду в заливе и несет ее ливнями на дома. Море клокочет, как бы пытаясь взорваться».
Прочитав страницу, Таня откладывала книгу, смотрела на спящую дочку, следила за солнечным зайчиком, пляшущим по теплому боку вагона, вздыхала с облегчением: как хорошо, что они едут на море в августе, — никаких ураганов!
Турбаза, море, солнце. Их с Надюшкой поселили в корпус с названием «Ореховая роща». Это потому, что рядом с корпусом была тенистая аллея из ореховых деревьев, фундукрос прямо над головой, падал на землю. В тени деревьев на улице — стол, вокруг цветы — розы. За столом потом ели сладкие сахарные арбузы. Комната в домике тоже уютная, вешалка на двери в форме скрипичного ключа — такой сказочный домик, в окна которого стучались ветки ореховых деревьев.
В родной Воркуте такого не увидишь! И море — совсем рядом. Вода красивая, чистая, голубая, под вечер синяя. Воздух свежий, морской, иногда — розовый. А еще они ездили в дендрарий, гуляли у водопадов! Ели от души фрукты. Подкармливали ласковую серую кошку со смешными котятами, прозвали ее Муськой. Котята были слишком малы и прозвищ получить не успели.
В столовой их соседями оказались бойкая рыжая разведенка Света с пятилетней дочкой Дашей, высокий крупный мужчина с таким же крупным сыном лет семнадцати — серьезные, вежливые. Немного портили впечатление от отдыха два молодых человека, которых Таня про себя называла «горячие кавказские парни». Они говорили с легким, почти незаметным акцентом, и совершенно нельзя было определить их национальность: грузины, дагестанцы, осетины? Чужаки. Непонятные чужаки. Крепкие, шумные, они сразу же начали улыбаться Тане и Светке, подмигивать, угощать детей шоколадом. Таня знала, что знакомиться с ними нельзя: и мама дома предупреждала не связываться с лицами «кавказской национальности», и сама знала, что лучше держаться от них подальше.
Светка одному из них, помоложе, сказала что-то резкое, и они ей больше не улыбались, а Таня не умела грубить и так и терпела все эти улыбки, и комплименты, и даже сладости, незаметно оказывавшиеся у Надюшки в руках. Дальше комплиментов, правда, дело, слава Богу, не шло, и Таня постепенно успокоилась — что делать, видно, у них такой стиль общения...
Ей было приятно общаться с высоким мужчиной, Владимиром Ивановичем, и его сыном Савелием, отвечать на их неторопливые реплики о погоде, о местных достопримечательностях. Владимир Иванович был свой, понятный, можно сказать, родной. И все, что он говорил, тоже было понятно и близко: что купил, какие сувениры, что здесь дорого, а что дешевле, чем в их северных краях.
В дверь снова постучали:
— Быстрее! Собирайтесь, выходите!
Таня опомнилась, глянула на соседнюю койку, там спала Даша. Светка уже несколько раз по вечерам отпрашивалась у Тани на танцы, просила присмотреть за своей дочкой. Даша у нее была крупной, толстенькой и спокойной, спала очень крепко, беспокойств не доставляла, а трехлетняя Надюшка все равно часто перебиралась спать к маме и уютно сопела рядом...
Ну вот... Разбудили, испугали... Ну, вода поднимается — и что? Земля вся сухая, вода просто уйдет в землю, и ничего не будет. Так сказал таксист днем, когда они с Надюшкой ездили на экскурсию. Он показал на столб в море — смерч — и усмехнулся:
— Ваша турбаза ведь «Торнадо» называется? Вот вам и торнадо. Где вы еще такое увидите? Смотрите и любуйтесь!
— А это не опасно?
— Чего тут опасного?! Всю жизнь тут живем!
Таня повторила сама себе тихонько: «Чего тут опасного?!», оделась, приготовила одежду Надюшке, Даше. Взяла расческу, причесалась, закрепила заколкой густые каштановые волосы, которые так и норовили рассыпаться тяжелыми прядями. Подумала: что взять? Собрала в сумку документы, деньги, сотовый. Взять фотоаппарат или нет? А чемодан? А подарки? Она купила много подарков: маме, подруге. Сувениры. Купила очень вкусное кизиловое варенье, дешевые яблоки, помидоры, продукты в дорогу: двухнедельный отпуск у моря уже приближался к концу.
В дверь постучали в третий раз:
— Что же вы не выходите?! Скорее! Рынок на том берегу уже смыло!
Голос был очень тревожный, и Таня вдруг почувствовала страх. Он подступил мгновенно, пошел снизу и окатил всю — до самой макушки. Стало холодно ногам, глянула вниз и ахнула: на полу появилась вода — опа заливала грязными языками пол и неприятно лизала босые ступни. Руки стали мгновенно ледяными, мелко задрожали. О чем это она —какие помидоры, какое варенье?!
Таня стала будить детей. Надюшка проснулась сразу, села на кровати, послушно подавала ручки и ножки для одежды, и с ней Таня справилась быстро. Но на полу вода была уже по щиколотки, и Надюшка наотрез отказывалась идти сама. Даша никак не хотела просыпаться, а когда Таня все-таки разбудила ее, заревела басом, обхватила шею, мешая ее одевать.
Когда Таня наконец справилась с детьми и вышла на улицу, вода поднялась еще немного и была уже выше щиколоток — холодная, грязная, обвивала ноги, мешала идти.
Таня стояла у забора и никак не могла понять: что делать дальше? Куда нужно идти? Вот глупая, почему она так долго раздумывала, собиралась?! Но ведь никто не предупреждал, никто не говорил об опасности!
Идти, честно говоря, она особо и не могла: испуганная Надюшка не желала слезать с рук, обвила ручонками шею, мешала смотреть, даже дышать стало тяжело, а Даша мертвой хваткой вцепилась в правую ногу, не давая двинуться с места. Таня попыталась поднять на руки и Дашу, но не смогла: девочка была очень тяжелой, и нести двух детей на руках сил явно не хватало.
Никто ничего не объявлял, никуда не звал, мимо в темноте в разные стороны двигались люди, громко кричали что-то друг другу, шумела вода, дул сильный ветер, заглушая их крики. Все эти люди были заняты собой и проходили мимо, никто не обращал внимания на Таню с детьми. Никому не было до них никакого дела, совсем никакого... Они стояли у забора, и Таня думала с отчаянием:
«Зачем, зачем она взяла путевки в этот злосчастный «Торнадо» с таким говорящим названием?! Почему решила продлить путевку на два дня? Продлевать не хотели, а она так настаивала... Если бы уехала на два дня раньше, ничего бы не случилось... Вот и не верь после этого знакам и предупреждениям, посылаемым свыше!».
Вдруг Таня увидела Владимира Ивановича с сыном и приободрилась, замахала свободной рукой, пытаясь привлечь внимание знакомого, да что там, почти друга — земляка. Владимир Иванович шагал по разливающейся воде тяжело, в руках большой кожаный чемодан и такая же большая сумка, под мышкой большой пакет, Савелий тоже нес сумки. Проходя мимо, Владимир Иванович что-то прокричал, из-за шума воды Таня ничего не услышала. Он крикнул еще:
— Догоняйте! Сумки тяжелые, а то б помогли!
Таня смотрела в спину уходящих мужчин и чувствовала, как потихоньку закапали слезы — еще немного, и она зарыдает в голос, как Даша, вцепившаяся в юбку.
Внезапно кто-то тронул ее за плечо, почти в ухо сказали:
— Нужно подниматься на гору, в столовую на горе.
Таня обернулась — «горячий кавказский парень».
Она растерялась, пытаясь сообразить, можно ли довериться ему. А он, казалось, понял ее сомнения и прокричал сквозь шум ветра и воды:
— Сестра, не бойся, нужно идти, пойдем!
Это ласковое «сестра» оборвало что-то внутри, натянутое как струна, и она заплакала. Парень оторвал Дашу от Таниной юбки, легко поднял, потянул свободной рукой Таню, повел за собой.
А мутная вода ревела, набирая силу, идти было все труднее, и если бы не эта крепкая рука, она не смогла бы удержать равновесия. Пахло тиной, грязью, сыростью, глиной —этот запах наводнения потом долго стоял в носу, заставляя передергиваться от отвращения, отбивая аппетит.
Они почти поднялись на гору, когда сбоку подбежала Светка, напуганная, растрепанная, зареванная. На горе, в столовой, сидели до утра, с террасы было видно, как стремительно прибывала вода, перемахивала через трехметровый забор, быстро скрывала фонтан, клумбу, деревья. Машины под навесом швыряло из стороны в сторону, они бились, уходили под воду. Потом уже ничего не было видно.
Владимир Иванович с сыном сидели в столовой в окружении сумок и чемоданов. Увидев Таню, приветственно помахали руками. Людей было много, кто-то с вещами, кто-то в футболке и шортах, кто-то полураздетый — как спали в кроватях, так и выскочили.
Вахтанг, спаситель Тани, и его друг Дато, как оказалось, обошли все домики турбазы: будили спящих, помогали подняться в гору. Они прочесывали территорию базы до последнего, чтобы никого не забыть. Именно они, как выяснилось, и разбудили Таню.
Вахтанг откуда-то принес одеяло, потом бутылку минеральной воды. Таня спросила:
— А вы? Вы пить не хотите?
— Нет, спасибо, пейте, дайте детям.
— Устали? Я хотела сказать, хотела поблагодарить...
Он удивился:
— За что благодарить? Я мужчина, делал то, что положено мужчине.
Дети, хоть и были испуганы, однако быстро уснули на одеяле, Таня думала, что не сможет сомкнуть глаз, но тоже отключилась, как будто щелкнул телесный предохранитель,оберегая потрясенную душу.
Последнее, что увидела, засыпая: Дато принес серую кошку Муську и трех котят, мокрых, пищащих, тут же пристроившихся к мокрому боку матери. Таня хотела сказать: «А котят было четверо...», но не успела — уснула.
Наутро вода ушла, и они спустились к домикам, но домиков больше не было — наводнение смыло их. Вокруг чавкала жидкая грязь, неприятно пахло тиной, сыростью и глиной,и люди надевали на ноги полиэтиленовые пакеты, искали вещи. Таня не нашла ничего, смогла узнать только плавающую в воде дверь своего номера с вешалкой в форме скрипичного ключа.
До отъезда предстояло жить в гостинице, в походных условиях — без водопровода, без горячего обеда. Слава Богу — живы, здоровы, и дети вроде бы не очень испугались.
Заметила маленькое серое тельце утонувшего котенка, который так и не успел получить прозвище, услышала по радио новости: погибших в наводнении — четыре человека. Про Вахтанга и Дато Светка разузнала: врачи, родом из Грузии.
Таня искала Вахтанга, хотела еще раз поблагодарить, но его нигде не было. Увидела Дато и радостно закричала:
— Дато, здравствуйте, как вы?
Дато улыбнулся:
— Спасибо, все в порядке. Я-то с барсеткой ходил — деньги, документы остались. А вот Вахтанг — без всего: ни денег, ни водительских прав — ничего! Рубашка и шорты! Ладно, паспорт его у меня, с моими документами вместе. Вон, идет. Вахтанг, брат, нашел что-нибудь?
Подошел Вахтанг, тоже улыбнулся:
— Нет, ничего. Здравствуйте, Таня.
Таня очень расстроилась:
— Как же так?! Вы всех спасали, а сами... Послушайте... — она стала рыться в сумочке в поисках кошелька.
Вахтанг нахмурился:
— Зачем обижаешь, Таня?! Деньги — это... это просто — деньги! Как нам Господь заповедал? Не собирайте себе сокровищ на земле... Слава Богу, все живы-здоровы! Вон Дато даже кота спас!
— Не кота, а кошку с котятами! — возразил весело Дато.
И они рассмеялись все трое и пошли вместе в гостиницу. Светило солнце, и только грязная вода под ногами напоминала о прошедшем наводнении.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
